Сгоревшая жизнь - Юлия Александровна Лавряшина

class="p1">– Оно же всегда было дома. Мамка могла хватиться… Я думал, теперь меня не найдут, – тихо признался Костя. – Я же был очень осторожен. А как вы вообще на меня вышли?

– Сердце подсказало, – огрызнулся Логов. – Перейдем к убийству Шалимовой. Зачем вам понадобился ее перстень?

– Он же не ее! А Яниной мамы… Я вернуть хотел. Не из рук в руки, само собой! Подбросил бы в палисадник, Дарья Алексеевна выходит посидеть там. Я рассчитал бы место так, чтобы она сама нашла.

– Расчетливый какой, – проворчал Артур. – А где фотография, которую вы забрали из дома Шалимовой? Кто на ней?

– Да эта Шалимова с Дарьей Алексеевной… А Кузьмичева фотала. Тогда же не делали селфи.

Представив, Костя произнес почти с нежностью:

– Янина мама там молоденькая такая… Красивая. И перстень еще у нее на руке.

– Как вы узнали о существовании этой фотографии?

– От Дарьи Алексеевны… Она иногда бормочет такое, непонятное… Но тут я догадался, что она видит сцену из прошлого. И она по имени Шалимову называла – Альбиной. Просила не снимать ее в больничном халате. Ну, я сложил два и два…

Никита решился вступить в разговор:

– Зачем они вообще сделали этот снимок? Это же улика.

Во взгляде Логова он считал удивление: кажется, он и забыл о присутствии Никиты… Это выражение сменилось жалостью: «Ты действительно не понимаешь?» Смутившись, Ивашин заторопился, выдавая одно предположение за другим:

– Шалимова, глядя на снимок, упивалась тем, что изуродовала такую красоту? Вышла победительницей, хоть и потеряла Олега Зинченко… Это тешило ее эго? Скрашивало одиночество?

Едва заметно ухмыльнувшись, Артур только кивнул, но Никита прочел в его глазах: «Садись, пять».

– Или истинной причины мы уже не узнаем, – вздохнул он.

– Важнее другое, – заговорил Логов, обращаясь к подозреваемому. – Как вы узнали об этой фотографии? Для чего вы ее выкрали – понятно. Чтобы не осталось ничего, что связывало убитую санитарку Шалимову с Дарьей Ковальчук.

– Вы ведь раскопали бы…

– Мы и так раскопали, – напомнил Артур. – Сумка Шалимовой вам потребовалась только ради ключей от ее квартиры, деньги вас не интересовали.

Кобылянский помотал головой.

– В этом я и не сомневался, – заверил Логов. – Где сейчас эта сумка?

– Выкинул в мусорный бак. На бегу где-то… В каком-то дворе.

Подумав, Артур махнул рукой:

– Вернемся к первому убийству. Почему вы были уверены, что Шалимова заметит скальп на рее? Издали вообще не разберешь, что это… Тряпка какая-то болтается.

– Так я же позвонил ей! – Константин широко улыбнулся. – Ее номер я разузнал, когда еще в больнице работал. Их обеих, на всякий пожарный… И с городского таксофона набрал ее. Посоветовал полюбоваться, как развеваются на ветру волосы ее подруги.

– Жестоко…

– Жестоко?! А с ними можно по-другому? Они ведь заслужили такой кары!

– Ка-ары?! – протянул Артур. – То есть вы философскую основу подвели под свои преступления.

Он гордо вскинул голову, и Никита с сожалением увидел, как Кобылянский смешон:

– Это была месть.

Но, вспомнив о Тане, слегка сник:

– И самозащита…

– Вы так тряслись за свою шкуру, что убили ни в чем не повинную девушку, – в голосе Логова зазвенел лед.

– Мне… Я сожалею об этом! Но только об этом. А те мерзкие тетки заслужили смерть!

Глядя ему прямо в глаза, Артур отчетливо произнес:

– Годами они обе ухаживали за больными людьми. Пациенты ими были очень довольны, я спрашивал. Они многих вернули к жизни… Разве тем самым они не искупили свою вину за то, что спьяну натворили в юности?

– Вот именно поэтому, что вы так думаете, мне и пришлось взять дело в свои руки, – с такой же холодной настойчивостью проговорил Кобылянский. – Никто не наказал их по закону. Где ваши доблестные органы были десятого июня девяносто восьмого года, когда эти твари сожгли больной девушке волосы и лицо? Жизнь ее сожгли! И не только ее…

Никита замер, ожидая ответа Артура Логова, но тот промолчал.

Когда подозреваемого увели в камеру, Ивашин неуверенно предположил:

– Возможно, он невменяем? Столько лет, да? Просто одержимость какая-то…

Он ждал, что Логов ответит определенно: будет ли проводиться психиатрическая экспертиза и каковы, на его взгляд, шансы признать Кобылянского сумасшедшим? Но вместо всего этого Артур пробормотал нечто невразумительное:

– Каждый корчится в собственном адском пламени…

* * *

Как возникает ощущение, что этот человек может стать твоим другом? Не сетевым френдом, а живым, настоящим другом, с которым можно не только проговорить полночи, но и вместе совершить что-то доброе, и его не придется даже уговаривать, раз тебе это нужно.

Все хотя бы примерно представляют, как вспыхивает любовь с первого взгляда. Все это кипение крови, тахикардия, потеющие ладошки… Но зарождение дружбы волнует ничуть не меньше. Я помню, как со всех ног неслась в школу в пятом классе, когда наш класс объединили с другим и меня посадили за одну парту с глазастой девочкой, у которой была длинная черная коса. Ее звали Катей, и она сразу предложила мне дружить, водя по губам кончиком косы. Может, это движение околдовало меня?

Собственно, за всю мою жизнь она была единственным человеком, сделавшим такое предложение. Мне даже тогда оно показалось достаточно странным… Как будто она позвала меня в буфет или прогуляться. Я уже зачитывалась «Двумя капитанами», и дружба для меня была чем-то очень важным, может быть, даже самым важным в жизни. Разве можно ее просто предложить?

Но у нее было имя Кати Татариновой… Разве можно отказаться от дружбы, осененной тенью любимого романа?! Да и других подруг у меня не имелось… В классе меня звали Головастиком. Думаю, только потому что я была маленькой и башковитой, а это нравилось не всем. Но голова у меня была вполне пропорциональна телу, я не выглядела головастиком. Или просто не замечала этого?

– Расскажи мне про Димку, – ласково просила Катя, когда мы выходили на перемену. – И про Федю.

Мне тогда больше хотелось носиться с мальчишками в догонялки, чем болтать про них, но Катя смотрела так, что отказаться было невозможно. Пару недель мы провели в чисто женском общении, и хотя порой становилось скучновато, ведь мои одноклассники не казались мне увлекательной темой, но я чувствовала себя абсолютно счастливой. В школе меня ждала настоящая подруга! Только ради этого стоило нестись туда со всех ног…

Но однажды я влетела в класс и увидела Катю за другой партой. Рядом с тем самым Федей, которого она выбрала по моим рассказам. И они уже вовсю увлеченно болтали о чем-то! А Катя водила по губам кончиком темной косы… На ее месте за нашей партой