Берлускони. История человека, на двадцать лет завладевшего Италией - Алан Фридман

Утром 3 ноября Берлускони и Тремонти взошли на борт правительственного самолета, чтобы совершить короткий перелет из Рима на юг Франции. Только тогда Берлускони услышал о некоторых вчерашних событиях и узнал, какую трепку Саркози задал Папандреу. Впрочем, его больше занимали собственные проблемы. Неудачная попытка протолкнуть пакет реформ и трения с Тремонти существенно подрывали его доверие в глазах игроков на финансовых рынках, а также в глазах Саркози и Меркель. В довершение неприятностей, накануне каннского саммита европейские СМИ все еще пестрели материалами о вечеринках “бунга-бунга” и скабрезными фотографиями южноамериканских моделей, которые входили в якобы созданный “клуб проституток”. Пресса и социальные сети полоскали слухи о том, будто бы Берлускони собрал фактически гарем из тридцати с лишним таких женщин, поселил их у себя и полностью содержал.

Когда Берлускони прилетел в Канны, у него был вид совершенно измученного человека.

“Я увидел страшно измотанного Берлускони, – вспоминает Баррозу. – Он как будто потух”.

“Выглядел он ужасно, – говорил один высокопоставленный европейский чиновник, присутствовавший тогда в Каннах. – Он отказывался проводить какие-либо структурные реформы. Вдобавок вокруг его персоны не утихали все эти грязные скандалы. Я бы сказал, что в те дни в Каннах он произвел на меня впечатление очень старого и усталого человека. Он потерял и энергию, и всякое доверие в глазах остальных лидеров”.

Один из главных помощников самого 75-летнего Берлускони тоже отмечал, что на саммит “Большой двадцатки” премьер прибыл “усталым и подавленным”.

Эта подавленность только росла. Берлускони оказался застигнут врасплох, когда другие премьер-министры начали задавать ему неудобные вопросы. “Там, в Каннах, ко мне подходили мои друзья из разных стран и спрашивали, решил ли я уходить. Оказывается, все они уже слышали в течение недели, будто готовится новое правительство во главе с Монти, – вспоминает Берлускони и добавляет: – Я понял, что что-то затевается”.

Среди тех, до кого дошли слухи о Монти, был и испанский премьер-министр Хосе Луис Родригес Сапатеро, приглашенный в то утро на особое заседание, хотя Испания и не входила в число стран “Большой двадцатки”. Саркози созвал это заседание до официального начала саммита, чтобы уделить специальное внимание Италии и Испании, и Сапатеро явился туда с некоторым трепетом.

“Когда я приехал в Канны, положение было нестабильное, очень нестабильное, – вспоминает Сапатеро. – Мы уже приступили к реформам в Испании, мы начали лучше контролировать дефицит, более эффективно, более надежно. В Каннах же звучала главная мысль – что Италии доверять нельзя. И что реформы, которые обещает провести Берлускони, не сработают: ему не удастся уменьшить дефицит. Вот эта мысль преобладала. И я наблюдал это в течение всего кризиса – постоянно. Когда рынки падали, какой-то стране нужно было за это отвечать. И вот тогда этой виновной страной была назначена Италия”.

Сапатеро с самого утра, как только он прилетел в Канны, слышал разговоры о том, будто место Берлускони скоро займет Монти, но самый большой сюрприз преподнесла ему Ангела Меркель. Поздоровавшись с испанским премьером, она сразу же спросила его, не желает ли он присоединиться к программе превентивного кредитования МВФ – то есть принять финансовую помощь для Испании в виде займа в размере 50 миллиардов евро, которые предоставит МВФ. Меркель поспешно добавила, что Италия, конечно же, тоже получит деньги: ей МВФ выделит 85 миллиардов. Сапатеро догадался, что Меркель что-то задумала, но ему совсем не хотелось ввязываться в чужие планы. Поэтому Сапатеро вежливо отклонил ее предложение, сказав, что Испания не нуждается ни в каких “превентивных” займах от МВФ.

“У Испании тогда не было проблем, – вспоминает Сапатеро. – Нет, конечно, у нас были проблемы, но не такие серьезные. Когда Меркель задала мне тот вопрос, я сразу вспомнил, чтó мне говорили мои помощники про Марио Монти. И когда Меркель заговорила о кредитной помощи для Испании и Италии, я понял, что на самом деле ее интересует исключительно Италия. Такой вывод я сделал – тем более что после моего отказа Ангела Меркель не пыталась настаивать. Поэтому я сразу же решил, что их интересует прежде всего Италия. И то, что я потом увидел на заседаниях, подтвердило мою догадку”.

3 ноября в половине одиннадцатого утра, до начала основного саммита, Саркози созвал особое заседание для лидеров Франции, Германии, Италии, Испании и представителей МВФ и некоторых чиновников Евросоюза. Войдя в умиротворяющий конференц-зал Дворца фестивалей, Берлускони оказался за столом прямо напротив Шойбле и Саркози – бойкой парочки, которая считаные часы назад свела Йоргоса Папандреу в политическую могилу.

