Сумерки Европы - Григорий Ландау

На почвѣ давленія на Германію появляется у Франціи возможность, какъ бы обрасти зависимыми отъ нея и слѣдовательно на нее опирающимися, частью же и живущими ею, союзниками, союзниками-вассалами; прежде всего таковой является Польша, но, пожалуй, можетъ приблизиться къ такому положенію и Бельгія. Естественной становится задача и дальше повести это обрастаніе. Германія расчленена только частью; но бывшая Австрія расчленена цѣликомъ. Маленькая привѣнская Австрія и урѣзанная Венгрія остаются преемницами старо — германской союзницы; остальныя вновь созданныя, или возросшія государства — Чехія, Сербія, Румынія — создались или разраслись за счетъ тѣхъ и тѣмъ самымъ въ борьбѣ съ ними. Австрія правда слишкомъ слаба даже для того, чтобы съ кѣмъ бы то ни было враждовать, но она цѣликомъ льнетъ къ Германіи, стремясь даже не столько опереться на нее, сколько съ ней слиться. Такое движеніе противорѣчитъ политикѣ расчлененія и ослабленія Германіи, и слѣдовательно необходимо во что бы то ни стало ему воспрепятствовать. Таковой и становится задача Франціи. Венгрія могла бы мечтать опереться на Антанту, но это становится невозможнымъ, разъ ея территоріи заняты и пріобщены къ бывшимъ союзникамъ этой послѣдней; естестественно, что здѣсь сохраняется почва для тяготѣнія къ Германіи. И этому необходимо помѣшать угрозами или соблазнами. Отсюда возможность колебаній политики по отношенію къ Венгріи, возможность отпугиванія и обольщенія, — и Франція все глубже должна погружаться въ мелкогосударственныя политическія отношенія средне-европейской мелкой государственности.

Всего проще и естественнѣе казалось бы для Франціи постараться связать съ собой Чехословакію на подобіе Польши. Тѣмъ самымъ получилась бы вторая опора противъ Германіи, тѣмъ самымъ получилось бы приближеніе къ ея окруженію. Привлечь къ себѣ Чехію, органически возстановивъ ее противъ Германіи, напримѣръ, путемъ предоставленія ей нѣкоторой части Силезской территоріи, — это дало бы разрѣшеніе задачи. Юго-Славія могла бы служить противовѣсомъ противъ Италіи. Но въ этихъ случаяхъ дѣло становится уже сложнѣе и складывается менѣе для Франціи благопріятно. Получившіяся въ результатѣ распада Австро-Венгріи государства находятся въ несравненно болѣе благопріятномъ положеніи, нежели Польша. Они выросли не за счетъ Германіи, существующей и все еще значительной, не за счетъ Россіи, растерзанной, но все еще могущей воскреснуть къ большой мощи, — а за счетъ державы исчезнувшей невозвратно. Ихъ основная слабость поэтому не во внѣшней возможной опасности, не въ опасности грядущей, сколько въ трудностяхъ исторически внезапнаго внутренняго оформленія; но и въ этомъ отношеніи двѣ изъ нихъ — Румынія и Юго-Славія имѣютъ опоры въ своей же предшествующей государственной самостоятельности, только сильно разросшейся, но не созданной заново великой войной; Чехословакія же имѣетъ опору какъ въ своемъ унаслѣдованномъ отъ Австріи провинціальномъ управленіи, такъ и въ непрерывности своей исторической культуры, культуры при томъ и государственнаго характера. Въ польскихъ дѣлахъ непосредственно заинтересована одна Франція; въ дѣлахъ преемниковъ Австро-Венгріи — кромѣ нея заинтересована ближайшимъ образомъ и Италія. Исторически болѣе зрѣлыя чѣмъ Польша, международно связанныя съ различными державами, онѣ свободнѣе въ своихъ движеніяхъ, что и сказалось