Дорога мёртвых. Том 2 (СИ) - Фир Мария

— Что ж, постараюсь не подвести вас, миледи, — улыбнулся маг.

Агата кивнула и, поднявшись со стула, медленно обошла кабинет ректора. Не говоря ни слова, она касалась знакомых предметов, иногда поправляла или поднимала что-то, прикрывала распахнутые створки шкафов. Лицо её выражало странную смесь скорби и холодной, нечеловеческой решимости.

— Они не оставили от Тэрона даже пепла, словно боялись, что страшный оборотень сумеет возродиться, как феникс… — наконец проговорила Агата очень тихо.

— У меня есть несколько его перьев, мы похороним их в саду Академии, — прошептал Велиор.

— И мы должны найти Лизу Сандберг, где бы она ни была. Тэрон возлагал на неё большие надежды.

— Вы тоже верите в то, что она может быть жива?

— Ни Орден, ни вампиры не нашли её тела в Тёмном лесу, — сказала графиня. — Поэтому да. Я думаю, твоя подруга жива.

— Она моя невеста, — поправил графиню Велиор, позабыв об этикете.

— Я знаю, — улыбнулась вампирша, — именно поэтому не предлагаю тебе стать одним из нас. Прежде чем умереть, нужно насладиться всеми прелестями мира живых.

***

Герцог Лукас медленно пробирался по внутреннему двору, закутавшись в тёмную накидку. Завидев ночную стражу или белый с красной оторочкой плащ искателя, новый правитель Трира в страхе замирал и прижимался к колючей живой изгороди. О том, что такое здоровый и полноценный сон, герцог давно уже забыл. Город на краю света испытывал его на прочность каждый день и каждую ночь.

Проклятый генерал и его ищейки разговаривали с ним сквозь зубы, выплёвывая слова презрительно и быстро. Не помогали, не советовали, а словно упрекали за любое действие и даже за само присутствие. О его верной помощнице Мередит Крайсен и говорить было нечего. Это была не женщина, а что-то среднее между жестоким палачом и бойцовой собакой. Чувствовать себя уютно в подобной компании не смог бы ни один уважающий себя аристократ.

Представители местной знати и рыцари тоже в большинстве своём не спешили поддерживать Лукаса, а те, кто вынужден был принести ему присягу, действовали исключительно под давлением страха и неодолимых обстоятельств. Никто не желал обрушить гнев Ордена Инквизиции на свои дома и семьи. Вернее было изобразить признание новой власти и приберечь силы на потом, когда солдаты королевской гвардии и искатели покинут Трир.

Уличные восстания постепенно сходили на нет, и город по вечерам напоминал безмолвное кладбище. Генерал Гвинта патрулировал улицы, продолжая расставлять ловушки и засады на эльфов и теневых магов, но в последнее время в них уже никто не попадался. Лукас чувствовал себя чуть спокойнее, только когда суровый генерал и его командиры покидали замок, чтобы объехать и обойти Трир и его окрестности. Тогда герцог мог позволить себе расправить плечи, опрокинуть в тишине бокал-другой вина из запасов Флемингов, а затем спуститься в фамильный склеп…

Если бы кто-то сказал Лукасу полгода назад, что в усыпальнице рядом с мертвецами ему будет спокойнее, чем рядом с живыми людьми, он бы покрутил пальцем у виска и обозвал говорившего безумцем. Но не теперь. Мёртвая графиня привлекала внимание герцога ничуть не меньше живой. Трясясь от страха быть застигнутым за эдаким непотребством, Лукас пробирался к гробу Агаты, сдвигал тяжёлую крышку и подолгу беседовал с несостоявшейся невестой, жалуясь на свою тяжкую участь. Эти визиты он хранил в строжайшей тайне от генерала Гвинты и полковника Крайсен, опасаясь, что злобные инквизиторы нарушат слово и предадут тело графини огню.

Но дело было не только в безответных разговорах с мёртвой. Спустя пару недель после смерти графини герцог обратил внимание на то, что лицо женщины и её сложенные на груди руки совсем не теряют свежести. По всем правилам мертвец, даже обработанный специальными составами, должен постепенно меняться. Агата же оставалась удивительно… свежей. Шли дни, и Лукас начал подмечать и другие, не менее странные, детали. Чуть изменившееся положение тела, по-другому лежащие волосы, крохотная тёмная капелька на белоснежной подушке, подозрительно похожая на кровь. А однажды в нише напротив мелькнула размытая тень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Страх лишил герцога сна, но то был страх без лица и формы, безотчётный ужас перед необъяснимым, которое творилось на его глазах. В то же время другой страх, не менее сильный, не позволял ему признаться генералу в вечерних визитах в склеп.

