Спектр - Сергей Лукьяненко

— Ты развеял мою грусть и одиночество, путник, — кивнул ключник. — Входи во Врата и продолжай свой путь.

— Это было лишь окончание истории, — напомнил Мартин. — Я думал, что за вход мне придётся рассказать ещё одну.

Мартину показалось — или ключник улыбнулся?

— Многим не хватает всей жизни, чтобы рассказать одну лишь эту историю. Каждый день они начинают её, но так и не знают финала… Входи во Врата и продолжай свой путь.

Ключник ответил на его вопрос?

— Я мог спасти Кадраха? — спросил Мартин.

Ключник смотрел в пространство и пил молоко.

— Не люблю быть должным, — сказал Мартин. — Я хочу рассказать о тех, кто искал смысл жизни. О геддаре — учителе и палаче, который не сумел отказаться от смысла. О дио-дао, изменившем смысл жизни своего рода…

— Остановись, — сказал ключник, и Мартин осёкся на полуслове. — Остановись, Мартин. Ты пока не сумеешь закончить эту историю. Продолжай свой путь.

Мартин встал и кивнул. Его вдруг прошиб пот. Показалось… может быть, лишь показалось, что он едва не переступил неведомую, но оттого не ставшую менее опасной грань.

— Спасибо, ключник, — сказал Мартин. — Увидимся.

Часть пятая

ГОЛУБОЙ

Пролог

Где всего полнее (если, конечно, не считать эмиграции) проявляется ностальгия — так это в командировках. Туристические поездки всё-таки не дают ощутить сладостную тоску по родине — слишком много впечатлений, слишком много живописных руин, молодого вина и тёплого моря. А вот рабочая поездка, да ещё и неудачная, позволяет возвышенной тоске по родине зародиться, окрепнуть и расцвести целым букетом патриотических васильков или русофильских ромашек.

Ничем иным, кроме как неудачной командировкой, своё путешествие на Мардж-Факью Мартин не считал. Он упустил все нити. Он позволил Ирине в очередной раз умереть. Он так и не понял, чему стал свидетелем — божественному чуду или прихоти чужой физиологии.

Самое время было припасть к корням. Вдохнуть полной грудью дым отечества, выпить чарку водки и закусить щепоткой сырой земли. И, разумеется, несколько месяцев посидеть в Москве безвылазно.

Или отправиться куда-нибудь в тёплые края — не слишком, впрочем, дальние. Вполне годилась Ялта, Одесса или Севастополь. Мартин как-то очень отчётливо представил себе Ялту, спускающиеся к морю улочки, маленький кабачок у нижней станции канатной дороги, где так приятно выпить розливного портвейна завода «Магарач» перед тем, как прогуляться по берегу уже прохладного, но все ещё доступного для закалённого купальщика моря… Мартин даже ухмыльнулся — криво, но с облегчением. Выбросить из головы Ирину. Завести лёгкий курортный роман — обязательно с замужней дамочкой, приехавшей на отдых и не настроенной на длительные отношения. Пить много крепкого вина. Курить старую вересковую трубку — бюджетный, но приличный «Stanwell» с серебряным колечком у чубука. Покупать у кавказцев съедобный лишь в горячем виде шашлык. Обязательно купаться голым по ночам. Кормить с балкона засохшим лавашем прожорливых чаек. Живописным южным нищим подавать мелочь, а детям покупать мороженое. Вечерами немножко смотреть телевизор, а может быть, даже ходить в кино и на концерты увядших поп-звёзд.

И через пару недель вернуться в Москву успокоенным, расслабившимся, выбросившим из головы чужие миры, чужие проблемы и чужие страхи.

Все это Мартин обдумывал, стоя в очереди на паспортный контроль — уже за стенами московской Станции. Народу было много, большей частью люди, но встречались и занятные Чужие. Против обыкновения Мартин за ними не наблюдал в попытках почерпнуть что-нибудь полезное из внеземной психологии, а мечтал о Ялте, мимолётных радостях бархатного сезона… или октябрь месяц — это уже не бархатный сезон? Все равно только Ялта! Украинская горилка «Nemiroff», николаевское пиво, любимая трубка, горячие женщины всегда и погружение в прохладное море однократно.

Паспортный контроль сегодня тянулся невыносимо долго. Мартина продержали минут двадцать — завис компьютер, и паспорт таскали к другому контрольному пункту, где тоже имелась своя очередь. Но Мартин, как и любой россиянин, хоть однажды прошедший через Шереметьево-2, был терпелив и на задержки не роптал.

Наконец паспорт проверили, въездную визу поставили, Мартин прошёл за воротца и огляделся в поисках такси.

Искать машину и торговаться не пришлось. Родина уже ждала его — в лице Юрия Сергеевича, одетого в лёгкий серый плащ и крутящего на пальце ключи от старенькой серой «волги».

— Куда ехать? — строго улыбаясь, спросил Юрий Сергеевич.

— Куда прикажете, — без спора садясь в машину, ответил Мартин.

Рюкзак и зачехлённый винчестер он бросил на заднее сиденье.

