Народная Русь - Аполлон Коринфский

В царствование царя Алексея Михайловича неоднократно открывались о Святой Пасхе, — преимущественно на третий или четвертый день праздника, — двери Передних сеней государевых не только для бояр и сановных людей разного чина, но и для простого люда московского — торгашей, посадских, мастеров всякого цеха, людей дворовых и крестьян. Собирался рано поутру отовсюду народ к палатам царским. Наряжался каждый простолюдин во все, что есть праздничное-цветное. Сколько возможно оказывалось пропустить, столько и пускали в Передние сени, а остальному люду приказ был от стольника — ждать у Красного крыльца. Принимал царь людей московских, всех к руке жаловал, сидя на своем царском месте, каждому из своих рук давал яйцо красное, монастырской росписью изукрашенное. Раздавал царь на пасхальной седьмице до 37000 яиц. Хранили осчастливленные светлым его, великого государя, лицезрением москвичи царский подарок праздничный после во всю свою жизнь, да и детям завещали память об этом. Не только одних попавших в Передние сени осчастливливал Тишайший из русских царей, а выходил после этого на Красное крыльцо и там являл свой пресветлый лик народу, приветствуя его возгласом: «Христос воскресе!» Тишина стояла при выходе государевом на площади Кремлевской: всякому хотелось услышать своими ушами благостные слова из уст помазанника Божия. А как вымолвил царь эти слова, вся площадь, переполненная людом московским, откликалась громогласным: «Воистину воскресе!» И долго, долго еще переливался по ней волнами могучими этот отклик многих тысяч восторженных голосов.

Во время всей Пасхи шли в палатах царских приемы «великоденских даров и приносов». Начиналось это, обыкновенно, со второго дня. Приемы происходили в Золотой палате, в присутствии всего «чина государева». Первым являлся святитель московский, благославлявший государя образом и золотым крестом; за патриархом приносили его дары: кубки, бархаты золотные и беззолотные, атлас, камку, три сорока соболей и сто золотых. От царя шел владыка с приносами к царице, царевичам и царевнам. Митрополиты и архиепископы подносили (или присылали со своими стряпчими) государю и каждому из его семейства «великоденский мех меду» и «великоденское яйцо», благославляя при этом иконою в серебряном окладе. Келарь Троице-Сергиевской лавры подносил царю образ «Видение великого чудотворца Сергия», пять «братин корельчатых», ложку «репчатую», хлеб и мех меду. Образа и мехи с медом подносились архимандритами, строителями и игумнами монастырей: Чудова, Новоспасского, Симонова, Андронникова, Саввинского, Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского, Соловецкого и Никольского-на-Угреши. Вслед за духовенством принимал царь-государь с великоденскими дарами именитого человека Строгонова, являвшегося представителем целого края; за ним — гостей московских, новгородских, казанских, астраханских, сибирских, нижегородских и ярославских; наконец — гостиной и суконной сотен торговых людей. Царь Федор Алексеевич принимал в течение Светлой седмицы после обедни каждый день людей разного звания, всех допуская к руке и жалуя крашеными яйцами.

В понедельник принимались стольники, стряпчие и дворовые московские, во вторник — жильцы (дворяне иногородние), в среду — дети боярские, аптекарского приказа доктора, аптекари и лекари, в четверг — подъячие, в пятницу — дворовые люди и подъячие дворцовые, суббота была днем «разных чинов людей». Ни один человек из «служивших на дворе» не оставался без царского лицезрения в эти дни. В день торговых людей христосовались с государем, кроме купцов-гостей, «сотские и старосты гостиной и суконной сотни, конюшенных и черных слобод», выборные чернослободцы и торговые иноземцы. В день дворовых людей были принимаемы художники и ремесленики Оружейной Палаты — с их «подносными делами», заготавливавшимися заранее по назначению. В обычае было у царей русских посещать во дни Светлого Праздника не только московские, но и подмосковные монастыри. Крашеные яйца возил за государем приказчик-стольник с десятью жильцами-подносчиками. Царица с царевичами и царевна-ми «ходила» в это время по московским соборам и женским монастырям, везде христосуясь с духовенством и властями. Следом за нею повсюду ездили боярыни. Царица спрашивала всех игумений «о спасенье», боярынь — «о здоровье», что — по свидетельству описателя, домашнего быта русских цариц — являлось признаком величайшего к ним благоволения.