Для Саркози рабочий день начался на час раньше: он приветствовал Барака Обаму в конференц-центре и улыбался на фотокамеры. Затем Обама, сказав, что Соединенные Штаты хотят помочь Европе в разрешении кризиса евро, отправился в отель “Карлтон” – встретиться с глазу на глаз с Ангелой Меркель. А та, в свою очередь, отправила своего верного министра финансов Вольфганга Шойбле на заседание с Саркози и другими, сидевшими теперь перед Берлускони в конференц-зале. Шойбле был прикован к инвалидному креслу и очень сварлив. Много лет назад германский министр пережил покушение на свою жизнь, а сейчас его знали во всей Европе как “ястреба из ястребов”: он только и ждал, когда же Греция выйдет из еврозоны, и со средневековым пылом религиозного фанатика верил в целительную силу строгой экономии.

Шойбле сидел рядом с Саркози, недалеко от Кристин Лагард с ее стальными глазами, а Берлускони сидел прямо напротив них.

Саркози с ходу бросился в атаку.

“Со стороны Саркози шло огромное давление при активной поддержке Шойбле, – вспоминает Баррозу. – Он заявил Берлускони следующее: «Италия должна попросить МВФ о выделении превентивного кредита. Иначе случится трагедия, потому что на рынках грянет буря. Необходимо, чтобы Италия действовала немедленно». А Берлускони ответил: «Нет, в Италии неплохая экономическая ситуация. Не существует никакой итальянской проблемы. Мы уже посылали на европейский саммит в октябре документ с перечнем мер, которые мы собираемся принять по рекомендации Еврокомиссии». Но Шойбле продолжал напирать. Он сказал, что итальянцы должны принять меры, в противном случае им грозит катастрофа”.

Баррозу вспоминает следующий шаг Николя Саркози. “В своей очень настойчивой и даже назойливой манере он почти прокричал Берлускони: «Сильвио! До встречи «Большой двадцатки» осталось только два часа. Пожалуйста, попросите МВФ о займе! Иначе случится беда!» Он вел себя очень эмоционально, изо всех сил драматизировал положение дел”.

Берлускони, совсем измотанный после такой массированной атаки на него, пытался сохранить хотя бы остатки достоинства. Он повторял, что Италия и так уже согласилась с планом Европейской комиссии о внедрении целого ряда реформ. Он обещал, что его кабинет быстро одобрит все необходимые решения. Он даже сказал, что готов работать с МВФ над совместным мониторингом программы Европейской комиссии, но ни в коем случае он не станет просить о займе в 80 миллиардов евро, который будет выглядеть как помощь. Это только напугает рынки, а главное, взяв эти деньги, Италия лишится суверенитета.

“Когда мне предложили взять кредит у МВФ, я очень твердо сказал, что понятия не имею, о чем идет речь. Сказал, что мы не нуждаемся в помощи, – словом, «Спасибо, не надо!» – вспоминает Берлускони. – Все это кончилось бы колонизацией Италии. Нам, суверенной стране, просто навязали бы тройку кредиторов [МВФ, ЕЦБ и ЕК], как уже случилось с Грецией. В общем, я ответил очень твердым отказом”.

Но Саркози тоже не сдавался.

“Саркози изо всех сил давил на Берлускони, а когда Саркози на кого-нибудь давит, он не просто давит – он прет напролом!” – рассказывал Баррозу.

Тем временем, поскольку всеобщее внимание сосредоточилось на Италии, испанский премьер-министр старался держаться тише воды ниже травы. “А Сапатеро даже рта не раскрывал, – говорит Баррозу. – Ни единого слова не произнес”.

Во время своего выступления Саркози то и дело посматривал на Кристин Лагард, которая, едва прибыв в Канны, с ходу объявила: “Италия вышла из доверия”. По воспоминаниям Баррозу, Лагард и здесь, прямо перед Сильвио Берлускони, повторяла свою смертоубийственную оценку.

“Кристин Лагард была беспощадна. Она сказала, что никто больше не доверяет Италии”, – вспоминает Баррозу. Зато она разглагольствовала о том, как все будет чудесно, если Италия попросит у МВФ предварительную финансовую помощь, и уверяла, что это сразу же успокоит рынки.

Баррозу вспоминает, что и он сам, и председатель Европейского совета Херман ван Ромпей предупреждали на том утреннем заседании 3 ноября, что план МВФ о предоставлении Италии кредита в 80 миллиардов евро вызовет совсем не ту реакцию, о которой говорили лидеры двух стран, а ровно противоположную. А именно, для финансовых рынков такая новость сработает как сигнал тревоги, а вовсе не успокоит их. Поскольку у Италии и так имелось долгов на 2 триллиона долларов, выделение ей каких-то 80 миллиардов евро будет просто каплей в море, пояснял Баррозу.