Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства - Юрген Остерхаммель

Впрочем, известно много отклонений от этой модели. Не всегда империи расширялись военным путем. Покупка Луизианы у французов в 1803 году в одночасье вдвое увеличила государственную территорию США и открыла новые пространства для поселения и основания новых штатов. В 1867 году США выкупили Аляску у России. В 1878 году Швеция продала Карибскую островную колонию Сен-Бартелеми Франции, после того как США и Италия отклонили это предложение[380]. Подобные действия являлись модерным аналогом мирного обмена территориями посредством заключения династических браков (так Бомбей в 1661 году перешел к Англии в качестве приданого португальской принцессы Екатерины, когда она вышла замуж за Карла II). К методам мирного расширения территории относилось и добровольное подчинение более сильному покровителю, например ради защиты от еще более недружелюбного соседа. Этот путь, к примеру, выбрали власти Бечуаналенда (нынешней Ботсваны), попросив (успешно) о присоединении к Британской империи для защиты от угрозы захвата частной Южноафриканской компанией Сесила Родса (British South Africa Company)[381].

«Добровольное» подчинение при существовании подобного треугольника или в случае прямого признания вассальной зависимости представляло собой наиболее древний и распространенный механизм расширения империй. Гегемониальная система США после Второй мировой войны (согласно формулировке норвежского специалиста по новейшей истории Гейра Лундестада, «система добровольного подчинения») все еще несет на себе его следы.

В тени имперской динамики сверхдержав возникали и частные империи. Империя короля Леопольда II в Конго не была единственной. В Брунее и Сараваке (Северный Борнео) свою власть над территорией площадью ни много ни мало около 120 тысяч квадратных километров установила семья Бруков. В 1839 году английский путешественник Джеймс Брук прибыл на остров, а в 1841‑м получил титул раджи от Султанского двора, остававшегося вне сферы влияния голландцев. В последующие годы он подчинил себе большую территорию. После смерти Джеймса в 1868 году его племянник Чарльз Брук, второй раджа, правивший до 1917 года, расширил свои владения. Третий раджа капитулировал перед японцами в 1941‑м. Бруки не были бандой отъявленных разбойников и тем не менее смогли организовать крупный отток богатств из Саравака, которые частично осели в Великобритании. Для долгосрочного экономического развития было сделано немного. Бруки считали, что социальные перемены вредят местному населению, и при этом допускали эксплуатацию природных ресурсов иностранными компаниями. Но Саравак, в отличие от Конго короля Леопольда, создавал хотя бы видимость минимальной государственности[382].

В других местах предпринимались попытки создать квазинегосударственные владения. Сесил Родс, сколотивший огромное состояние на алмазном бизнесе в Южной Африке, относительно преуспел в строительстве там личной экономической империи. Для британского правительства было дешевле и удобнее передать Британской южноафриканской компании, финансируемой Родсом и другими южноафриканскими горными магнатами, территорию между Бечуаналендом и рекой Замбези (Южная Родезия, сегодня Зимбабве) по договору концессии (Королевская хартия) от 1889 года. Компания обещала развивать эту территорию и самостоятельно нести все расходы. В 1891 году компании было разрешено расширить поле своей деятельности на север от Замбези (Северная Родезия, сегодня Замбия). Родса и его компанию не интересовало господство над территорией как таковое. Основной целью было монопольное освоение известных и предполагаемых месторождений драгоценных металлов и присоединение этих месторождений к южноафриканскому экономическому пространству. Но для этого требовался контроль. В 1889 году Сесил Родс свел логику «гонки за Африку» к кратчайшей формуле: «Если [территорией] завладеем не мы, то это сделает кто-нибудь другой»[383]. Родс сделал свои планы привлекательными для лондонского правительства еще и за счет того, что он открывал «родезийские» (название стало использоваться приблизительно с 1895 года) территории для британских поселенцев. Владычество компании (company rule) (метод, до того потерпевший крах в Германской Юго-Западной Африке) подвергалось яростной критике миссионеров, которые жаловались на отсутствие проафриканского колониального патернализма. Но этот же метод показал себя наилучшим образом с точки зрения прочего местного белого населения – как симбиоз между крупным капиталом и поселенцами в рамках квазичастного протектората[384].

Крупные плантации и земельные участки концессионных компаний часто также были территориями вне государства, на которых, как в юнкерском имении восточнее Эльбы, законы страны распространялись лишь косвенно[385]. Миссионеры порой становились настолько влиятельными, что учреждали настоящие миссионерские протектораты. Даже после прекращения существования компаний, созданных на основе правительственных концессий в Азии (последней ликвидировали Британскую Ост-Индскую компанию в 1858 году), там появлялись новые полуофициальные колониальные конторы. Наиболее значимой была Южно-Маньчжурская железнодорожная компания (South Manchurian Railway Company, SMR), к которой перешло владение южной оконечностью Маньчжурии и находящимися там южными участками железной дороги после Русско-японской войны 1905 года. В Маньчжурии эта компания превратилась в колониальную власть, которая поддерживалась японским государством и выстроила самую доходную железнодорожную колонию в истории. Она стала центром притяжения всей экономики северо-востока Китая, а также местом размещения крупнейших предприятий тяжелой индустрии на всем восточноазиатском континенте[386].

Среди империй вне Европы создание в 1895 году лишь одной, Японской, империи увенчалось впечатляющим успехом – до 1945 года. Но при этом не следует забывать и о других случаях, которые имели большое влияние в своих регионах в определенные исторические периоды. Здесь можно говорить о феномене вторичного образования империи, определив его как военную агрессию и силовое расширение территорий посредством европейских военных технологий, но вне контроля европейских правительств. Характерно, что Африка, позднее ставшая главной жертвой образования чужих империй, в первой половине XIX столетия была особенно динамичной ареной для создания таких вторичных империй. В то время как началась европейская экспансия в Африку (которая, согласно Кристофу Марксу, имела три формы: a) радикализацию – переход от фронтира к завоеванию – в Южной Африке; b) военную интервенцию в Алжире; и c) трансформацию торгового фронтира в военный в Сенегале[387]), в поясе саванн южнее Сахары независимо друг от друга возникло несколько обширных экспансионистских государственных образований с высоким уровнем милитаризации и централизованной структурой, которые по некоторым признакам подпадают под наше определение империи. В основе этих государств лежали идеи джихада; для сохранения целостности своих обширных территорий они нуждались в двух коммуникативных элементах, которые отсутствовали на африканских территориях южнее: в письменности и животных, пригодных для использования в кавалерии[388]. Другие эмбриональные империи развивались без ислама и кавалерии: Ганда (в Буганде) в сороковых годах XIX века построила флот военных каноэ и установила своего рода имперское господство на озере Виктория и вокруг него, которое основывалось на эксплуатации рабочей силы более слабых народов[389]. При таких акциях зачастую использовались отнюдь не новейшие, а иногда и почти древние технологии. Военная мощь буров в начале XIX века опиралась на посаженную в седла пехоту, вооруженную мушкетами. Халифат Сокото, формирование