Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

С каждым клиентом он проводил массу времени, и не столько по профессиональным соображениям, сколько потому, что был человеком безграничного сострадания и терпения. Он принимал активное, заинтересованное участие не только в делах своих клиентов, но и в их жизни. Его задевало за живое бедственное положение африканцев в целом и каждого отдельного африканца, пострадавшего от произвола властей.

Я быстро понял, что значила юридическая компания «Мандела и Тамбо» для рядовых африканцев. Для них это было место, куда они могли прийти и найти сочувствующего слушателя и компетентного союзника; место, где их не отвергнут и не обманут; место, где они действительно могли гордиться тем, что их интересы представляют и защищают юристы с таким же цветом кожи. Именно по этой причине я и стал адвокатом, и моя работа позволила мне понять, что я принял правильное решение.

Мы зачастую в течение утренних часов разбирали с полдюжины дел, а остальной день участвовали в судебных слушаниях. На одних судебных заседаниях с нами обращались достаточно вежливо, на других относились с откровенным презрением. Но как бы успешно мы ни действовали, мы осознавали, что можем построить прекрасную карьеру в качестве адвокатов, но никогда не сможем стать ни прокурорами, ни судьями, ни магистратами. Хотя порой нам приходилось иметь дело с чиновниками, чья компетенция была ниже нашей, они пользовались неоспоримым авторитетом в связи с цветом своей кожи.

Мы часто сталкивались с предвзятостью непосредственно в ходе судебных заседаний. Свидетели из числа белых могли отказаться отвечать на вопросы чернокожего адвоката. Вместо того чтобы указать им на недопустимость проявления неуважения к суду, судья задавал им те же самые вопросы, но уже от своего имени. Я регулярно вызывал на допрос полицейских, и, хотя неоднократно ловил их на расхождении в показаниях и прямой лжи, меня в этих случаях откровенно презирали, считая «адвокатом-кафром».

Вспоминается, как однажды в самом начале судебного заседания меня попросили представиться. Это было обычной практикой, и я сказал: «Я Нельсон Мандела, и я выступаю от имени обвиняемого». На что мировой судья ответил: «Я вас не знаю. Где ваш сертификат?» Сертификат – это красиво оформленный диплом, который обычно вешают в рамке на стену, это не тот документ, который адвокат постоянно носит с собой. С таким же успехом можно попросить кого-нибудь на улице предъявить диплом о высшем образовании. Я попросил начать судебное заседание, пообещав принести свой сертификат в самое ближайшее время. Однако мировой судья отказался рассматривать это дело и зашел настолько далеко, что потребовал у судебного пристава выставить меня из зала заседаний.

Это было явным нарушением судебной практики. В конце концов дело дошло до Верховного суда, и мой друг Джордж Бизос, адвокат, выступал от моего имени. На слушании председательствующий судья раскритиковал поведение мирового судьи и распорядился, чтобы дело рассматривал другой мировой судья.

Быть адвокатом не гарантировало чернокожему юристу уважения вне здания суда. Однажды возле нашего офиса я увидел, что автомобиль пожилой белой женщины оказался зажат между двумя другими машинами. Я сразу же подошел и, слегка подтолкнув машину, освободил ее. Женщина повернулась ко мне и на английском сказала: «Спасибо, Джон». Джон – это имя, которое белые использовали для обращения к любому африканцу, имени которого они не знали. Затем она протянула мне монету в шесть пенсов, от которой я вежливо отказался. Она вновь протянула монету, и я вновь отказался взять ее: «Нет, спасибо!» Тогда женщина воскликнула: «Ты отказываешься от шести пенсов, потому что, должно быть, ожидаешь целый шиллинг! Но ты его не получишь!» После этого она бросила монету прямо в меня и уехала.

Проработав вместе около года, мы с Оливером обнаружили, что в соответствии с Законом о консолидации коренных жителей (городских районов) нам не разрешалось занимать коммерческие помещения в городе без согласия министерства. Мы обратились в министерство с соответствующей просьбой, однако она была отклонена, а вместо этого мы получили временное разрешение в соответствии с Законом о групповых областях. Срок действия выданного нам временного разрешения вскоре истек, и власти отказались продлевать его, настаивая на том, чтобы мы перенесли наш офис в весьма отдаленный район для чернокожих африканцев, находившийся за много миль отсюда и практически недоступный для наших клиентов. Мы истолковали этот шаг как попытку властей путем создания угрозы принудительного выселения в любой момент ликвидировать нашу юридическую компанию и незаконно занять наши помещения.

Работа адвоката в Южной Африке проходила в условиях обесцененной системы правосудия, в условиях свода законов, закрепляющих неравенство. Одним из наиболее ярких примеров этого является Закон о регистрации населения, который закрепил это неравенство. Мне довелось как-то вести дело цветного африканца, которого совершенно случайно зарегистрировали как чернокожего. Во время Второй мировой войны он на стороне Южной Африки принимал участие в боевых действиях в Северной Африке и Италии, однако после его возвращения белый чиновник по бюрократической невнимательности переквалифицировал его в чернокожего африканца. Для Южной Африки это был не такой уж редкий случай, подобные ситуации всякий раз представляли собой своего рода моральную головоломку. Я никогда не поддерживал Закон о регистрации населения и не признавал его принципов, но моему клиенту требовался адвокат, чтобы исправить ошибку, допущенную в его расовой классификации. У граждан, которых классифицировали как представителей цветного населения, было много практических преимуществ перед чернокожими африканцами. Им, в частности, не вменялось в обязанность постоянно иметь при себе специальный пропуск.

Я от имени своего клиента обратился в Классификационный совет, который рассматривал дела, подпадающие под действие Закона о регистрации населения. Этот орган состоял из мирового судьи и двух других чиновников, все – белые. Я привел убедительные документальные доказательства, подтверждавшие правоту моего клиента, и прокурор официально заявил, что не намерен возражать против нашей апелляции. Однако мирового судью, казалось, не интересовали ни мои доказательства, ни мнение прокурора. Он впился взглядом в моего клиента и достаточно грубо потребовал, чтобы тот повернулся к нему спиной. Внимательно осмотрев покатые плечи моего клиента, он кивнул другим чиновникам и поддержал нашу апелляцию. В то время белые (в том числе представители властных структур) считали покатые плечи одним из стереотипов телосложения у цветного населения. Таким образом, судьбу этого человека определило исключительно мнение мирового судьи о строении его плеч.

Мы рассматривали много дел, связанных с жестокостью полиции, хотя наш показатель успеха в этих случаях был довольно низким. Всегда было трудно доказать факты насилия со стороны полицейских. Полиция в этих случаях проявляла изворотливость и задерживала заключенного на достаточно длительный срок, чтобы его раны и синяки успели зажить. Зачастую в конечном итоге слово нашего клиента оказывалось против слова полицейского. В