Сгоревшая жизнь - Юлия Александровна Лавряшина

– Яна, а как ваша сестра оказалась в том же отделении, где лечилась Дарья Алексеевна?

Недовольно нахмурившись, она проговорила, глядя в пол:

– Вам это кажется невероятным…

– Абсурдным, – подсказал он.

– И мне тоже! Но Таня… Она не похожа на нас с вами.

– Ей передалась болезнь матери?

Яна кивнула:

– Только мама была не готова к тому, что может с ней случиться. А Таня уже подозревала… генетическую предрасположенность. Наверное, это тоже стало проявлением болезни – то, что она придумала свою теорию.

– Интересно…

– Между прочим, да. Таня всех уверяла, что если по-другому прожить ситуацию, когда-то случившуюся в жизни, то можно исправить и прошлое тоже. Наложить более правильную проекцию. Типа минус на минус… Бред, конечно! Но она в это поверила и сама легла в ту же больницу, где изуродовали маму. Не сразу, конечно, а когда поняла, что ей действительно нужна медицинская помощь. Я ее отговаривала…

– На мою помощницу Таня произвела впечатление тихого человека. Не опасного.

– Так мама тоже больше ни на кого не бросалась с топором! Никогда. Главное, было следить, чтоб она не видела огня. Поэтому мы не ходили всей семьей в лес – папа брал нас с сестрой по очереди. А маму мы боялись туда водить, ведь в лесу проще простого напороться на костер. Если родителей приглашали в гости, то папа сразу узнавал: нет ли в доме камина и не собираются ли хозяева жарить шашлыки или что-нибудь вроде этого.

Ее губы дрогнули горькой усмешкой:

– На самом деле их редко приглашали… Людям не нравится смотреть на уродов, если они не заключены в колбы кунсткамеры. У мамы даже подруг не осталось…

– А вот это странно: женщины ведь любят заводить некрасивых подружек, чтобы лучше выглядеть на их фоне!

– Все в меру, – строго пояснила Яна. – Обожженное лицо – это уже такой треш, который отпугнет любого кавалера.

Логов улыбнулся:

– Кавалера? Давно не слышал этого слова.

И вдруг заметил на безымянном пальце ее левой руки тонкое золотое колечко:

– У вас тоже есть кавалер? Или муж?

– Жених, – уточнила она и широко улыбнулась, подняв руку и растопырив пальцы. – Вот, сделал мне предложение. Несмотря на то, что я тоже урод.

– Вы очень хорошенькая, – искренне возразил Артур.

– От такого, как вы, это особенно приятно слышать. Мой Костя не такой красавец, конечно. – Яна рассмеялась. – Но мне, видно, тоже передалось по наследству: мы с ним дружим со школы…

Логов приподнял брови:

– Генетическая верность?

– Ну, что-то вроде…

– Это хорошо, что у вас есть жених.

Он подумал, что будет кому подставить Яне плечо, и уже собирался сообщить ей о смерти сестры, как неожиданно она призналась:

– Конечно, Костя звезд с неба не хватает… Простым электриком работает, но я всегда знала, что академиком ему не стать. Мне это и не нужно.

В кухне внезапно стало нечем дышать. Нет, Логов, конечно, не начал хватать воздух ртом и не стал цепляться за край стола. Посторонний взгляд не заметил бы, как заметались, сталкиваясь, в его голове мысли. От этого заложило уши и на секунду потемнело в глазах. Но уже в следующую минуту Артур спросил тем же легким тоном:

– А где ваш Костя сейчас?

Она бросила взгляд на часы в форме самовара, раскрашенного цветами палеха:

– Да вот должен зайти… Вы и с ним хотите поговорить?

– Если вы не против…

– Я-то не против. Только он не очень полицию любит.

– Сидел?

Ее глаза испуганно расширились:

– Ну что вы! Нет, конечно. Просто он зол на вас за то, что никто не был наказан за мою маму…

Последнее слово Яна произнесла по слогам, и голос ее стал странным, неестественным, будто невидимый звукорежиссер замедлил скорость воспроизведения. И Артур понял, что она подумала о том же… Эта стойкая девушка была еще и умна.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом Яна внезапно сорвалась с места и бросилась к выходу. Артур не побежал следом, он достал телефон, и Поливец мгновенно отозвался:

– Слушаю, босс!

– Там может появиться парень, не дайте ему уйти. И перехватите девушку, которая сейчас выскочит.

Через открытую форточку проник пронзительный Янин вопль:

– Костик, беги!

Логов не спеша покинул квартиру, напоследок заглянув в комнату женщины, невольно ставшей причиной трех убийств. Также ровно держа спину, Дарья Алексеевна смотрела в окно, за которым мерно покачивались пестрые кленовые ветви. Артур не мог поручиться, что она видела сейчас именно их…

* * *

Вчера, когда мы вернулись из Щербинки и оперативники увезли с собой Константина Кобылянского, Артур сказал, что поедет домой, хотя я предлагала ему поужинать у меня. Я не сказала: «У нас с Сережкой», ведь его наверняка передернуло бы от этих слов, а он и без того выглядел не очень. По-моему, ему было тошно… Совсем не так должен чувствовать себя следователь, только что успешно раскрывший дело.

И мне впервые пришло в голову: Артуру тоже стоит предложить бросить к чертовой матери свою работу и заняться моими собаками. Они не разочаровывают так, как люди… Никаких собак у меня, правда, пока не было, но я заставляла себя думать, будто приют – это дело решенное. С какой стати незнакомые чиновники могут запретить мне создать его?!

– Как думаешь, чем он сейчас займется?

Никита оглянулся вслед отъезжающей «Ауди» и пожал плечами:

– Спать ляжет? Телик посмотрит?

– А ты?

– А я буду читать твой рассказ, – спокойно заверил он.

Я поразилась, что Никита не забыл о нем, хотя даже у меня это вылетело из головы. Чего стоила моя неуклюжая проба пера и все мои вымышленные герои в сравнении с тем, что творилось в реальном мире?! Разве можно было предположить, кем окажется электрик, повесивший скальп на детской площадке? Да такое и в голову не придет!

И Яне, видно, тоже не приходило, до самой последней минуты. Поэтому догадка и обрушилась на нее кипящей лавой, в которой она корчилась, визжа от ужаса, пока на ее жениха надевали наручники и сажали в машину. Поливец крепко держал ее. Этому мордастому оперу неведомы сантименты, он не позволит несчастной девушке, угодившей в эпицентр самой жестокой фантасмагории, проститься с мстителем, любившим ее с детства. Поливец – насмешливый циник с обаятельной улыбкой, из тех, кого почему-то так любят женщины… Я его на дух не переношу.

Не знаю, с чего мне пришло в голову, что Яне легче будет перенести еще один, последний удар по открытому сердцу, если его нанесу я? Стоя под окном кухни, я слышала через форточку их