Запретная. Моя - Элла Александровна Савицкая

сучьи повадки. Ну как твои дела, рассказывай? – забыв об обиде, смотрит на меня с интересом, – Ты все еще встречаешься с той своей Дашей?

Достаю сигарету, зажимаю в зубах, подкуриваю одной рукой.

– Все сложно, – отвечаю без подробностей.

– О как. Почему? Нервы тебе делает?

Если бы.

– Нет. Я сложный. Не она.

– Ты? – ее брови взлетают вверх, а потом она задумывается, – Хотя да. Ты простым не выглядишь. Но это даже и неплохо. Простых вокруг тьма и все они козлы. Но знаешь, если вдруг твоей Даше с тобой сложно, я знаю кое кого, кто не боится сложностей.

– Весьма лестно, – выпускаю дым из легких, – но боюсь кроме нее никто меня не потянет.

– Проверим? – во взгляде Илоны читается вызов и желание доказать обратное.

– Без вариантов. Сложность моя еще и в том, что мне самому никто кроме нее не нужен.

Илона театрально закатывает глаза.

– Как скучно, – фыркает, откидывая назад копну каштановых волос, – такой правильный аж противно.

– Ну тогда я пойду домой, чтобы от брезгливости тебя не вывернуло, – выкидываю в урну сигарету.

– Ладно уж, потерплю, – смеется она, и я тоже усмехаюсь.

Остаток вечера проходит относительно нормально. Илона рассказывает о том, как ездила с отцом в Индию, куда—то в заброшенное богом место. Жалуется на то, что он не дает ей спокойно жить, контролируя каждый ее шаг, и ограничил количество карманных денег.

Она щебечет, а я думаю о том, как сегодня Даша.

Легче ей или нет.

Потребность увидеть ее настолько сильная, что если бы не мой внешний вид, я бы поехал к ней уже сейчас.

Но заявиться вот так – это еще раз подтвердить ее слова. Испугать. Оттолкнуть еще дальше и заставить нервничать.

А я уже и так ей причинил столько боли, что хоть лопатой разгребай.

Глава 44

– Ну что, пойдем? – Ася заглядывает ко мне в комнату.

Мы с ней договорились прогуляться, потому что находиться в общежитии в последнее время мне все сложнее.

Несмотря на запрет курения, ребята умудряются пыхтеть как паровозы на всех этажах. От Риты несет так, что меня мутит, едва она появляется в комнате. А даже когда ее нет, все вещи всё равно воняют дымом.

– Да, сейчас, – заглядываю в стол, чтобы взять пару купюр на всякий случай и застываю.

С правой стороны, под тетрадями, где должны лежать отложенные деньги, пусто.

Сую руку дальше, полагая, что они сдвинулись, шарю ею по ящику, и… ничего.

– Не поняла… – резко дергаю на себя ящик и вываливаю содержимое на кровать.

Там ручки, косметика, блокнот, всякая мелочь и мусор, но самого главного – нет.

– Что такое? – Ася подходит ближе, наблюдая за тем, как я лихорадочно разбрасываю вещи.

– Не могу найти деньги, – шепчу ошарашенно, – Они здесь лежали.

Чувствую, как на коже выступает холод, а меня саму охватывает паника.

Здесь были все мои сбережения, которые я накопила за три месяца. Стипендия, заработанные за курсовые, которые я писала для студентов первого курса. Всё, на что собиралась жить ближайшие пару месяцев. И которые я приготовила для оплаты за квартиру.

– Рита, где мои деньги? – рывком оборачиваюсь к соседке, которая все это время спокойно лежала на своей кровати.

– Откуда я знаю? – она фыркает в ответ, нехотя отрываясь от своего телефона. – Переложила куда—то и забыла.

– Ничего я не перекладывала, – поднимаю голос, потому что не могу себя контролировать.

Там же было всё! Буквально всё!

– Рита, где они? – требовательно кричу, от чего девчонка швыряет свой телефон и вскакивает с кровати.

– Не ори на меня! Я твои деньги не трогала! Мне своих хватает с головой, дура ты!

Сверкнув злыми глазами, разворачивается и выходит, громко хлопнув дверью.

А я стою, как пришибленная.

Оборачиваюсь и снова начинаю перерывать содержимое ящика. Сначала этого, а потом бросаюсь к столу.

Может, правда переложила и забыла? В последнее время у меня часто болит голова и состояние не очень. Слабость, тошнота, перепады настроения.

Лелея надежду на то, что так и произошло, вытаскиваю по очереди каждый ящик, но денег там не нахожу. Как молния несусь к шкафу и своим полкам. Выбрасываю оттуда вещи одну за другой. Пусто…

Господи, быть этого не может.

В шоке медленно подхожу к кровати и опускаюсь на край.

– Даш? – зовет меня Ася, присаживаясь рядом, – Украли?

Заторможено киваю, чувствуя, как внутри поднимается тихая истерика.

Я собиралась съехать на днях. Май на исходе, еще пара недель и общежитие закроется. Я нашла небольшую квартиру неподалеку от университета. Без евроремонта, конечно, но для меня это не имело значения. Главное, я жила бы одна. Без сигарет, запахов еды из кухни. И без подозрительных взглядов, которые все чаще на меня бросает Рита из—за того, что я сменила весь свой гардероб.

Живот уже начал расти и спрятать его под моими прежними футболками было сложно. Пришлось купить себе пару новых на рынке. И заодно и бриджи с джинсами свободного кроя. При соседке я перестала переодеваться, дожидалась, когда она уйдет или уходила в уборную.

И вот, мне нужно было потерпеть еще буквально несколько дней и съехать. А теперь…

Куда мне ехать—то? Без денег.

– Ась, – шепчу убито, – там же всё было. Даже на питание.

– Так, Даш, не плачь, – в своей манере бойко отвечает подруга, стирая с моих щек влагу.

Я и не заметила, что начала плакать. Так давно не плакала. Почти два месяца уже как.

После того как Руслан тогда ушел только всю ночь ревела безостановочно, а потом пообещала себе – никогда больше. Он не появлялся все это время. Я вроде как наладила быт. Потихоньку жила себе, оградившись от мыслей о нем и откладывая деньги.

А теперь как быть—то?

– Скажу, как есть. Даже если взяла Рита, ты этого не докажешь. А если и не она, все равно виновного не найдем. Это общага. Здесь всегда происходит что—то подобное.

Господи, Господи… как рыба открываю и закрываю рот, пытаясь совладать с эмоциями.

– Ась, что делать—то? – шепчу еле слышно, потому что шок настолько сильный, что я даже забыла, как разговаривать.

– Доживешь здесь до конца экзаменов. А там решим.

– До конца – две недели. Я за это время не насобираю нужную сумму, – таращусь в стену, абсолютно потерянная. – Мне даже есть не на что. Копейки, которые лежат в сумке – это всё, что у меня осталось.

Не замечаю, как меня начинает трясти. Страх растет в геометрической прогрессии.

Куда мне идти—то? Отец домой не пустит. Мама не