Берлускони. История человека, на двадцать лет завладевшего Италией - Алан Фридман

Берлускони начал бороться за внедрение мер экономии и обещал следовать “золотому правилу”. Его коалиционное правительство отреагировало яростными спорами и раздорами. Тем временем в другой части Рима, в Квиринальском дворце, президент Наполитано продолжал тайком совещаться с Монти и Пассерой.

К середине сентября, то есть в рекордные сроки, Италия и Испания внесли в свои конституции требуемые поправки о сбалансированном бюджете, хотя окончательная итальянская формулировка – в лучших итальянских традициях – все же оставляла некоторую свободу для интерпретации.

Теперь Берлускони ждали массовые протесты: люди выходили на улицы Рима, выступая против мер экономии. Ситуация в Греции продолжала ухудшаться, и итальянские долговые обязательства снова попали под удар. К середине месяца, когда кредитный рейтинг Италии снизился, биржевые игроки вновь пошли в атаку. МФВ объявил о том, что мировая экономика вступила “в новый опасный этап” резко замедлившегося роста. Вялая реакция Европы, неспособной совладать с кризисом, стала ключевым фактором неутихающей неразберихи на рынках.

Казалось, Меркель и Саркози еле волокут ноги, не в силах сделать никаких смелых шагов.

В публичных заявлениях главного экономиста МВФ Оливье Бланшара слышались все более отчаянные нотки. “Широко распространено мнение, что люди, определяющие политику, не поспевают за происходящей ситуацией. Европа должна сообща выработать план действий”, – говорил Бланшар.

Тимоти Гайтнер, министр финансов США, вскоре тоже примкнул к хору голосов, призывавших Меркель и Саркози действовать быстро и доказать, что у них действительно имеется стратегия урегулирования долгового кризиса. Он призывал европейцев создать “противопожарную стену” резервных денежных фондов и ни в коем случае не дожидаться, “когда кризис примет более тяжелую форму”. Вскоре Белый дом дал понять, что президент Обама тоже выступает за создание “противопожарной стены”. Но Меркель не желала прислушиваться к таким советам.

Вместо того чтобы выводить Европу из штормовой зоны, Меркель, похоже, решила разбить ее о твердые скалы собственной веры в успех “экономной экономики” и дисциплины. Саркози же по-прежнему стремился выглядеть лидером – ну, или хотя бы первым соратником лидера всей Европы. У него бывали разногласия с Меркель, его бесило то, что она почти всегда выходила победительницей из любых споров. Саркози, конечно, была невыносима мысль о том, что он – всего лишь младший партнер Меркель, но – что делать! – его радовала уже сама возможность купаться в лучах ее славы. Для Саркози было очень важно все время оставаться на виду. Любой ценой нужно было торчать перед камерами – рядом с канцлером Германии. Сама же фрау канцлер, дама прагматичная и привыкшая говорить без обиняков, наверняка находила Саркози назойливым: ведь он часто пытался перетянуть все внимание на себя. Ну что ж, зато с этим человеком можно иметь дело.

Чего никак нельзя было сказать о ее отношениях с Сильвио Берлускони.

“Думаю, все мои беды с Меркель начались с публикации тех слов, которые я якобы сказал о ней. Меня обвиняли в том, что я обозвал ее «жирножопой стервой» [una culona inchiavabile]”.

Сильвио Берлускони не выказывает никаких эмоций, рассказывая о своем разладе в отношениях с канцлером Германии во время той кризисной осени. Пока Меркель с Саркози носились по всем европейским столицам, как Бэтмен и Робин, одна итальянская газета опубликовала цитату из якобы подслушанного телефонного разговора между Берлускони и человеком, находившимся под следствием по обвинению в том, что он поставлял проституток для вечеринок “бунга-бунга” у Берлускони. Именно в этом разговоре Берлускони как будто и употребил нелицеприятную характеристику Меркель. Германская пресса быстро откликнулась, и Der Spiegel назвал Берлускони “хамом и мужланом”.

Берлускони немедленно выступил с опровержением, но удар по его репутации был уже нанесен. Меркель решила, что на одной рождественской открытке она теперь точно сэкономит.

“У нас были и другие трения, но обычно мы ладили, – с улыбкой вспоминает Берлускони. – Наверное, единственный раз она не на шутку рассердилась из-за той якобы цитаты. Но я-то никогда такого не говорил! Все от начала до конца сфабриковала итальянская газетенка – просто кто-то захотел сделать мне гадость и рассорить меня с Ангелой”.