немедленно въ образованіи Малой Антанты. Въ Малой Антантѣ сказалось и нѣчто другое. Безостаточнымъ распадомъ Австро-Венгріи исторія подтвердила несостоятельность этого политическаго образованія; но вмѣстѣ съ тѣмъ длительностью ея существованія она показала великій смыслъ связанности земель, входившихъ въ ея составъ. Эти маленькія, разнообразныя, взаимно одна другую дополняющія по своимъ природнымъ и хозяйственнымъ особенностямъ земли такъ расположены, что онѣ либо другъ другу нестерпимо мѣшаютъ, либо одна другую восполняютъ; одни изъ этихъ странъ отрѣзаютъ другія отъ моря, другія напротивъ, служатъ первымъ естественнымъ Hіntеrlаnd'омъ, у однихъ есть хлѣбъ безъ промышленности, у другихъ промышленность при недостаткѣ хлѣба. Сообща онѣ расположены по крупной водной артеріи. Есть словомъ глубокія силы, толкающія къ взаимному сближенію, больше того, — къ закрѣпленію такого сближенія въ устойчивыя формы, хотя бы самымъ ревнивымъ образомъ охраняющія полнѣйшій государственный суверенитетъ каждой. Это сближеніе можетъ даже перелиться за края прежней Австро-Венгріи, включая Румынію и бывшую Сербію; съ другой стороны, ему противодѣйствуютъ различныя внутреннія притязанія (частью выросшія изъ условій мира, частью независимыя отъ него); скрѣпленіе такой связанности мало желательно Антантѣ. Англія вообще предпочитаетъ имѣть дѣло съ множествомъ небольшихъ и невліятельныхъ независимыхъ единицъ; для Франціи же консолидація Придунайскихъ государствъ представлялась бы и соблазнительной, но одновременно и угрожающей; соблазительной, если бы у Франціи была увѣренность сохранить въ ней за собой руководство, ибо она въ ней получила бы оружіе одновременно и противъ ерманіи и противъ Италіи. Въ отношеніи къ этимъ странамъ Франція основнымъ образомъ заинтересована не экономически или культурно, а политически. Всего проще и удобнѣе было бы для нея международное государственноподобное сближеніе ихъ въ одинъ блокъ, который удовлетворялъ бы французской задачѣ. Но онъ удовлетворялъ бы только при условіи, если бы остался подъ ея гегемоніей. Въ этомъ соблазнительность подобной идеи; но въ ея необезпеченности — угрожающее для Франціи значеніе, ибо на сохраненіе за собой подобной гегемоніи обезпеченныхъ шансовъ у нея нѣтъ. Военныя столкновенія Средней Европы — Сѣверной съ Южной — уже бывали и закончились ихъ союзомъ; но и послѣ теперешняго разрыва есть большіе шансы на возобновленіе, если не союза, то тѣснаго сотрудничества. Особенно это ясно въ отношеніи Чехословакіи и Германіи. Въ сущности Чехія — типичная средне-европейская страна, вѣками жила общей жизнью съ германской средней Европой, сражалась, мирилась, вмѣстѣ торговала, училась и работала. Общая жизнь гораздо больше сближаетъ, нежели разъединяютъ общія войны. Географія сильнѣе политики, и даже національныя и религіозныя распри, хотя и не замиряются, но все же объемлются совмѣстной жизнью. И потому есть много шансовъ на то, что Чехословакія въ концѣ концовъ поведетъ свою историческую линію въ тѣсномъ соприкосновеніи съ германской, несмотря даже на внутреннія чехо-нѣмецкія распри. И если такъ, и если нѣмецкая Австрія и подавно льнетъ къ Германіи, и если и въ другихъ порознь имѣется тяготѣніе хозяйственнаго порядка къ Германіи, то сближеніе ихъ въ международный блокъ нисколько не гарантируетъ гегемоніи надъ ними Франціи и тѣмъ самымъ становится для нея опаснымъ.

