Роковой подарок - Татьяна Витальевна Устинова

Маня и с трудом поднялась. Колено, про которое она совсем позабыла, болело невыносимо.

– Я тебе туда кофейку принесу, – заспешила Рита. – Федя, проводи Марию!..

– Я сама дойду, – возразила Маня. – Лучше, чтоб с Женей всё время кто-нибудь был. Вдруг она всё-таки проснётся.

Писательница добрела до лужайки, на которой по-прежнему стояла уютная садовая мебель, и шмель по-прежнему гудел в сирени, и на белых подушках по-прежнему танцевала резная тень от листьев каштана.

Маня плюхнулась на диван, вытянула ногу и заплакала – от бессилия, от боли, от сочувствия и жалости.

Плакать долго никак нельзя, сейчас Рита принесёт «кофеёк», и в любую минуту может появиться Маша – писательница была почти уверена, что девчонка вовсе не «гуляет по лесу», а встречается с ненаглядным Пашей Кондратьевым. Если только у них действительно любовь!..

Она всхлипывала, слезы падали ей на руки и на диван, и Маню почему-то удивляло, что они такие крупные.

…Ах, как сложно и несправедливо устроена жизнь! Зачем она так устроена?…

Бесшумно подбежала гигантская собака Фиби, ткнулась холодным носом Мане в ладонь, посмотрела вопросительно.

– Эх ты, – сказала ей Маня. – Ты жизнь выиграла по трамвайному билету, вот в саду гуляешь. А так усыпили бы давным-давно!..

– Вам мама рассказала? – Федя аккуратно пристроил на стол поднос. – Про Фиби?

– Мама.

– Она у нас такая. Ей бы только папу за что-нибудь хвалить! Я раньше понять не мог, почему она от него в таком восторге! Столько лет с ним прожила и человек он трудный!

– А потом понял?

Парень взглянул на неё, сел в кресло и потёр лицо.

– Он ей нравился, понимаете?… Вот он сделает ерунду какую-нибудь, лампочку ввернёт, она радуется как дурочка! – Федя улыбнулся. – Мама в стрелковый клуб всегда без папы ездила. Она стреляет хорошо, без промаха, а он кое-как. Так она специально одна ездила, потому что там не могла им восхищаться! А ей это нужно!..

– Так бывает, – согласилась Маня.

Она тоже всегда восхищалась Алексом, просто безудержно!

– Я бы не смог, – признался Федя. – Если б я что-нибудь делал отлично, я от себя просто… пёрся бы! А мама нет.

– Ты мальчик, – сказала Маня. – У вас всё по-другому.

– Я так на него злюсь, – вдруг сказал Федя и покрутил головой. – На папу! Ничего не могу с собой поделать. Зачем он нас бросил? Маму зачем?

– Он не бросал, – возразила Маня. – Его убили.

– Ходил бы с телохранителем! – выпалил парень. – В бронежилете! И в каске!

Маня помолчала, а потом спросила:

– Кто там с ней? Рита?

Парень кивнул.

– Вам кофе налить?

– Ну, налей, пожалуй.

– Вы их давно знаете? Родителей?

У Мани не было сил рассказывать, и она соврала, что давно.

– А почему раньше к нам не приезжали?

Маня соврала, что всё времени не было.

– Почему про Пашу спрашивали?

– Он пропал куда-то, – ответила Маня правду. – Сказал, что диплом защищать не будет, а уедет на Колыму. Или на Сахалин. Куда-то туда, в общем.

– Из-за Машки?

Писательница посмотрела на парня.

– Ты всё знаешь?

Тот вздохнул:

– Конечно. Мы с Машкой дружбаны. Нас в детстве мама называла «шайка хохочущих гиен».

– Для шайки вас маловато.

– Да к нам всё время кто-нибудь добавлялся, то родственники, то друзья. Мама всех терпела, принимала. Она у нас такая. Особенная. Но про Пашу Машка ей не могла рассказать.

– Из-за папы? – спросила Маня. – Папа его не любил?…

– Машка – папина дочь, – сказал Федя. – Папа её в школу на машине возил до самого выпускного, всё боялся, что к ней кто-нибудь пристанет на улице!.. Он когда про Пашу узнал, такой скандал закатил! И не Машке, а маме!..

– Ну, конечно.

– Да мама-то и не знала ничего!

– Федя, это совершенно нормально. Папа и должен закатывать скандалы маме, а не детям.

– Я с ней не справлюсь, с Машкой, – вдруг уныло сказал парень, – без папы!.. Как он смел меня бросить?! Одного!..

Маня закрыла глаза. Собака Фиби, выигравшая жизнь по трамвайному билету, опять ткнулась носом ей в ладонь.

– Тебе придётся… собраться, – сказала Маня, не открывая глаз. – Как-то всё это пережить и собраться, Федя. Деваться тебе теперь некуда.

– Я не хочу, – сказал он, и Маня кивнула, по-прежнему не открывая глаз.

Так они сидели и разговаривали, и солнце поднималось всё выше над макушками деревьев, и пахло травой и цветами, и Рита приходила справиться об обеде.

Жизнь!..

А потом прибежала худенькая девчушка с тревожными глазами. Тревоги было слишком много, в глазах она не помещалась.

– Федь, где мама? В качалке сидит? Здрасьте, – мельком поздоровалась она с Маней. – Фиби, не приставай.

– Мама спит, – буркнул Федя. – Уже давно. Её вот… Мария уложила.

– Как?! – выдохнула девчушка, и тревога на секунду уступила место изумлению.

– Напоила виски, – объяснила Маня. – Как только она проснётся, ей нужно дать аспирин, сразу.

– Вы кто?!

– Я писательница Покровская.

– Она писательница, – в один голос сказали Маня и Федя. – А это наша Машка. Ты где полдня болталась?

– Я тебе потом расскажу. Мама правда спит?

– Правда. С ней Рита сидит.

– Пойду посмотрю. Фиби, не ходи за мной!

И девчушка кинулась к дому.

– Вот такая у нас Машка.

– Красивая, – сказала Маня. – И по-моему, добрая.

– Откуда вы знаете?

Маня улыбнулась.

– Вижу. У неё на лице всё написано. Крупными буквами. Федь, ты знаком со своим дядей? С папиным братом?

Парень удивился:

– Конечно, а почему вы спрашиваете?

Маня вздохнула:

– Сама не знаю. Просто так.

– Мама Никиту не любит, – продолжал Федя. – Когда мы маленькие были, она думала, он будет плохо на нас влиять. Я даже помню их с папой разговоры на эту тему!.. У него что-то там в молодости случилось, сто лет назад.

– Да, – согласилась Маня. – Даже, пожалуй, тысячу.

– А папа считал, что это ерунда. Мы на охоту всегда вместе ездили, я только маме не говорил, папа не велел. Ну, чтоб она не переживала.

– Они тебе не рассказывали, что там у них в молодости случилось? Папа и дядя?

Парень покачал головой.

– Да нет, они вообще редко чего вспоминали!.. А я не спрашивал.

– Жалко, что не спросил, – сказала Маня. – У них интересная история произошла. Никита тебе расскажет.

Они помолчали. Собака Фиби часто и громко дышала – жарко ей было.

На ступеньках террасы неожиданно показалась Женя и стала неловко спускаться в сад.

– Мама! – вскрикнул Федя и кинулся к ней. – Мамочка, ты проснулась?

– Кажется, да, – негромко ответила Женя.

Подошла и присела на диван. Федя сначала поддерживал её под локоть, потом стал совать под спину подушки, уронил на траву плед, поднял, развернул, укрыл по самую шею.