Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Вадим Хачиков

Рассказывая много позднее о событиях тех лет приезжему журналисту, Чилаев мог постараться задним числом отомстить генеральше, обвинив ее в интригах против Лермонтова – в частности, сделав ее главой группировки, погубившей поэта. Мартьянов, большой любитель, как мы сказали бы сегодня, «жареного», воспользовался этим и придумал, а может быть, и повторил сказанное Чилаевым словечко «мерлинисты».

А Висковатов? Что заставило его искать еще более высоких недругов поэта? Этот демократически настроенный профессор явно недолюбливал и царскую власть, и близкую к трону сановную аристократию. А также «мундиры голубые», неприязнь к которым, как известно, в его времена была куда больше, чем в лермонтовские. И конечно же, профессор был очень доволен сведениями, собранными среди пятигорских жителей, получивших возможность позлословить в адрес высокомерной приезжей публики. Причем не слишком высокопоставленное «водяное общество», лечившееся пятигорскими водами в середине XIX столетия (выше мы охарактеризовали его состав), профессор, ничтоже сумняшеся, уподобил аристократическим посетителям – даже не Пятигорска, а Кисловодска, – которых мог наблюдать в конце века. И вот этим-то придуманным им самим «влиятельным личностям из приезжающего в Пятигорск общества» Висковатов постарался приписать нелюбовь к поэту, которую могли испытывать разве что дожившие до его времени два-три брюзжащих старца – из тех, что были некогда задеты острым словом Лермонтова.

Что же касается «ядовитой гадины» и «ядовитого покойника» – выражений, которыми, по утверждению Висковатова, клеймили поэта многие, то тут стоит обратить внимание на священника Василия Эрастова, широко известного ненавистника Михаила Юрьевича. Тогда, в 1841 году, он едва ли был способен активно интриговать против поэта – молодой попик, только что прибывший служить в местной церкви, сумел лишь отказаться отпевать погибшего на дуэли Лермонтова да написать донос на священника Павла Александровского, который решился это сделать. А вот позднее он старался пакостить покойнику как мог. Приведем некоторые фразы из воспоминаний Василия Эрастова и его высказываний в печати: «Посреди улицы прошла толпа офицеров: впереди шел один небольшого роста: он довольно злобно и громко хохотал…» «Лермонтов был злой, дрянной человек». «Он был злой, ядовитый насмешник…» «На всех карикатуры выдумывал. Язвительный был…» «Смерти, конечно, не хотели – а так – проучить чрезмерно злого, ядовитого насмешника…»

Сравнив эти фразы с приведенными выше выражениями из сочинения Висковатова, можно легко понять, что не было в Пятигорске никаких «влиятельных личностей», желавших проучить поэта, а был завистник и клеветник, снабдивший приехавшего в Пятигорск профессора сведениями о мифических врагах поэта и вложивший им в уста свои собственные характеристики Лермонтова. Так месть отца Василия даже вопреки его воле помогает разоблачать выдумки о недругах Лермонтова, которых просто-напросто не существовало. Не было никаких «мерлинистов», а были собиравшиеся в доме Мерлини такие же, как она, немолодые люди, которым, возможно, не очень нравилось шумное веселье столичной молодежи, среди которой оказался и Лермонтов. Но это недовольство явно не могло служить основанием для его травли.

Да и, существуй «мерлинисты» на самом деле, они просто не имели возможности совершать те гнусности, которые им приписывают. Их попытки подговорить С. Лисаневича вызвать Лермонтова на дуэль оказались просто мифом, который лопнул как мыльный пузырь после опубликования Д. Алексеевым документа, доказывающего, что того просто не было в Пятигорске. Да и Мартынова настраивать против поэта, как о том часто пишется, они не имели никакой возможности.

Посудите сами. Мартынов лечился в Пятигорске до конца мая. В это время он, разумеется, мог посещать салон Мерлини (если бы имел возможность туда попасть), но вряд ли встречал там столичную публику: май – месяц холодный, дождливый, для лечения пожилых петербуржцев неподходящий. Да и как могли они плести интриги против Лермонтова, которого тогда еще не было в Пятигорске? Потом Николай Соломонович почти месяц лечился «железными водами», в Пятигорске бывал изредка, наездами. А вернувшись сюда в конце июня, сразу же оказался в соседстве с Верзилиными, где были красивые молодые девушки, где собиралась компания его приятелей, где ему было весело и интересно. Стал бы он посещать унылое общество стареющей генеральши? Едва ли. Правда, говорят, Николай Соломонович увлекался карточной игрой. Но это – позднее, когда он женился и остепенился. Пока что ему хватало и тех баталий на зеленом сукне, которые случались в доме Лермонтова. И конечно, этого красавца и щеголя куда больше волновали молодые девицы Верзилины, чем Екатерина Ивановна и ее пожилые приятельницы.

Итак, дорогие друзья, надеюсь, вы убедились, что и в мифических кознях выдуманных пятигорских врагов поэта не стоит видеть причину конфликта Лермонтова с Мартыновым.

Продолжаем поиски

Давайте подведем некоторые итоги. Мы рассмотрели практически все гипотезы, которые были выдвинуты в разное время по поводу роковой ссоры, окончившейся дуэлью и гибелью Лермонтова. Убедились, что истинная причина конфликта не может быть связана со злой волей императора вкупе с Бенкендорфом, с интригами пятигорских недругов поэта, а также с дурным характером самого Лермонтова или старыми обидами Мартынова и, конечно, с происками инопланетян, масонов и иных темных сил. Тогда выходит, что ссора была случайной, вызванной одной из многочисленных шуток Лермонтова? Нет, что-то не верится в такую случайность. Была причина, конечно же была!

Но, прежде чем продолжить ее поиски, подумаем, как избежать ошибок наших предшественников. Одну из них мы заметили: нередко, выдвигая версию ссоры, путали ее причину, повод к ней и мотивы поведения кого-то из противников, повлиявшие на рождение конфликта. Так что не будем считать причиной ссоры фразу «горец с большим кинжалом». Пусть она не столь невинна, как кажется на первый взгляд (в чем мы будем иметь возможность убедиться), все равно это – повод, только повод! Ведь при наличии серьезной причины для ссоры столкновение могла вызвать и любая другая фраза.

Не следует выводить ссору и из особенностей психологии кого-то из участников конфликта – нам должно быть понятно, что эти факторы могли с таким же успехом «сработать» и в другое время, в другом месте, но опять же только при наличии каких-то обстоятельств, способных вызвать ссору.

Еще одна ошибка наших предшественников, уже другого рода – опасение выйти за пределы известных и многократно «обкатанных» лермонтоведением литературных источников. За исключением сугубо научных исследований по конкретным вопросам и публикаций архивных разысканий последних лет, большинство материалов, посвященных поискам причин гибели Лермонтова, имеют весьма ощутимое сходство. Их авторы, словно бы копируя друг друга, бесконечно перебирают одни и те же факты, известные из сочинений Висковатова и Мартьянова, документов военно-судного дела, воспоминаний Васильчикова и нескольких современников, находившихся тогда в Пятигорске, да писем, пересказывающих услышанное от людей, близких к участникам поединка.