Глубокая печаль - Син Кёнсук

Когда она приехала на работу, на парковке телерадиостанции не было свободного места, и ей пришлось оставить машину на площади между зданиями. На площади тоже было много машин – их с каждым днем становилось все больше и больше. Поглядывая на часы, она торопливо направилась к телерадиостанции, но услышала знакомую песню и обернулась на звук.

Около желтого ограждения, держа в руках микрофон, пела все та же пожилая женщина: «Динь-динь-динь, проходит лето…» Песня совсем не подходила к старушке и просто витала в воздухе.

Прикрыв лицо ладонью от осеннего солнца, Ынсо немного постояла и послушала песню, но, опомнившись, поспешила на работу. Ей вслед доносились слова: «Девушка, которую я встретил случайно у моря…» Ынсо усмехнулась – возраст старушки совершенно не сочетался с ее песней. И она улыбнулась, когда поймала себя на том, что подпевает ей. Она снова обернулась: «Где же была эта женщина прошлой зимой, весной и летом, почему она только сейчас появилась здесь?» – что только не приходило в голову Ынсо. Стараясь не заглушать песню стуком своих каблуков, она быстро посеменила на носочках на работу.

Но вдруг снова остановилась: словно на фотографии в альбоме, она увидела саму себя в прошлом – весенний день, она сидит в кафе на третьем этаже телерадиостанции и наблюдает в окно за поющей старушкой.

Тогда ей было так одиноко.

Желая избавиться от вновь возникшего чувства одиночества, Ынсо решительно побежала к зданию телерадиостанции, а в ушах продолжали звенеть слова песни: «Динь-динь-динь. Хотел бы я сказать, давай снова встретимся…»

Когда, поправив сумку на плече, она вошла в здание, песня сменилась на давно устаревшую песню Ку Сончжина: «Замок обветшал, опустел, только ароматные травы зеленели везде…» Ынсо вошла в лифт и оперлась о стену плечом. «А какие слова в этой песне дальше? – Усмехнулась: – Вроде бы: ˝Этот мир не имеет смысла…˝»

Она договорилась встретиться с продюсером Хваном в час дня, но опоздала на десять минут. «Сначала я отдам ему сценарий передачи, потом поднимусь на шестой этаж на радио и переговорю с продюсером Кимом, потом пройду в студию записи…» – мысли лихорадочно проносились в ее голове.

Все время в промежутках между мыслями о работе ей вспоминался Сэ, как он стоял около машины, провожая ее. Каждый раз, когда он упрашивал немного уменьшить объем работы, она ни разу не смогла посмотреть ему прямо в лицо – ей просто не хватало смелости взглянуть в его наполненное тревогой лицо.

Лифт остановился. Отгоняя от себя мысли о Сэ, она поправила сумку и быстро зашагала в производственное помещение, открыла дверь и не успела еще войти, как продюсер Хван, говорящий с кем-то по телефону, жестом руки указал, чтобы она взяла трубку:

– Это вас. – Хван одной рукой положил трубку на стол, а другую протянул ей.

Принимая трубку, Ынсо другой рукой вынула из сумки текст и подала Хвану.

– Алло? Алло? – повторила Ынсо, но никто не отвечал. Она убрала трубку от уха и снова приложила: – Алло?

– Это госпожа Ынсо? – послышался спустя какое-то время очень далекий, словно из глубокой ямы, приглушенный мужской голос.

– Да, это я. А кто говорит?

Убедившись, что это Ынсо, по ту сторону трубки молчали. Такое поведение казалось странным, но она тоже хранила молчание. Просматривая текст, Хван обратил внимание на необычный разговор по телефону и глазами спросил: «Кто это?» Не выпуская трубку из рук, она пожала плечами: «Не знаю». Тогда Хван, улыбаясь, положил ручку на стол, как бы говоря Ынсо: «Положи трубку».

Она уже решила послушаться Хвана, как мужчина в трубке снова заговорил:

– Я…

– Я вас слушаю, говорите. Меня зовут О Ынсо.

– Я от Хваён…

– Что? – переспросила Ынсо, наклонившись от удивления.

Хван ждал, что Ынсо вот-вот закончит говорить, но, увидев, что разговор продолжился, он взял листок бумаги и написал на нем: «Приходи в студию 7», положил записку перед Ынсо и вышел.

– Кто вы?

– Не знаю, помните ли вы. Я двоюродный брат Хваён. Один раз мы виделись с вами… прошлой зимой…

«Брат Хваён?» – удивилась про себя Ынсо и сказала:

– А. Да-да…

– Помните?

Молчание.

Это было так неожиданно для Ынсо, что она едва смогла выдавить:

– Д-да.

Одно только слово мужчины: «Помните?» – вызвало в ней воспоминания прошлой осени и зимы – прошлое вынырнуло внезапно, словно из запертого чулана: круглое лицо Хваён, родинка под ухом, шрамы на спине, которые невозможно было закрыть даже двумя руками.

Имя Хваён.

Пока Ынсо, погрузившись в поток воспоминаний, вызванных одним только этим именем, ожидала продолжения разговора, держа трубку около уха, смолкли все звуки вокруг, а офис показался безлюдным, словно прилив лимана смыл всех под воду.

– Алло? – первым заговорил мужчина, поскольку на этот раз молчала Ынсо.

Молчание.

Какое-то время Ынсо стояла в пустоте, но скоро безлюдный офис снова ожил: то на одном, то на другом столе зазвонили телефоны, кто-то кого-то звал, кто-то с шумом хлопнул дверьми, из-за которых донесся раздраженный голос: «Не знаю! Это не ко мне! Говорю вам, я не отвечаю за это!»

– Я помню. Просто вы позвонили так неожиданно. Как вы узнали мой номер телефона?

– Я с трудом нашел вас. Месяц назад я смотрел телевизор и случайно увидел ваше имя в титрах в конце передачи. Я записал название. Мне понадобился целый месяц, чтобы дозвониться до вас.

– Да вы что? – Набежавший прилив снова стал превращать офис в грязевой лиман воспоминаний.

В этот момент продюсер Хван сел на стул напротив.

Как же долго Ынсо не слышала этого имени – Хваён.

Каждый раз, когда на нее обрушивалась волна воспоминаний, она пыталась убежать, спрятаться в глубине души от самой себя, словно боялась вспомнить человека, с которым больше никогда уже не встретится. Но перед ней все-таки всплывало лицо и вспоминалось имя, сколько бы она ни старалась спрятать их от себя.

– Как вы поживаете? – заботливо спросила Ынсо. Только оттого, что мужчина заговорил о Хваён, на душе Ынсо потеплело.

«Если бы Хваён была жива, если бы можно было вот так услышать ее приветливый голос…»

Казалось, что мужчина не знал, как ответить на вопрос Ынсо. Он лишь хрипло проговорил:

– Я позвонил, потому что хотел бы встретиться с вами. У меня есть к вам просьба.

– Просьба?

– Да.

«Какая просьба может быть ко мне у этого человека, который называет себя двоюродным братом, а на самом деле был возлюбленным Хваён?»

Ынсо еще больше растерялась: «Что за просьбы могут быть, когда Хваён уже нет на этом свете?»

– Мне обязательно нужно с вами встретиться. Больше нет