Территория книгоедства - Александр Етоев

Вдову поэта, итальянку Марию Соццани-Бродскую, это вполне устраивало, и в июне 1997-го, спустя почти полтора года после смерти и временного упокоения на кладбище Тринити-Черч в Нью-Йорке, гроб с останками грузят в самолет, направляющийся в Италию. Вот тут-то и начинается чертовщина. Гроб в полете вдруг возьми и откройся. Кутик в связи с этим напоминает, что крышки американских гробов крепятся шурупами и болтами и открыться не могут даже от перепадов высоты и давления. Тем не менее физические законы в случае с перезахораниваемым поэтом работать отказывались. Когда уже в Венеции гроб грузили на катафалк, металлом обитая домовина переломилась надвое, и останки пришлось перекладывать в новый гроб. Доставленное на гондолах на остров Мертвых тело по первоначальному плану собирались упокоить на русской стороне кладбища между могилами Дягилева и Стравинского, но кладбищенское начальство разрешение на это не дало, поскольку покойник не был крещен в православную веру. Далее цитирую Кутика:

Гроб стоит, люди стоят, ждут. Начались метания, часа два шли переговоры. В результате принимается решение похоронить его на евангелистской стороне кладбища. Там нет свободных мест, в то время как на русской – никаких проблем. Тем не менее место нашли – в ногах у Эзры Паунда.

Но покойный Паунд, бывший не только большим поэтом, но и откровенным антисемитом, видимо, не стерпел будущего соседства и выкопать могилу не разрешил («Начали копать – прут черепа да кости, хоронить невозможно»).

В конце концов, – сожалеет Кутик, – бедного Иосифа Александровича в новом гробу отнесли к стене, за которой воют электропилы и прочая техника, положив ему бутылку его любимого виски и пачку любимых сигарет, захоронили практически на поверхности, едва присыпав землей.

И еще одна примечательная подробность: тогдашний президент Ельцин прислал в Венецию на похороны Бродского шесть кубометров (!) желтых роз. Михаил же Барышников, которому было поручено возложить эти розы на могилу поэта Бродского, перепутал и все шесть кубометров возложил на могилу антисемита Паунда.

Уж не знаю, кто из двух великих покойников смеялся громче – Эзра Паунд или Иосиф Бродский, – но, согласитесь, повод для смеха был.

Открытие Индии

Главное открытие Индии для русского человека было сделано в 1917 году, когда индусская делегация приехала со специальным воззванием в Петроград, и прибывшие слезно просили новое Временное правительство срочно освободить их, индусов, из-под каблука англичан. Что было оглашено публично в Александрийском театре на большом Народном собрании в присутствии Верховного главнокомандующего всех сухопутных и морских сил Российской Республики господина Керенского осенью 1917 года незадолго до большевистского переворота.

Лет двадцать тому назад писатель Валерий Залотуха написал «революционную хронику» «Великий поход за освобождение Индии», посвященную «красноармейцам, командирам и комиссарам Первого особого ордена Красного Знамени революционного кавалерийского корпуса им. В. И. Ленина», отправленного в 1920 году с секретной миссией освободить Индийские штаты. Роману-хронике предпосланы несколько вступительных строчек:

Все тайное однажды становится явным. Пришло время узнать самую большую и самую сокровенную тайну великой русской революции. Она настолько невероятна, что у кого-то может вызвать сомнения. Сомневающимся придется вспомнить слова вождя революции Владимира Ильича Ленина, сказанные им накануне этих пока еще никому не известных событий: «Путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии».

Я бы принимал роман В. Залотухи за обычную историческую фантазию, не прочитай опубликованные недавно публицистические заметки Пришвина из газеты «Воля народа», с которой писатель сотрудничал в 1917 году. Рассказ про индусскую декларацию я передаю по сообщению Пришвина. Но самый здесь пикантный момент – именно большевики и никто другой использовали призыв индийцев для поддержания своего липового авторитета.

Пришвин по этому поводу вспоминает случай из своей жизни. В Елецком уезде летом 1917 года местный говорун Федька по прозвищу Большевик ормя орал на крестьянских сходках, призывая крестьян срочно поделить землю, уничтожить хозяйства людей зажиточных и забрать их добро себе. Так вот, этот самый Федька, когда увидел, что мужики не очень-то поддаются на его большевистскую агитацию, выдал им решающий аргумент:

– Не думайте, что наши враги – немцы, нет, германцыприятели наши, а враги наши англичане, нам с англичанамивоевать нужно, и тогда за нами двинется Индия… Земнойшар, товарищи, создан для борьбы, за нас индейцы, не робейте, индейцы с нами, а Индия еще больше России.