Возможно, одиозная цитата и была фальшивкой, сфабрикованной журналистами, но все же она вызвала целый шквал насмешек и издевок в остальных странах Европы. Берлускони за много лет успел наговорить столько возмутительных вещей, что на сей раз кое-кто из мировых лидеров даже готов был поверить, что это правда. Позже он рассказывал друзьям об одной сценке, которая произошла в начале октября на дне рождения у кого-то из друзей, через несколько недель после того, как та фраза про Меркель ушла в народ. Войдя в комнату, Берлускони заметил бывшего канцлера Германии Герхарда Шредера с бокалом в руке. “Сильвиооооо!” – приветственно прокричал он приближавшемуся Берлускони, а тот завопил в ответ Шредеру: “Я этого не говорил!” На что Шредер будто бы ответил: “Отлично сказано! Это чистая правда”.

Сегодня Берлускони признает, что та история сильно ему повредила.

“Думаю, она страшно разозлилась на меня, – говорит Берлускони. – Она очень обиделась”.

Меркель затаила обиду на Берлускони. Об этом ясно говорил и ее язык жестов, и ее риторика. Впрочем, она, как и Саркози, испытывала жесткое давление, пытаясь найти решение для кризиса евро, который в конце октября входил в самую опасную фазу. Европейские чиновники уже открыто высказывали опасения, что за Грецией может последовать Италия, погрязшая в собственном долговом кризисе. Громадный долг Италии – 2 триллиона долларов – внезапно оказался в фокусе внимания беспощадных рыночных спекулянтов и обернулся той дубинкой, которой Саркози с Меркель принялись колотить Берлускони.

23 октября, на саммите Евросоюза в Брюсселе, они подвергли его очередному унижению. А до саммита Меркель произнесла в Германии речь, где отдельно попрекнула Италию ее долговым бременем и сказала, что инвесторы правы в том, что требуют от правительства Берлускони более высокой процентной ставки по долгам. На финансовые рынки подобная риторика оказала предсказуемое действие: с таким же успехом можно было бы плеснуть бензина в огонь. Саркози тоже усилил давление, потребовав ответа на вопрос: почему Берлускони так и не заставил Лоренцо Бини Смаги уйти в отставку и освободить место для француза в правлении Европейского центрального банка? Рассказывают, что Берлускони ответил Саркози вопросом: “Мне что – убить его, что ли?”

Теперь уже и Меркель, и Саркози поняли, что ответственность за всю еврозону можно взвалить на Берлускони. В то долгое воскресенье в Брюсселе они принялись читать ему нотации. По свидетельствам очевидцев, выглядело это так, словно отчитывали провинившегося школьника. Ему велели немедленно приступать к проведению экономических реформ, чтобы что-то сделать с итальянским долгом. Ему велели явиться на следующий антикризисный саммит, намеченный на ближайшую среду, с документом, где будет изложен план: как урезать расходы и провести реформы. Они буквально насели на Берлускони, однако под конец этого беспокойного саммита никто так и не пришел к соглашению о том, как же разрешить растущий долговой кризис и вернуть доверие рынков. А рынки снова “проголосовали ногами”. И снова из Вашингтона прозвучали жалобы на то, что Европа никак не может разработать убедительный план, который покончит с кризисом.

Сегодня Берлускони говорит, что не помнит, как Меркель с Саркози распекали его на брюссельском саммите 23 октября, хотя в прессе тогда писали о том, какую ему задали взбучку. Зато он припоминает, как сам однажды заявил на собственной пресс-конференции, что “никто в Европейском союзе не имеет права назначать себя комиссаром и учить другие правительства, что им делать”. Однако лидеры Франции и Германии еще не до конца разделались с Берлускони. Только в следующий раз они унизили его на телевидении, в прямом эфире.

В тот же день, строго наказав Берлускони навести у себя дома порядок, Саркози и Меркель провели совместную пресс-конференцию, на которой опозорили и высмеяли Берлускони перед всем миром. Французский репортер спросил Меркель и Саркози, есть ли у них уверенность в том, что Берлускони действительно проведет обещанные реформы. В ответ оба как-то многозначительно промолчали. Саркози повернулся к Меркель, они переглянулись с понимающей улыбочкой, которая затем превратилась в хулиганскую усмешку. Потом фрау канцлер позволила себе тихонько хихикнуть, а французский президент многозначительно покачал головой. Когда пресс-конференция закончилась и лидеры покинули сцену, Меркель повернулась к Саркози, и все услышали ее язвительное замечание. “Впервые мы добились такого успеха, всего-то лишь разыграв немое кино!” – сказала канцлер Германии.