Глубокая печаль - Син Кёнсук

кнопку, в этот момент жгучая зубная боль вновь пронзила щеку. Было так больно, что она не смогла войти в лифт, когда тот открылся перед ней.

«Надо срочно сходить к зубному. Обязательно надо!» – подумала она.

Очень просторное кафе. Каждый раз, когда Ынсо заходила сюда, она удивлялась, как оно велико. Это кафе было размером с рисовое поле в один мачжиги[17]. Ынсо вошла внутрь, когда часы уже показывали десять минут шестого. Прищурившись, она стала искать одиноко сидевшего мужчину, убедившись, что никого нет, прошла в самый дальний уголок зала и села у окна.

С какого-то времени у нее начало портиться зрение. Как-то утром, после очередной бессонной ночи, она промывала лук на кухне и обернулась, услышав, как Сэ выходит из душевой, – его лицо было словно в тумане. Теми же руками, которыми мыла лук, она потерла глаза. Раньше с этого расстояния она отчетливо видела лицо Сэ, но сейчас даже после того, как протерла глаза, могла рассмотреть одно только смутное очертание. Заметив, как Ынсо трет глаза и смотрит на него, он подошел к ней и спросил, что случилось. Только когда Сэ подошел к ней вплотную, Ынсо удалось разглядеть его.

Хотя зрение портилось, Ынсо не носила ни очков, ни контактных линз. Она надевала очки, только когда смотрела фильмы. Сэ предлагал купить линзы, но она только отрицательно качала головой. Потому что бывало, что она случайно смывала линзы в умывальник, а еще в один дождливый день на улице у нее выпала правая линза. Ынсо присела на корточки и стала водить руками по поверхности асфальта, от которого отскакивали дождевые брызги. Она тыкала пальцами в асфальт, потом подносила близко к глазам, но каждый раз это была всего лишь вода. После этого случая Ынсо перестала носить линзы. Ей все казалось, что она уронила на улицу, залитую дождем, не линзу, а свой глаз, и не могла избавиться от этого странного ощущения.

Ынсо перестала носить линзы, но, если нужно было с кем-нибудь встретиться, она выработала собственную тактику поведения. Если договорились встретиться один на один, приходила на место встречи и прежде всего искала одиноко сидящего человека. Еще издалека, приближаясь к нему, начинала улыбаться, показывая этим, что заметила его.

Случалось, она не узнавала человека и проходила мимо, а люди, не зная ее проблемы со зрением, удивленно окликали ее по имени или останавливали. С тех пор Ынсо стала ходить, всегда слегка улыбаясь: пусть, мол, думают, что она их приветствует.

Прошло еще десять минут, а мужчина не приходил. Ынсо подумала, а вдруг этот человек тоже не узнал ее и сейчас сидит где-нибудь на другом месте. Ынсо встала и сделала круг по кафе, ища сидящих в одиночестве людей, но таких не оказалось.

Судя по голосу, этот человек должен прийти – так горячо он умолял ее о встрече. Ынсо снова посмотрела на часы, а затем перевела взгляд на улицу. Взгляд по привычке скользнул туда, где после столь долгого перерыва пела песню пожилая женщина: «Какую песню она сейчас поет?» Женщина, почти сидя на корточках, заливалась в микрофон. Она так стояла не потому, что устала, видимо, она создавала свой образ – она медленно распрямила спину и так же медленно подняла к небу руку с микрофоном.

– Извините за опоздание.

Ынсо подняла голову – прямо перед ней стоял мужчина в синей футболке, поверх которой была надета темно-синяя рубашка, он был в джинсах и в белых кроссовках, а в руке держал согнутую газету.

Ынсо замешкалась, хотела встать из-за столика, но он уже сел напротив.

– Давно с вами не виделись.

Мужчина положил газету на стол, и Ынсо успела разглядеть на ее сгибе надпись: «Возвращение на родину странствующих лососей».

Официант, приняв заказы от других клиентов, возвращаясь к стойке, остановился и перед их столиком, широко улыбнулся – Ынсо знала этого официанта.

– Что вы будете пить?

Ынсо расправила сложенную газету.

На фотографии был запечатлен момент – люди в запале бросаются в реку, ловя лососей, не замечая холода. «Выросшие лососи, выпущенные на волю, устремляются в свои родные места, чтобы отложить там икру, но, так и не достигнув своей далекой родины, погибают в сетях, расставленных на их пути, или попадают на гарпун».

– Я буду кофе. – Ынсо достала из сумки кошелек и, подав купюру в тысячу вон, добавила: – Два кофе, пожалуйста.

Мужчина с удивлением посмотрел на Ынсо.

Официант принес две кружки кофе и поставил перед ними. Мужчина вновь вопросительно посмотрел на Ынсо.

– Здесь кружка кофе стоит четыреста вон. Это кафе принадлежит телерадиостанции, поэтому здесь так дешево.

– Вот оно что.

Ынсо вместо сливок долила в кружку воды. Она привыкла здесь добавлять в кофе не сахар – так как для нее получалось очень сладко, а без него горько, – а просто воду.

«И зачем я с ним встретилась? Договорилась встретиться с человеком, с которым не имею ничего общего, который так неожиданно позвонил спустя год, да еще и заказала ему кофе и зачем-то так нелепо сказала, что тут так дешево». Эти необдуманные действия привели Ынсо в замешательство, и она посмотрела в окно кафе. Певица уже положила микрофон и собирала вещи. Солнце садилось, и она, видимо, тоже спешила вернуться к себе. Ынсо без всяких мыслей просто наблюдала за ее сборами. Только когда женщина ковыляющей усталой походкой удалилась за пределы ограждений, Ынсо посмотрела на сидящего напротив мужчину.

– Как вы поживаете?

Молчание.

На вопрос Ынсо понуро сидевший мужчина поднял глаза, не зная, что ответить, и промолчал.

«Нужно ли говорить, как я живу?» – Ему показалось, что в его душу ворвался песчаный ветер. – Как я могу объяснить женщине, которая так сильно любила Хваён, которая помогала в ее похоронах, как объяснить ей, как я прожил этот год?!»

– Вы все еще живете там? – спросил он.

«Там? – Ынсо наклонила голову. – Туда словно оборвалась дорога… Вы напомнили мне о месте, о котором я запретила себе даже думать. Кто же преградил мне дорогу туда? Дом, в котором я жила всего-то год назад, сегодня кажется таким далеким прошлым, будто я покинула его несколько десятков лет назад».

– Я больше не живу там.

– Значит, переехали.

– Я вышла замуж.

– А-а.

Очевидно, мужчина не ожидал такого ответа – не отпив кофе, поднесенный ко рту, он опустил кружку на стол.

– Вышли замуж? Когда?

– Весной. Этой весной.

– Значит, сразу же.

«Сразу?» Ынсо хорошо поняла его: сразу после того, как это случилось с Хваён, – и онемела. С Хваён случилась беда в начале зимы, а весна этого года, со