До того заговорил, – пишет Пришвин далее, – что хорошие степенные люди и те ошалели.

– Дружнее, товарищи, не робей, за нас индейцы.

То есть, если что, только свистни, и сразу на боевых слонах выскочит индийская кавалерия и затопчет к едрене фене контрреволюционную шушеру.

Косвенное подтверждение правды залотуховского романа дает давняя, 1918 года, статья Велимира Хлебникова «Индо-русский союз», где в пунктах-параграфах излагаются первоочередные задачи русско-азиатского братства. Вот некоторые из хлебниковских параграфов:

1. Общество ставит своей целью защиту берегов Азии от морских разбойников и создание единой морской границы.

<…>

4. Пока во всех государствах пролетарии не взяли власть, государства можно разделить на государства-пролетарии и государства-буржуа.

5. К угнетаемым государствам относятся великие народы материка Азия (Китай, Индия, Персия, Россия, Сиам, Афганистан).

<…>

8. Из пепла великой войны родится единая Азия.

Далее, отдельно, вне пунктов:

Начиная нашу жизнь, мы вырываем Индию из великобританских когтей. Индия – ты свободна!

Значит, если однажды Индия помогла большевикам победить, то и большевики в ответ, в качестве благодарности за победу, вполне могли отправить на помощь братьям-индусам секретный кавалерийский корпус.

Пп

Пародия

Пародировать можно все – походку Чаплина, манеры Лайзы Минелли, папину привычку гасить окурок о каблук ботинка ленинградской фабрики «Скороход».

Хорошее и плохое, круглое и квадратное – любой предмет, одушевленный или стремящийся таковым стать, любое действие и явление, любая мелкая летучая тварь, вьющаяся возле нашего тела и стремящаяся выпить остатки соков, питающих наш ослабленный организм, – заслуживают того, чтобы быть осмеянными, как трактует понятие пародирование словарь иностранных слов.

Главное, чтобы сделано это было весело и со вкусом, иначе пародия в лучшем случае превращается в шарж, а в худшем – в грубое обезьянничанье, чреватое скандалом и мордобоем.

Паскаль Б

Однажды ночью, мучаясь зубной болью, Паскаль, чтобы как-нибудь от нее отвлечься, вспомнил математическую задачу, не решенную на ту пору никем. В ту же ночь он находит ее решение и излечивается от зубной боли. Паскаль не собирается публиковать свои выкладки и пути решения, но его покровитель, герцог де Роаннез, настаивает на этом, причем делает главный упор на то, что публикация работы будет сильным ударом по атеизму. Паскаль упорствует, но в результате соглашается на следующий компромисс: они с герцогом объявляют конкурс, что если кто-нибудь за полтора года найдет решение этой задачи, то победителю вручат шестьдесят пистолей, немалые по тем временам деньги. Решения не нашел никто, и тогда вся призовая сумма пошла на издание математического труда самого Паскаля.

Подобных легендарных историй про знаменитого французского мистика и ученого-математика XVII века много. Паскаль вживую беседовал с Иисусом Христом и оставил после себя запись этой беседы. Чтобы умертвить плоть, Паскаль, подобно житийным отцам-пустынникам, надевал себе на голое тело железный пояс с шипами внутрь и, когда в голову приходила пустая или плотская мысль, ударял себя кулаком по поясу, и тело уязвлялось шипами. Ученый боготворил собственную болезненность и считал ее даром Божиим, поскольку она отвлекает от земной суеты. Знаменитые Паскалевы «Мысли» были собраны из отдельных записей, которые вел ученый в промежутках между приступами жутчайшей головной боли.

По сути, фигура Блеза Паскаля обладает всеми чертами святости, необходимыми для причисления великого французского математика к лику святых. Я не знаю католических святцев – может быть, так и есть, и Паскаль действительно поминается в них как святой. Неважно – человек он достойный памяти, и «Мысли» его до сих пор являются лучшей книгой, оставленной нам в наследство.