— Вот это вы правильно сказали, — кивнул чекист.

Они покрутились немного по переулкам, как-то очень ловко выскользнули к храму Христа Спасителя и помчались в центр.

— Что ж вы так, Мартин? — укоризненно спросил Юрий Сергеевич, нарушив неловкое молчание. — Мы к вам — со всей душой. Так хорошо поговорили, я начальство уверил — товарищ Дугин сразу сообщит, если что интересное случится. А вы?

— А я не знал, что сообщать, — мрачно ответил Мартин. — Кем вы меня считаете? Ясновидящим? Возникла догадка… совершенно дурацкая…

— Ну-ка, ну-ка! — подбодрил его Юрий Сергеевич.

— Ирина в письме отцу передала привет собаке… назвав её Гомер. А собаку зовут Барт.

— Не улавливаю связи, — признался чекист.

— Это из мультика, — начал объяснять Мартин. — Там целая семейка…

Он поведал Юрию Сергеевичу всю цепочку своих догадок, приведших его на планету Мардж.

— Негусто, — признался Юрий Сергеевич. — Признаю, негусто. Вилами по воде писано. И всё-таки вам надо было позвонить мне.

— Я решил проверить, — упрямо сказал Мартин. — А там… все закрутилось. Ко мне набился в друзья геддар…

— Вот как? — оживился чекист. — Это вы отдельно расскажете, геддары — наши естественные союзники в галактике.

— Юрий Сергеевич, — не выдержал Мартин. — Я все расскажу. Нечего мне скрывать, поверьте, кроме собственной дури и невезучести! Но сейчас я очень хочу есть.

— И?.. — невинно улыбаясь, спросил чекист.

— Вы как, в свободное от основной работы время «бомбите» или по долгу службы? — спросил Мартин. — Если первое, то поехали в какой-нибудь ресторанчик.

— Сейчас — исключительно по долгу службы, — не обидевшись, ответил Юрий Сергеевич. — Так что поедем мы, Мартин Игоревич, в большое серое здание со строгими дяденьками у входа.

Мартин вздохнул и решил больше чекиста не подначивать. Но когда они остановились у большого серого здания напротив хорошего книжного магазина «Библиоглобус», куда Мартин каждый месяц выбирался за новой порцией чтива, в нём опять что-то взыграло. Он полез за бумажником и вопросительно посмотрел на чекиста.

— Ну откуда в вас эта злость, это ехидство? — с горечью спросил Юрий Сергеевич. — У вас что, злое ГБ прадеда репрессировало? Дед в диссидентах ходил, Солженицына на антресолях прятал? Отец по делу шпионов-экологов срок получил? Или вы считаете, будто государство способно существовать без контрразведки? Если хотите знать, Мартин, я порой и впрямь «бомбить» выезжаю! В свободное от работы время. Потому что на службе получаю в десять раз меньше, чем вы имеете… конечно, если брать реальные заработки, а не сумму, с которой вы платите налоги…

Мартину и впрямь стало стыдно. Он спрятал бумажник, помедлил секунду и честно сказал:

— Простите. Завёлся… едва вышел из Станции — и сразу к вам в объятия. Меня ведь и в очереди специально задержали, верно?

— Верно, — кивнул Юрий Сергеевич. — Но неужели официальная повестка обрадовала бы вас больше?

Мартин подумал и покачал головой.

— А накормить я вас накормлю, — все ещё с ноткой неодобрения отозвался Юрий Сергеевич. — Чтобы не кинулись, выйдя от нас, в ближайшую правозащитную организацию… рассказывать о ГБ, которое морит голодом задержанных.

Чекист не соврал. Пройдя «строгих дяденек», оказавшихся на поверку строгими тётеньками, они спустились на старом лифте куда-то вниз, в подземные глубины Лубянки, и против ожиданий Мартина оказались не в мрачных застенках, а в уныло-казённом коридоре, который вывел их к вполне уютной столовой.

С выщербленными коричневыми подносами в руках они встали в короткую очередь и двинулись обычной дорогой неприхотливого едока — от чисто вымытых, но мокрых вилок и ложек в пластиковых корытцах к компоту в стеклянных стаканах и облачённой в белый передник девушке за кассой.

От давно забытой атмосферы общепита Мартин неожиданно пришёл в полнейший восторг. Он взял себе яйцо под майонезом — две половинки на тарелке, заляпанные ложкой майонеза; взял сельдь под шубой — хотя и был твёрдо уверен, что в сельди будут кости; салатницу с винегретом, на вид очень свежим и даже вкусным. На первое Мартин соблазнился украинским борщом — к нему полагались очень правильные на вид пампушки, щедро натёртые чесноком и посыпанные зеленью. В борще плавало несколько хороших кусочков мяса, да и шедший впереди Юрий Сергеевич взял борщ без колебаний — а уж он-то здесь был завсегдатаем. Второе разнообразием не блистало — полтавские котлеты, голубцы — представлявшие собой те же самые котлеты в капустном листе, неизменный общепитовский гуляш — ничего общего с правильным гуляшем не имеющий, и антрекот с тушёной капустой.