Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

вкусным. Никто не мешал мне. Насытившись, я снова отправился на север, чтобы напасть на табун Сыновей Большой Медведицы. Но на моем пути встал огромный воин с копьем и убил меня. Что означает для нас этот сон?

Воины, внимательно выслушав Оперенную Стрелу, стали по очереди высказывать свое мнение.

— Толковать сны может лишь наш шаман Хавандшита, — сказал Старый Ворон. — Подождем, пока он вернется.

— Нет, — возразил Чотанка Свирель, — это плохой совет. Духи послали нам этот сон, чтобы мы не сидели сложа руки, пока с нами нет Хавандшиты. Давайте вместе подумаем, что может означать этот сон!

— Возможно, медведь пошел к останкам убитых нами бизонов. Да, так, должно быть, и есть.

— Верно! — согласился с ним четвертый. — Он там, где его еще не искал ни один из наших воинов. Нас поразила слепота, но сон открыл нам глаза.

— Хау! Хау! — подали голоса и другие воины.

Оперенная Стрела вновь взял слово:

— Тогда я спрашиваю вас: кто из нас тот самый огромный воин, который поразит медведя, прежде чем тот вновь нападет на наш табун или разорвет кого-нибудь из наших детей во время игры?

Повисло долгое тягостное молчание.

— Маттотаупа далеко… — сказал наконец Старый Ворон, самый уважаемый из присутствовавших воинов.

— На юге можно наткнуться на пауни и на белых людей… — заметил Чотанка.

— Кто способен в одиночку справиться с медведем? — произнес третий. — Может, это был обманчивый сон?

Оперенная Стрела слушал их речи с недовольным лицом.

— Кто из нас может выйти на схватку с медведем, пока с нами нет Маттотаупы? — спросил он сердито. — Это может тот, кому духи послали этот сон! Я, брат Маттотаупы, пойду на юг, чтобы поразить чудовище! Хау! Я все сказал. Кто хочет отправиться со мной?

Мужчины смотрели в огонь, курили свои трубки, думали. Наконец два воина вызвались сопровождать Оперенную Стрелу: Старый Ворон и старший сын Старой Антилопы, которого обычно называли Сыном Антилопы. Остальные молча кивнули, одобрив их решение.

После этого состоялся прощальный завтрак, охотники собрали все необходимое, и Оперенная Стрела, вооруженный копьем, луком, палицей и длинным обоюдоострым ножом, пустился со своими помощниками в путь.

Мальчики проводили их немного и вернулись в стойбище. Всех мучила тревога. Верно ли был истолкован сон? Вернутся ли охотники живыми?

Привязав своего мустанга перед вигвамом, Харка увидел на площади художника. Тот рисовал вигвам вождя. Его мацавакен лежал внутри. Харка потрогал приклад, потом, убедившись, что ружье не заряжено, прицелился. Если бы это оружие принадлежало ему, он непременно отправился бы вместе с воинами на медвежью охоту. Ценность любого оружия всегда зависит от того, в чьих руках оно находится!

Он вышел из вигвама и собрал Молодых Собак, чтобы оказать добровольную помощь разведчикам, которые, стоя на подступах к стойбищу, всматривались в даль, не возвращается ли Маттотаупа.

Около полудня мальчики заметили двух всадников, приближавшихся с севера. Но это был не Маттотаупа с воинами, а Хавандшита! Его сопровождал Четан, который вел третью, свободную лошадь.

Харка смотрел на всадников со смешанными чувствами. Он всем сердцем радовался возвращению Четана. А вот без Хавандшиты он прекрасно мог бы обойтись еще недельку-другую. Он совсем не скучал по нему. Но тот вернулся. Интересно, что он скажет по поводу чужого белого человека в стойбище, его картин и медвежьей охоты, на которую отправились в разные стороны оба вождя?

Когда Хавандшита и Четан прибыли в стойбище, первыми к ним подошли Унчида, Шешока и Уинона, чтобы установить Священный Вигвам. Пять женщин из вигвама Чужой Раковины смотрели на них со стороны. Они охотно помогли бы, но право устанавливать Священный Вигвам имела лишь старая Унчида, умевшая врачевать раны.

Четан с помощью Харки позаботился о лошадях, потом выкупался, растерся жиром и пообещал своему любознательному другу прийти вечером в его вигвам и все рассказать ему. Все, что ему дозволено было рассказать!

Как только Священный Вигвам был установлен, туда вызвали Чужую Раковину. Видимо, Хавандшита хотел именно от него узнать обо всем, что происходило в стойбище в последние дни.

Услышав новости и подкрепившись, шаман не спеша обошел стойбище, походил среди вигвамов, посмотрел на табун, прогулялся по роще, окинул взором прерию, а затем отправился в вигвам Чужой Раковины и — как сообщил Харке Черная Кожа — велел показать ему изрешеченное изображение медведя. Наконец шаман в сопровождении Чужой Раковины явился в вигвам вождя. Харке нетрудно было догадаться, что ему было нужно: Хавандшита хотел увидеть бледнолицего шамана. Харке очень хотелось присутствовать при их встрече, но, не имея такой возможности, он решил позже расспросить обо всем Унчиду.

Под вечер старик вернулся в Священный Вигвам, приказав мужчинам развести большие костры и снова начать Танец Медведя, потому что дух медведя разгневан. И вскоре стойбище вновь огласили топот множества ног и рычание одетых в медвежьи шкуры воинов, а вигвамы и роща озарились отблесками костров.

Харка некоторое время смотрел на танцующих, потом пошел в свой вигвам, где у очага сидели Четан и Далеко Летающая Птица.

Сначала он сообщил старшему другу все, что художник рассказал о договоре верховных вождей дакота с Великим Отцом белых людей в Вашингтоне, — и спросил его, узнал ли он об этом что-нибудь новое?

Четан усердно закивал головой. О