Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография - Дж. Майкл Стражински

каким именем я буду печататься. В Reader я использовал фамилию с двумя инициалами: Дж. М. Стражински, но это звучало как-то безлико, как будто я все еще прятался. Вариант Джо Стражински звучал резковато: за шепотом имени шла длинная и звонкая фамилия, достаточно громкая, чтобы согнать с места спящую кошку. Джозеф Стражински было слишком сложно произнести. Я остановился на Дж. Майкл Стражински: одна буква, дальше вполне легко читаемое имя, которое давало паузу, чтобы набраться мужества и сделать последний шаг на вершину: прочитать три слога моей длинной фамилии.

Моя первая колонка под названием «Вид из Кроличьей норы» была напечатана в Daily Aztec одиннадцатого февраля 1977 года. Я ни разу не нарушал сроков сдачи, пока они у меня были. Дэйв волновался перед каждой публикацией, но не из-за качества статей, которое оставляло желать лучшего, а потому, что многие из его журналистов увольнялись один за другим, вынуждая его заполнять пробелы статьями из новостных агентств.

Это научило меня самому главному для писателя правилу: напиши эту чертову штуку так, чтобы она сразу была достаточно хороша для печати, а главное, сдай ее вовремя, потому что ты будешь такой один. Поэтому, когда Дэйва подвел очередной репортер, я предложил напечатать свою обновленную версию «Словаря дьявола» Амброза Бирса, которую назвал «Современный словарь циника». Он согласился, а я подготовил материал за двадцать минут. К моему удивлению, публике он понравился, и так я получил вторую еженедельную колонку в газете.

Потом Дэйв позвонил и сказал, что репортер, который должен был написать рецензию на концерт в местном театре, неожиданно заболел. Он попросил меня подменить заболевшего коллегу.

ЭТО НАУЧИЛО МЕНЯ САМОМУ ГЛАВНОМУ ДЛЯ ПИСАТЕЛЯ ПРАВИЛУ: НАПИШИ ЭТУ ЧЕРТОВУ ШТУКУ ТАК, ЧТОБЫ ОНА СРАЗУ БЫЛА ДОСТАТОЧНО ХОРОША ДЛЯ ПЕЧАТИ, А ГЛАВНОЕ, СДАЙ ЕЕ ВОВРЕМЯ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ТАКОЙ ОДИН.

Я сказал, что с удовольствием сделаю это, но вот только билетов у меня не было, равно как и денег, чтобы их купить.

– Тебе не надо покупать билеты, – сказал Дэвид. – Театральные репортеры никогда не платят за билеты. Все, кто пишет для Aztec о пьесах, книгах, фильмах и концертах, никогда ни за что не платят. Вот только половина из них точно так же никогда и ничего, мать их, не пишет о том, что видели или читали.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить эту информацию. Я предполагал, что репортеры, освещающие культурные события, сами платят за все, чтобы не зависеть от предмета их критики. Мне и в голову не приходило, что они могут ходить в театр и получать книги бесплатно.

Когда я наконец вышел из ступора, я громковато сказал:

– Так какого черта мне никто и никогда об этом не говорил?

Я ПИСАЛ МНОГО И БЫСТРО, И ЭТО ПОМОГЛО МНЕ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЛИШНЕЙ ШЕЛУХИ В СВОИХ РАБОТАХ, А ТАКЖЕ НАУЧИЛО РАБОТАТЬ НА ЗАКАЗ.

– Я думал, ты знаешь[44].

Я тут же принялся за написание обзоров и статей о фильмах, книгах и театральных постановках. Бесплатный вход в каждое культурное заведение Сан-Диего очень хорошо сказался на том, что я писал. Во время шекспировского фестиваля The Old Globe я познакомился с драматической структурой, с помощью Гарольда Пинтера разобрался в значении тишины, а Ибсен и Годо превратили меня в поклонника нелинейного модернистского театра.

Так как меня никто не останавливал, а десятки редакторских колонок все еще нетерпеливо ждали своих авторов, я воспользовался моментом и простер свои амбиции до редакционных статей и очерков, а также рецензий о творчестве местных артистов и знаменитостей. Я писал много и быстро, и это помогло мне избавиться от лишней шелухи в своих работах, а также научило работать на заказ. Я врывался в редакцию Daily Aztec обычно около полудня, выявлял все дыры и пробелы, которые нужно было срочно заполнить, садился за машинку и улетал, абстрагировавшись от шума и суеты, которые царили в офисе.

Я научился писать везде и всегда, независимо от условий. Спустя несколько недель мои статьи и колонки появлялись в каждом выпуске Daily Aztec, так что некоторые даже стали звать меня Ежедневный Джо.

Такая работа наконец позволила мне понять, что значит быть популярным или, по крайней мере, узнаваемым. Студенты и преподаватели и правда узнавали меня, когда я появлялся в университетском кампусе; они писали в редакцию письма, в которых хвалили или критиковали мои статьи. И вот однажды днем в офисе появилась поразительно красивая рыжеволосая девушка по имени Лиз. Она вошла в нашу почти исключительно мужскую, потную, заполненную тестостероном редакцию и спросила, парализовав на время всю нашу активность:

«Я пытаюсь кое-кого найти». Каждый мужчина в офисе молился всем известным богам, чтобы именно он оказался тем, кого она ищет.

– Мне нужен Дж. Майкл Стра… Не могу произнести.

Секретарь показал на мой рабочий стол, и женщина направилась в мою сторону, не обращая внимания на негодующие и завистливые взгляды моих коллег. Безо всяких вступлений и преамбул она спросила:

– Вы смотрели «Шоу ужасов Рокки Хоррора»?

Я ответил, что не смотрел.

– Отлично, – сказала девушка. – Мне нравится, как вы работаете, и ход ваших мыслей мне тоже нравится, и поэтому я приглашаю вас на свидание. Мы пойдем на вечерний сеанс, в пятницу, в кинотеатр Strand на Оушен-Бич. Ждите меня в половине двенадцатого.

Именно так я и попадал на свидания, так как был тогда обычно слишком робок и застенчив, чтобы брать инициативу в свои руки. Я избегал всяческих приглашений и считал, что поступаю благородно и с достоинством, но на самом деле все еще был убежден, что просто не способен на нормальные отношения. Я не знал, как пригласить девушку на свидание и не выглядеть при этом смешно и глупо. В те редкие моменты, когда я мог собрать в кулак свои мужские прелести и отваживался на проявление инициативы, то, вместо того чтобы просто сказать: «Может, сходим куда-нибудь?», минут двадцать обдумывал все логические, практические и прагматические причины, почему девушка должна согласиться куда-нибудь со мной пойти, словно это было не свидание, а собеседование на работу. Одни девушки не без основания считали это отталкивающим, а другие даже находили очаровательным или, что еще хуже, милым.

Эти недостатки мешали мне не только начинать романтические отношения, но и поддерживать их. Когда девушки хотели чего-то более серьезного, я был всегда к этому не готов. Я отчаянно пытался обнаружить в себе эти глубокие чувства, чтобы поделиться ими с кем-нибудь, но никак не мог их найти. Одна из апорий Зенона гласит, что между человеком и местом его назначения существует бесчисленное количество остановок, а так как никто не может пересечь бесконечность, достичь место назначения не представляется возможным