Фарландер - Кол Бьюкенен

К тому времени в монастыре Сато уже знали о судьбе брата. Провидцу было во сне видение, из коего явствовало, что Бараха пребывает в плену, где испытывает неописуемые страдания. Новость передали — через почтовую птицу — Эшу, который находился в тот момент на острове Лагос. Эш срочно перебрался на материк, в Машен, а оттуда под видом пилигрима в Облачный город. Еще несколько дней ушло на разведку и подготовку плана.

В Запретном Святилище готовились отмечать день рождения любимой наложницы золотого божества. Приглашение поучаствовать в празднике получили только самые проверенные, самые привилегированные. Вечером, за торжественным обедом, гостям предлагались самые изысканные угощения, самые экзотические блюда: запеченные светляки и песчаные креветки в меду, редкие бескрылые птицы, приготовленные с сохранением оперения, сваренные в мешочке яйца муалы и огромнейшие рыбины, жарить которых пришлось во дворе, поскольку в кухне для них не хватило места. К столу их доставляли под охраной. Центральным номером этого фестиваля кулинарных шедевров стала гигантская жужелица, внесенная в банкетный зал сорока прислужниками и занявшая едва ли не весь стол, длина которого составляла шестнадцать шагов. Широкая, как бочонок, и белая, как личинка, она за всю свою долгую жизнь никогда не вылезала на свет, скрываясь в глубоких трещинах и разломах. Гости еще не успели полакомиться этим деликатесом, когда в зал вошел Солнечный Царь, окруженный со всех сторон бдительными телохранительницами. Гости распростерлись на иолу, приветствуя повелителя.

В наступившей тишине никто поначалу и не заметил, как из бока огромного червяка появилось нечто.

Следует сказать, что надрезы на туловище делали повара — через них внутрь жужелицы закладывали нежную начинку, — но когда кто-то завизжал и все обернулись, то увидели не что иное, как человеческую руку. Вслед за рукой появилась голова, потом вторая рука, а затем и туловище человека, который, тяжело отдуваясь, шлепнулся на пол. Впрочем, уже в следующее мгновение он вскочил, не обращая внимания на жалкое состояние одежды, пропитавшейся внутренними соками червяка.

Солнечный Царь сидел на другом конце стола, абсолютно голый, но покрытый с головы до ног блестящей золотой краской. Странный чужак, со своей стороны, ничем особенным не выделялся, и в руках у него ничего не было.

Когда незнакомец направился к Солнечному Царю, присутствовавшие расступились, шокированные, возможно, необычным, иссиня-черным цветом его кожи. Казалось, сам Мировой Змей возвратился в человеческом обличье.

Пораженные явлением этого призрака тьмы, даже телохранительницы-хайти лишь таращились во все глаза на необыкновенного гостя, который преспокойно взошел па помост, где сидел Солнечный Царь, и наклонился к нему, словно с намерением поцеловать.

Лишь блеск вынырнувшего неведомо откуда клинка разбил наконец чары. Острие уткнулось в золотую шею бога.

— Назад! — рявкнул Эш, останавливая тех, кто устремился было спасать своего хозяина. Похоже, неуязвимым Солнечного Царя уже никто не считал.

Телохранительницы видели клинок, видели незнакомца, его сверкающие глаза и белые зубы. Видели и не решались рисковать.

Эш приказал освободить и привести его товарища. Никто не пошевелился, и он повторил распоряжение, обратившись на этот раз к самому царю:

— Сделаешь это, и я не стану тебя убивать.

Поверил ему Солнечный Царь или нет, неизвестно, но его дрожащая рука изобразила повелительный жест.

Дальше время тянулось медленно. Все ждали, когда Бараху доставят из темницы. Ученики бога уже начали проявлять признаки беспокойства и перешептываться, а на лице Солнечного Царя проступили из-под золотой краски капли воняющего страхом пота. Ситуация смахивала бы на фарс, если бы не хайти, терпение которых истощалось. Эш понимал, что кто-то из них вполне может сорваться и попытаться освободить хозяина.

Наконец двери распахнулись, и в зал втащили человека, в котором Эш с трудом узнал Бараху. Подняв голову и нацелив единственный здоровый глаз на старика, пленник, должно быть, решил, что тот пришел, дабы закончить вендетту и умереть вместе с ним. Он понимал, что, как только Солнечный Царь будет убит, из дворца им уже не выйти. У Эша, однако, был свой план.

— А теперь, — обратился он к живому богу, — расскажи мне, кто ты на самом деле.

Солнечный Царь задрожал. Пот сбегал по нему ручейками, и под босыми ногами уже собралась целая лужица.

Едва с лезвия сорвалась капля крови, как перепуганный насмерть фальшивый божок открыл рот и заверещал.

Он рассказал все: что родился в клане бродяг, зарабатывавших на жизнь мошенничеством и мелким воровством, что, прослышав о рухнувшей горе и древнем пророчестве, решил выдать себя за бога, а своих родственников за первых учеников. Понизив голос до шепота, он сознался в убийствах и предательствах, поведал о том, как устранил самых близких, как убирал каждого, в ком сомневался, пока не остался один.

Выражение на лицах окружавших Солнечного Царя и Эша постепенно менялось от недоверия и неуверенности к возмущению и гневу.

— Пожалуйста, — умоляюще добавил золоченый мошенник. — Разве не божья рука направила меня сюда? Разве смог бы я сделать это все без небесного поощрения? Подумайте сами. Если я не бог, то уж наверняка избранный богом посредник.

— Так отправляйся же к своему богу, — сказал наконец Эш и отступил от Солнечного Царя.

Никто не обратил внимания на сходящего с помоста старого рошуна — толпа набросилась на дрожащего от страха голого человечка. Набросилась, как стая хищников на добычу.

— И это все тебе рассказала та болтливая парочка, Бараха и Эш? — усмехнулся Нико, жмурясь от бьющего в глаза солнца.

— Признаюсь, кое-что я добавил от себя, заполнил, так сказать, пробелы. Кстати, эту историю мне довелось слышать в нескольких вариантах, но все рассказчики сходились в одном: мой хозяин далеко не счастлив оттого, что его спас твой хозяин. Наверное, он счел себя униженным и с тех пор не пропускает случая, чтобы так или иначе превзойти своего спасителя или по крайней мере отпустить в его адрес оскорбительный комментарий. Более всего на свете Бараха желает такого состязания между ними, в котором смог бы доказать свое превосходство.

— И ты считаешь, что Эш победит в таком состязании?

— Конечно, победит. Ты что, не слушал?

Запустив руку под рясу, Алеас извлек два сушеных прина и бросил один Нико.

— И вот что я тебе скажу, — продолжал он. — Из ста убийств, совершенных орденом, девяносто девять приходятся на жадных торговцев и ревнивых любовников. Так вот Эш этим не занимается. У рошунов он даже называется по-особенному: иншаша, убийца королей.