ОНО - Стивен Кинг

7

Он подошел к столу главного библиотекаря, стряхнув цепочку мыслей, связанных с комендантским часом, как пес стряхивает с себя воду после купания.

— Привет, Бенни, — заметила его миссис Старрет. Как и миссис Дуглас в школе, она неподдельно радовалась его появлению. Взрослые, особенно те, кто по долгу службы воспитывал детей, восхищались вежливостью Бена, его мягким, вкрадчивым тоном, вдумчивостью и легким юмором. У большинства его сверстников те же самые качества вызывали тошноту. — Ты уже успел устать от школьных каникул?

Бен улыбнулся. Это была стандартная острота миссис Старрет.

— Еще нет, — ответил он. — Ведь прошло всего… — он посмотрел на часы — …час и семнадцать минут. Дайте мне еще час.

Миссис Старрет рассмеялась, прикрывая рукой рот, потом спросила, не хочет ли он разметить программу летнего чтения, и Бен утвердительно кивнул. Она выдала ему карту США, которую Бен с благодарностью принял.

Он пошел по стеллажам, выдвигая книги то здесь, то там, оценивая, ставя обратно. Выбор книг — дело серьезное. Здесь нужна внимательность. Это взрослым разрешено брать сколько душе угодно, а детям — лишь три. Выберете чепуху — и вы влипли.

Он долго отбирал три: «Бульдозер», «Вороной жеребец» и «Горячий револьвер» с автором Генри Грегором Фелсеном.

— Эта тебе вряд ли понравится, — заметила миссис Старрет, ставя штамп. — Она слишком кровавая. Я обычно даю ее подросткам с водительскими правами: им есть над чем призадуматься. Мне кажется, что многие после этой книжки сбавляют обороты, по крайней мере, на неделю.

— Хорошо, я буду иметь в виду, — кивнул Бен, кладя книги на стол вдали от уголка комиксов, где козленок Билли «разбирался» с троллем под мостом.

Бен поработал немного с «Горячим револьвером», и книга не показалась ему такой уж плохой. Вовсе нет. Была она о парне, который отлично водил машину, и об интригане-копе, все время старавшемся его задержать. Бен уяснил, что в Айове нет ограничения скорости. Это было для него новостью.

Прочтя три главы, он оторвался от книги, зацепив взглядом плакат, на который раньше не обратил внимания. Композиция вверху (библиотека определенно сдружилась с рекламой) представляла довольного почтальона, вручавшего письмо счастливому ребенку. «В БИБЛИОТЕКАХ ЕЩЕ И ПИШУТ ПИСЬМА! — гласила надпись под плакатом. — НАПИШИТЕ СВОЕМУ ДРУГУ — ОН БУДЕТ РАД!»

Рядом с плакатом были образцы почтовых конвертов и открыток с цветным изображением публичной библиотеки Дерри. Конверт стоил пятицентовик, открытки — по три цента. На цент давали два листка бумаги.

Бен нащупал в кармане последние четыре цента от продажи бутылок. Заложив страницу в «Горячем револьвере», он подошел к столу.

— Могу я попросить у вас открытку?

— Конечно, Бен. — Миссис Старрет, как обычно, восхитилась его почти взрослой учтивостью, ощутив лишь некоторую досаду от его габаритов. Ее мать говорила, что «этот мальчишка роет себе могилу при помощи ножа и вилки». Она дала ему открытку и проводила взглядом до его стола. За столом могли сесть шестеро, но Бен оказался там единственным. Она никогда не видела Бена в обществе других мальчиков. Это плохо, потому что парень казался ей очень одаренным. Из него мог выйти добрый и внимательный наставник… если бы было кого наставлять.

8

Бен достал шариковую ручку, щелкнул кнопкой и подписал открытку: Мисс Беверли Марш, Лоуэр-Мейн-стрит, Дерри, Мэн, 2-е почтовое отделение. Номера дома он не знал, но мама говорила, что почтальоны, как правило, помнят в лицо своих клиентов, доставляя регулярную корреспонденцию. Вот здорово будет, если почтальон, обслуживающий Лоуэр-Мейн-стрит, принесет его открытку! Если же нет, — она вернется невостребованной на почту, и он потеряет на этом три цента. К нему она определенно не попадет, поскольку обратного адреса он подписывать не собирался, равно как и своего имени. Пропустив на открытке эту графу (даже несмотря на то, что рядом не было знакомых), Бен взял несколько каталожных карточек из деревянного ящика на столе, обдумывая, царапая, зачеркивая…

На последней неделе перед экзаменом по английскому они изучали хайку. Это японская поэтическая форма, краткая и строгая. В хайку, учила миссис Дуглас, может быть ровно 17 слогов — ни больше, ни меньше. Это должно быть концентрированное выражение какого-либо одного чувства: печали, веселья, ностальгии, счастья… любви.

Бен пришел в восторг от этой концепции. Он в охотку занимался английским, хотя до удовольствия от предмета в целом было далеко. Он выполнял задания, которые его не захватывали. А вот в конструкции хайку было нечто, разжигавшее его воображение. Идея столь же счастливая, что и объяснение миссис Старрет «эффекта зеленого дома». Хайку были хорошей поэзией, потому что они были особой поэзией. Никаких неясностей и секретов. 17 слогов, посвященных выражению одной-единственной эмоции — и все. Ясно, практично и всеобъемлюще в заданных рамках. По душе ему было и само слово «хайку» — скользящее и переходящее в пунктирную линию после «к».

«Ее волосы» — пришло ему в голову, и Бен представил Беверли, спускавшуюся по ступенькам школы с копной волос, рассыпавшихся по плечам. По яркости они могли поспорить с солнцем.

Прилежно сочиняя минут двадцать (с перерывом на заход к столу библиотекаря за новой порцией карточек), отказываясь от слишком длинных слов, меняя местами и вымарывая, Бен пришел к следующему:

Твои волосы как пожар зимой,Январю не погасить его.Он сжигает мне сердце.

Наверное, это было не Бог весть что, но во всяком случае лучшее, что он мог изобразить. Он боялся «переморозить» стих. Может получиться хуже или вообще не получиться. А этого Бену вовсе не хотелось. Ключевым моментом в идее написать хайку было то, что девушка заговорила с ним. Это оставило зарубку в его памяти. Бен предполагал, что Беверли должна увлекаться старшеклассниками — из шестого или даже седьмого — и могла подумать, что идея принадлежит одному из них. Таким образом, день получения тоже запечатлеется в ее памяти, и неважно, что она не узнает, что автор — Бен Хэнском; важно, что он знает.