Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II - Рудольф Георгиевич Бармин

Но по мере укрепления и расширения власти большевиков отношение Ленина к Учредительному собранию начинает резко меняться в сторону его дискредитации, начинается подкоп под него. На Чрезвычайном съезде советов крестьянских депутатов 14 ноября 1917 года один из докладчиков высказал мысль, что «работа Учредительного собрания будет зависеть от настроения в стране». На что Ленин отреагировал: «А я скажу: на настроение надейся, а винтовки не забывай» (ПСС. Т. 35. С. 95). Замах понятен: власть рождает винтовка, а не всякие там учредительные собрания.

Прошло еще две недели, новая власть утвердилась по всей Руси Великой, где мирно, где железом и кровью, и в атмосфере широко разлитой неприязни к самозванцам, особенно в городах, фальшивая маска демократа Ленина сменяется естественным ликом опричника. На II Всероссийском съезде крестьянских депутатов 2 декабря 1917 года подкоп сменяется приговором Учредительному собранию: «Советы выше всяких парламентов, всяких Учредительных собраний… Партия большевиков всегда говорила, что высший орган — Советы» (ПСС. Т. 35. С. 140). Память, что ли, изменила Ленину?! Еще месяц с небольшим назад он признавал высшим органом Учредительное собрание, а сегодня он его отбрасывает. В чем дело? А произошло неприятное для большевиков событие — на выборах в Учредительное собрание они потерпели сокрушительное поражение, получив лишь 25 % голосов. Теперь надо было всячески опорочить его, и Ленин скатывается до гнусной лжи, говоря, что когда были выборы в Учредительное собрание, то была только одна партия эсеров (ПСС. Т. 35. С. 140). Думаю, данный пассаж в комментариях не нуждается.

Вернемся к первому декрету — Декрету о мире, с которым большинство российского населения связывало наиболее благостные чаяния, надеясь, что он вернет домой отцов и сыновей, избавит от тягот военного лихолетья, вернет к миру и покою. Но декрет, на который так уповали народы России, не просуществовал и суток. Вся культурная Россия большевистский переворот и II съезд Советов признала незаконными и оценила как насильственный захват власти и объявление обществу гражданской войны. Ибо твердо стояла на позициях Учредительного собрания, которое только и могло принять все судьбоносные решения о мире, земле, власти и пр. Да и радикализация армии, всего российского населения, уставших от войны, военных налогов и прочих тягот военного времени, понудила бы Временное правительство к более решительным действиям в решении этих вопросов. Призывы военного министра Верховского к заключению мира свидетельствовали о наличии противоречий внутри правительства. Разложение фронта, массовое дезертирство солдат, самозахваты помещичьих земель, нарастание продовольственного кризиса в столицах, обострение топливных и транспортных проблем, рост забастовочного движения — и все это в преддверии наступающей зимы — свидетельствовали о резком обострении политико-экономического кризиса и дальнейшем падении доверия к Временному правительству, и если оно не перейдет к решительным действиям по преодолению вышеназванных проблем, то дни его сочтены. А это могло вынудить его к более раннему созыву Учредительного собрания. По крайней мере, это был бы легитимный выход из политического кризиса.

Большевистский переворот прервал эволюционный путь внутриполитического кризиса и автоматически вверг общество в пучину Гражданской бойни.

Советские идеологи десятки лет нам морочили голову тем, что декреты о мире и земле, рабочий контроль над производством обеспечили триумфальное шествие советской власти. Эти же идеологи, как и сам Ленин, притворно возмущались тем, что враги всякого рода совершенно незаслуженно обвиняют большевиков в развязывании Гражданской войны и оправдываются тем, что не они, а капиталисты и помещики и их прихвостни развязали оную, они же вынуждены были защищаться от врагов рабочих и крестьян и т. п. Что сказать по этому поводу? Не наивный человек был Ленин, чтобы открыто признаваться в авторстве развязывания Гражданской войны в России, хотя вся его предоктябрьская революционная деятельность уличает его в этом авторстве. Он основательно усвоил идею, витавшую над Россией с конца 30-х годов ХIХ века, о насильственном перевороте и захвате власти радикальной социалистической интеллигенцией. Многолетняя практика этого течения под сенью либерального царского режима обросла всякого рода находками — теоретического и практического свойства, в том числе и омерзительного характера. Вся эта школа вошла в арсенал Ленина, как естественного и наиболее последовательного неофита русских социалистов ХIХ века, став воплощением абсолютного аморализма. Сгусток нечаевщины и ткачевизма и прочих русских идеологов топора — в одном флаконе, чудовищная концентрация злой воли мирового масштаба — революция-то замысливалась как мировая! И Ленин прекрасно понимал, что когда открещивается от авторства поджигателя Гражданской бойни — он просто лицемерит, пытаясь уйти от исторической ответственности за уголовные деяния.

Рассмотрим некоторые попытки современных апологетов большевизма отмыть Ленина от обвинений в развязывании Гражданской войны.

На вопрос: «Кто начал Гражданскую войну?» С. Черняховский отвечает: «Белые генералы и эсеры, те, кто не признал решений II съезда Советов, Декретов о земле и мире» («Завтра». № 46. 2014).

Некто Изюмов утверждает, что «Гражданскую войну развязало офицерство на деньги Антанты» («Советская Россия». 26.02.2015).

Антигосударственный переворот совершили большевики, после которого на офицеров по инициативе большевистских верхов началась охота по всей России. Их, возвращавшихся с фронта, отлавливали, как диких зверей, по всем железным дорогам, по месту жительства, на улицах городов, на вокзалах, всюду и тут же поблизости расстреливали. Большевики видели в них наиболее принципиальных и подготовленных своих врагов. Реакцией на переворот и массовое насилие к ним и был уход офицеров в Белое движение. Без всяких денег от Антанты. Вы только представьте ситуацию: я, офицер, пришел с фронта и узнаю, что нас выслеживают и арестовывают, после чего редко кто возвращается домой. Что я должен делать? Искать неизвестного представителя Антанты в захудалом провинциальном городишке, да даже и в столице, чтобы взять у него денег для побега на юг или еще куда-то? Вот ведь до какого маразма можно докатиться в своих измышлениях…

С точки зрения Ленина, «Гражданскую войну начала ничтожная кучка» (Керенский, калединцы, ударники. — Б.) (ПСС. Т. 35. С. 53). Высказано на заседании ВЦИК 4 (17) ноября 1917 года.

Ленин, декабрь 1919 года: «Гражданскую войну у нас вызвал всемирный империализм» (Восьмая конференция РКП(б). Протоколы. М., 1961. С. 11). По заклинаниям Ленина, Гражданскую войну развязали калединцы, чехословаки, империалисты — кто угодно, но только не Ленин со своей братвой политических уголовников. Но заявка на Гражданскую резню была сделана еще задолго до Октябрьского переворота. К развязыванию Гражданской войны Ленин стал готовиться с первых дней вступления на путь революционной борьбы с самодержавием, то есть с середины 90-х годов ХIХ века. Пропаганда им революционных идей со страниц партийной печати, создание партии в 1903