— Они скоро покинут город, Агата, — сообщил Лукас дрожащим голосом, едва переступив порог усыпальницы. — Они уйдут, а ты поможешь мне править Триром. Из слухов о твоём призраке мы сделаем… легенду. А потом… быть может, твой дух станет помогать мне! Или не только дух! Пусть Гвинта уберётся прочь, я найду мага, способного разговорить тебя, моя любовь! Мы станем править вместе, как я и хотел…

Он знал, что графиня не ответит, но сегодня тишина показалась ему особенно глубокой. Отставив в сторону недопитую бутыль с вином, Лукас сдвинул крышку гроба и вскрикнул от неожиданности. Тело Агаты Флеминг исчезло.

Глава 23.1

Герцог медленно, очень медленно отступил назад, осматриваясь по сторонам. В усыпальнице было тихо и спокойно: мягкое сияние зачарованных свечей выхватывало из бархатной темноты очертания святых, изображённых на барельефах. Светлые духи Сулейна несли в раскрытых ладонях солнечные дары, лунные девицы, подданные Нииры, стояли у границы ночи. С чуть выщербленных глиняных небес на всё это смотрели глазастые звёзды — души умерших предков, поселившиеся в Вечном эфире.

Тяжело дыша, Лукас вновь приблизился к гробу и заглянул внутрь. Нет, ему не показалось!

— Это что, шутка? Ничего глупее в своей жизни не видел! — истерично заявил он безучастным стенам.

Это было не смешно. Сердце билось под самым горлом, нервные спазмы сдавливали грудь. Герцог почувствовал, как по спине предательски сбегают струйки липкого пота. От страха он начинал задыхаться, а воздух фамильного склепа Флемингов отнюдь не способствовал облегчению дыхания. К тому же перед глазами уже расплывались тёмные пятна. Остатками затуманившегося разума Лукас понимал, что нужно делать ноги как можно скорее, но интуиция шептала ему что-то совсем противоположное.

Дрожащими руками мужчина вернул на место тяжёлую крышку, поднял с пола и водрузил сверху вазон со свежими садовыми розами. Тщательно ликвидировал следы своего пребывания, спрятав в карман сюртука недопитую бутыль и сдунув с постамента отпечатки пальцев, оставленные в пыли. Слухи о призраке графини Агаты вмиг обрели серьёзнейшее значение — Лукас решил немедленно вызвать к себе нескольких соглядатаев и приказать им собрать по тавернам и закоулкам все возможные упоминания о восставшей мертвячке. Кто видел, где и когда.

— Мы разберёмся, — шёпотом успокоил себя правитель Трира, вытирая влажные руки о штаны. — Сами разберёмся без привлечения проклятых ищеек!

До выхода Лукас добрался без приключений, успев даже слегка отдышаться. Тщательно вытерев лицо платком, герцог поднялся по лестнице и выскользнул в летние сумерки сада. С замком на дверях склепа пришлось повозиться: сначала ключ дважды выпадал из трясущихся рук, затем не желал поворачиваться в покрытой ржавчиной скважине. Наконец склеп был заперт, и герцог заспешил по вымощенной камнями тропинке к замку. И тут его ослепило пламя!

— Лукас, это вы? Что вы здесь делаете?

Факел отвели в сторону, но мужчина от неожиданности никак не мог проморгаться.

— Право слово, полковник Крайсен, вы напугали меня до смерти! — возмутился герцог.

— Вы прекрасно знаете, что в тёмное время суток искатели совершают обход замка и города. А вот вам следовало бы находиться внутри и не мешать солдатам Ордена исполнять обязанности, — жёстко ответила Мередит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лукас подумал, что её лицо напоминает изваяние из мрамора — такое же белое, холодное и твёрдое. Тёмные волосы были завязаны на затылке в тугой узел, в ушах не украшения, а сплетённые между собой металлические кольца, наверняка вибрирующие при приближении к эльфу или нечестивому колдуну. В ней не было ничего женского, ничего — для красоты или обаяния, все предметы одежды и снаряжения несли необходимые в работе функции. Впрочем, иногда он слышал, как Мередит переговаривалась с генералом на «ты», но даже тогда эта каменная дама не кричала, не смеялась и ничем не выдавала в себе живого человека. И генералу это, кажется, было по душе. Лукас думал, что в Ордене может существовать некий обряд для высших искательских чинов, в ходе которого они теряют нормальный облик и превращаются в бездушные статуи.