Глубокая печаль - Син Кёнсук

слов мужчины, означала «сразу», но почему же ей самой это казалось таким далеким прошлым?

– Да, видимо, так и получилось.

Понуро сидевший мужчина выпрямился, нервно одернул полы рубашки, опустил руки, но тут же скрестил их на груди.

– Вы хотели меня о чем-то попросить?

– Ах, да… – сказал мужчина все тем же удивленным тоном.

Заметив, что мужчина чем-то смущен, Ынсо замолчала. Ожидая, что он все расскажет сам, она сидела в тягостном безмолвии. Ынсо смотрела в окно и слышала, как в кафе шумно заходили и выходили люди, поток за потоком заполнял кафе и снова оставлял его.

Наконец, несколько запинаясь, мужчина заговорил:

– Помните ли вы собачку, которая была у Хваён?

«Собачка Хваён?» – Ынсо с удивлением уставилась на мужчину.

– Та собачка, с которой она ходила даже на работу в парикмахерскую.

– Да, помню… А что?

Мужчина замялся.

«Да, да, собачка Хваён! Куда же она подевалась?» После того, как Хваён принесла ее с рынка, ежедневно, каждое утро, держа ее в руках, она шла в парикмахерскую. И вечером, возвращаясь с работы, все также держала ее на руках.

– Она все это время была у меня. Сейчас она выросла и стала большой.

Ынсо подняла кружку.

«Вот оно что. Понятно, кто взял ее к себе! А кому же еще? – ведь они в родственных отношениях – двоюродный брат, да еще и ее мужчина. У него было право взять все, что осталось после Хваён».

И все-таки Ынсо раньше не могла предположить, что собачку возьмет к себе именно он: почему он ни словом не обмолвился о собачке, когда выносили вещи из квартиры и парикмахерской Хваён? Он предложил ей взять что-нибудь на память о Хваён, но ни слова не сказал о собачонке.

Какое-то время Ынсо сидела неподвижно, а когда мужчина сказал, что собачка выросла, взглянула на него.

Как-то раз Хваён вернулась с рынка и вместо моркови, репы, кальмаров и пророщенной фасоли принесла маленького щенка.

В тот день Ынсо последний раз видела Вана, в тот же день она с улицы через окно кафе увидела Пак Хёсон на том же месте, где сейчас сидела сама. В день, когда у нее подкосились под светофором ноги, где ее и нашла Хваён, и привела домой. Когда забыла под светофором свою сумку, а Хваён забыла мешок с картошкой и потом побежала за ними обратно, а Ынсо, дрожа от холода, потеряла сознание… После этого случая, вплоть до самого начала зимы, Хваён всегда была рядом с Ынсо.

Неизвестно отчего, но они с прошлого лета до зимы – все это время – были неразлучны, словно выросли вместе, и за такой короткий период времени поведали друг другу абсолютно все свои тайны.

Когда Хваён принесла в руках щеночка, Ынсо вопросительно посмотрела на нее, а та сказала, что он показался таким несчастным, что она не смогла его не купить.

– Я столько раз ходила по рынку и представить себе не могла, что там продают мясо собак, – сказала Хваён и хмуро опустила щенка на пол.

Ынсо тоже не знала этого.

– Сначала я хотела просто узнать, что там такое лежит на витринах – за стеклом лежало что-то темно-красное… Я даже не могла и подумать, что это мясо собак. Все время я спокойно проходила мимо того места, мимо вывески: «Продаем собак». Вот и заглянула, и увидела его, забившегося в дальний угол клетки, – он показался таким жалким, я стала его гладить, но почувствовала такой неприятный запах. Когда огляделась, догадалась, что здесь продают мясо собак. А ты? Знала ли ты об этом? Что там продают такое?

«Нет, что ты!» – Ынсо замотала в ответ головой.

Они жили через стенку друг от друга. Дошло до того, что они даже обменялись ключами от своих квартир, так они сблизились. Хваён была на два года старше Ынсо, но и это не помешало им разговаривать на «ты».

– Тебя не ужасает то, что эта малютка испытала, сидя перед витринами с собачьим мясом? – Хваён продолжала возмущаться и под конец слабым голосом, который могла расслышать только Ынсо, прошептала со слезами на глазах:

– Почему я раньше не знала, что в том магазине продают мясо собак?

Размышляя, что сказать в ответ, Ынсо поняла, что настал тот самый момент:

– Ну что ты. Всему же есть свое время. Например, какая-то вещь вдруг очутилась на месте, где ее и не ожидали увидеть. Это может почувствовать любой, не только мы с тобой. Была же какая-то причина, что мы не замечали этого прежде в реальной жизни, хотя ходили вокруг да около, словно в тумане, а потом вдруг хлоп себя по лбу: «Ага! Да ведь это то самое!» Наверняка любой человек бывал на твоем месте.

– А другие люди, наверное, покупали там мясо собак.

– Поэтому ты и купила этого щенка?

– Просто я вспомнила собаку из своего детства, которая жила у тети… Собака сильно привязалась ко мне. В дождь ждала меня с зонтом в зубах у ворот школы, а когда тетя уезжала, взбиралась на мару с высунутым языком, пыхтя всю ночь напролет около нашей комнаты. Она охраняла нас всех вместо тети. Смешно, не правда ли? Тетя возвращалась утром, и только тогда собака спускалась с мару на землю, вместе с нами выбегала на улицу и провожала до самого автобуса. И все ждала нашего возвращения, сидя на остановке, а вечером мы все вместе возвращались домой. В мороз, когда я ее обнимала, то становилось тепло-тепло, – Хваён показала на грудь. – Младший брат тети попытался увезти ее с собой, так не прошло и десяти дней, она перегрызла веревку и вернулась к нам.

– Неужели?!

– Ага.

– Наверно, это была собака породы чиндо[18]. Говорят, что у собак этой породы очень сильный инстинкт преданности своему первому хозяину. Рассказывали даже, еще при президенте Ли Сын Мане, одна собака чиндо, которую продали на линию фронта в провинцию Канвондо, через месяц сбежала оттуда и вернулась к своему прежнему хозяину. Вот такая она собака чиндо.

– Да что ты! А что за порода у нас была, я и не знаю. Уши треугольные, морда короткая, розоватые маленькие глаза, несколько высоко посаженные, черный нос, удивительно прямые ноги, желтая шерсть, немного короткий хвост, загнутый калачиком.

– Ты до сих пор помнишь, какой она была? Это же было в детстве?

– Просто я ее очень любила.

Услышав, что собака Хваён выросла, Ынсо тоже, как и мужчина, опустила голову.

«Я так все хорошо помню! Я помню даже ее слова: ″Потому что любила″. Так отчетливо помню, почему?» – Она расслабилась,