Бояре, следуя благому примеру царя-государя, раздавали на Светлый Праздник щедрую милостыню, а также посылали «розговень» в тюрьмы, больницы и богадельни. Именитое купечество не отставало в этом от них. Все благочестивые русские люди старались, по мере сил и возможности, следовать правилу пасхального поучения: «Своя домашняя без печали сотвори, нищая и бедная помилуй!» По стогнам Москвы, да и всех других городов русских, неумолкаемо разносился во всю Святую седмицу красный звон. Звонили и настоящие звонари, и все желающие «потрудиться для души» люди — старые и малые; некоторые, особенно из слепцов-убогих, достигали в этом труде высокой степени искусства, заставляя изумляться слушателей. Для многих явственно слышались в этом звоне воочию воплощавшиеся в делах благотворения и милосердия слова древнего проповедника: «Духовно торжествуем, страннолюбием цветуще, любовию озарившеся, нагие одевающе, нищая и бедная с собою в подобно время накормяще и обидимыя избавляюще»… По свидетельству иноземцев, оставивших описание о своем «путешествии в Московию», здесь исчезало в эти светлые дни всякое различие в положении: обменивались христианским поцелуем рабы с боярами, мужчины с незнакомыми женщинами и девушками, друзья и враги. Так встречала старая московская Русь радостные дни Светла-Христова-Воскресения.

XX

Радоница — Красная Горка

Отойдет, выйдет за изукрашенную причудливой резьбою всяческих преданий дверь вековечного чертога Великой, Малой, Белой и Червовой Руси славная-красная Святая неделя, слывущая в нашем народе за один Велик-День — следом за нею у порога стоит ее меньшая сестра-Фомина, «Радоницкая». С этой седмицею от дедов-прадедов идут в народ свои особые обычаи, свои родные поверья, свои вещие слова крылатые, перелетающие за горы высокие, через моря глубокие, шириною безбрежные, отделяющие наши дни от седой были повитых мраком веков. На этой неделе люд крещеный «с покойничками христосуется», разносит по могилкам радостную весть о Светлом Христовом Воскресении, победившем собою темную силу смерти:

«Воспоим eси песнь радостно ныне:Христос бо воскресе от гробныя скрини,Возстал от мертвых Бог, живый от века,Оживил мертва в мире человека.Ныне убо eси ликуем,Духом-телом торжествуем,Во длани плещимо,Друг друга простимо»… —

поют в эти дни калики перехожие, от одного погоста к другому идучи.

Всплачется радостными слезами весенними Мать-Сыра-Земля, проснется все спящее в ее любвеобильном сердце, вздохнут свободнее и могильные жильцы: возвеселит их, возрадует память живых, справляющих в седмицу по Пасхе радостные весенние поминки, возвещающих им «ангельскую днесь радость и человеческую сладость».

Радуется лежащий в недрах земных православный люд, но еще радостней-светлее на сердце у поминающей его роденьки. Пасха красная — у всех на душе в эти дни, когда и солнышко весенние игры играет на небесных полях, пригреваючи нивы земные-поднебесные, выгоняя всходы хлебов зеленые, когда по селам-деревням звенят заливные-молодые голоса хороводные. Дождавшаяся Красной Горки молодежь еще веселее красна-солнышка играет, затевая хороводы по красным пригоркам-холмам, «заплетая плетень» («Заплетися, плетень, заплетися! Ты завейся, труба золотая! Завернися, камка кружчатая!» и т. д.), да «сея просо» в честь старого «Дида-лада», да величая «Дона сына-Ивановича»…

Эти дни с давних пор слывут свадебными, брачную радость несущими любящимся молодым сердцам. Последние свадьбы перед началом страдной поры — май-месяцем играются во время них. «Сочтемся весной на бревнах — на Красной веселой Горке», — гласит народный прибауток: «сочтемся-посчитаемся, золотым венцом повенчаемся». Потому-то и ждут этих дней заневестившиеся девушки красные с неменьшим нетерпением, чем Светлого Праздника. В эти же дни принято на Руси, по старине стародавней, одаривать «богоданную» родню зятьям да невесткам. В первый день Фоминой-радоницкой недели разносится от одного села к другому песня, напоминающая об этом последнем обычае:

Подойду, подойду,Под Царь-город подойду,Вышибу, вышибу,Копьем стену вышибу!Выкачу, выкачу,С казной бочку выкачу!Подарю, подарюЛюту свекру-батюшке!Будь добре, будь добреКак родимый батюшка!Подойду, подойду,Под Царь-город подойду!Вышибу, вышибу,Копьем стену вышибу!Вынесу, вынесу,Лисью шубу вынесу!Подарю, подарю,Люту-свекровь-матушку!Будь добра, будь добра,Как родима матушка!..»

По объяснению И.М. Снегирева, сложилась-спелась эта песня, вероятно, еще в XI–XII столетиях, когда свежа была в сердце народной Руси стародавняя, поросшая быльем память о славных походах русских князей под Царьград.