Впрочемъ, противъ естественнаго тяготѣнія Придунайскихъ странъ къ сближенію можно выставить вызванныя; политикой, въ частности заключеніемъ мира — взаимно непримиримыя ихъ столкновенія. Обобранная Венгрія во всякомъ случаѣ ненавидитъ сосѣдей, Италія, нѣкогда являвшаяся сферой вліянія Австріи, включаетъ ее нынѣ нѣкоторымъ образомъ въ сферу своего вліянія, вызывая естественное противодѣйствіе своихъ сосѣдей. Въ этихъ краяхъ, гдѣ разложившаяся держава нѣкогда скрѣпляла въ единство многообразіе народовъ и культурныхъ уровней, образуется сложное поле скрещивающихся тяготѣній и отталкиваній» Не имѣя возможности обезпечить за собой гегемоніи надъ ними въ случаѣ ихъ сближенія, Франція становится заинтересованной въ ихъ разрозненности и укрѣпленіи своего положенія путемъ искусственной поддержки однихъ противъ другихъ, путемъ внѣдренія своего вліянія военнаго и финансового, путемъ дипломатіи и политики. Пока еще далеко не проявилась вся сложность и острота создающагося здѣсь положенія, ибо пока здѣсь еще заняты самозакрѣпленіемъ, еще протекаетъ организаціонный періодъ. Только впослѣдствіи проявятся всѣ заложенныя затрудненія; и въ нихъ роль Франціи будетъ заключаться не въ стремленіи ихъ разрѣшить сообразно нуждамъ самихъ народовъ, т, е. по линіямъ ихъ культурнаго развитія и слѣдовательно европейскаго прогресса — а въ соотвѣтствіи со своими собственными цѣлями, для нихъ посторонними. Это не цѣли хозяйственной заинтересованности въ юго-средней Европѣ, это даже и не цѣли непосредственной политической заинтересованности въ ней. Это цѣли политической заинтересованности не въ ней, а въ Германіи (частью и въ Италіи). Другими словами страны юго-средней Европы нисколько не интересны для Франціи сами по себѣ, хотя бы въ той мѣрѣ, въ какой интересенъ государству его контрагентъ, процвѣтаніе котораго есть и для него самоцѣнность. Интересъ Франціи къ юго-средней Европѣ дважды внѣшній, — это интересъ въ томъ, чтобы отвратить отъ Германіи тѣхъ, кто къ ней тяготѣетъ и создать противъ нея зависимый отъ себя дополнительный оплотъ. Этотъ интересъ Франціи вторгается въ органическую ткань жизни народовъ механически и воздѣйствуетъ на нихъ въ плоскости инородныхъ съ ними интересовъ. Въ этомъ смыслѣ онъ искусствененъ и идетъ въ разрѣзъ съ самодовлѣющимъ теченіемъ ихъ жизни. Можетъ быть нѣтъ лучшаго символа этихъ отношеній, нежели положеніе маленькой Австріи. Едва ли не въ буквальномъ смыслѣ она единогласно стремится къ сліянію съ Германіей. Не стоитъ разбирать то классическое нарушеніе принципа самоопредѣленія народовъ, какое здѣсь проявляется въ противодѣйствіи осуществленію воли народа: народамъ, какъ оказывается, охотно предоставлялось самоопредѣляться лишь путемъ раскалыванія, а не путемъ спайки. Суть въ томъ, что этой напряженной волѣ, этому органическому жизненному тяготѣнію маленькой страны, подлинно задыхающейся въ своемъ одиночествѣ, оказывается противодѣйствіе, и страна обрекается на длительныя безпросвѣтныя бѣдствія и гибель изъ за внѣшнихъ — съ ней непосредственно ничего общаго не имѣющихъ — соображеній, изъ за соотношенія Франціи и Германіи[7]. Тоже самое, менѣе наглядно, но по существу столь же непреклонно, проявится и въ отношеніи ко всѣмъ другимъ юго-средне европейскимъ государствамъ; имъ всѣмъ угрожаетъ стать орудіями чуждой имъ игры. Это вовсе не значитъ, что каждая изъ этихъ странъ будетъ непремѣнно подвергаема притѣсненіямъ; наоборотъ, иная получитъ опору и содѣйствіе, но и это содѣйствіе будетъ несоотносительно ея органическимъ задачамъ или возможностямъ. Словомъ вмѣшательство будетъ механически несоотносительнымъ съ предметомъ воздѣйствія и въ этомъ смыслѣ нарушающимъ, какъ нарушающимъ будетъ вторженіе механическаго процесса въ органическое становленіе, движеніе иглой по паутинкѣ.