Роковой подарок - Татьяна Витальевна Устинова

…Ах, как хорошо!.. До чего хорошо!..

К веникам, берёзовому и дубовому, Маня перешла только в «третий заход», последний. Когда она принялась шлёпать себя распаренными жаркими листьями по всем частям тела, Волька за дверью неистово залаял. Он и так не понимал, что делает обожаемая хозяйка, зачем томится в такой жаре, а потом прыгает в холодную воду, – он тоже полез было за ней, но тут же вылетел обратно, оскорблённый донельзя, такого подвоха он не ожидал! А уж когда Маня принялась лупить вениками, окончательно удостоверился, что на неё напали враги.

Но – к его облегчению и счастью, – хозяйка вывалилась из жара преисподней, в последний раз кинулась в речку и уселась на крылечке рядом с псом.

– Правда отлично, Волька?

Он посмотрел на неё, задрав остроухую башку.

Не знаю я, что тут такого отличного, словно бы говорил пёс, а вот ты лучше ответь, когда мы ужинать будем!

– Лёля-то наша? – продолжала Маня. – Вот даёт! Кавалера завела!.. С бородой!..

Волька плюхнулся на резиновый круглый зад и почесался. Его мало интересовали Лёлины кавалеры.

Маня долго бы ещё сидела на приступке и разговаривала с собакой – неловко до невозможности было возвращаться в дом к падшей Лёле и её бородатому кавалеру, – но заели комары.

За столом они, все трое, сидели чинно-благородно, ни дать ни взять – образцовая семья на даче.

Почти образцовая. Почти семья.

– Вы с братом совсем не виделись, Никит? – наконец спросила Маня, которой надоело чинно молчать и благородно ужинать. – Совсем?

Лесной человек вздохнул сильно как конь и почесал бороду.

– Ну… как сказать. Видались, конечно. А почему ты спрашиваешь?

Маня налила себе ещё брусничного чаю.

– Потому что его убили, – пробормотала она и взглянула на Никиту. – У меня на глазах.

– Да иди ты.

– Так и есть.

Никита подумал, а потом выпалил:

– Ты стрелка, что ль, срисовала?

– Да никого я не срисовала! – с досадой сказала Маня. – В том-то и беда. А теперь не знаю, как мне его найти, стрелка этого, убийцу. Так что ты мне лучше отвечай честно!

– Да я честно…

– Вы с братом поссорились?…

– Да ни фига мы не ссорились! Ну, ты ж понимаешь! Он в городе бугор, а я в лесу… топор. Всё больше топором работаю! Какие из нас родственники!..

Маня посмотрела на него:

– Ты поэтому вашу детскую фотку у себя в конторе держишь? Потому что Максим тебе никто? И Максим такую же на работе держал, я сама видела!

Никита уставился в окно.

– Что такое? – сама у себя спросила Маня. – Ведь человека убили, нормального, хорошего даже! У него семья, дети, заводы-пароходы, и всё прахом пошло, а мне все врут. Ну, или помалкивают из каких-то своих соображений. Никто не хочет помочь.

– Меня Женька не любит, – вдруг сказал Никита. – Терпеть не может. А я что? Я ж знаю, ночная кукушка дневную всегда перекукует!.. Вот и не лезу к ним.

– За что она тебя не любит? – спросила Лёля участливо. Ей хотелось Никиту жалеть.

– А за что меня любить-то?!.. Институт бросил, в армию ушёл, потом срок получил, отсидел.

Лёля изменилась в лице. К такому повороту она не была готова!

– Когда с зоны откинулся, Макс на Женьке как раз женился. Она ему и стала в уши дуть, зачем нам в семью этот… криминальный уголовник! Я раз пришёл, другой. Ну, она от меня убегает в другую комнату и не выходит. Макс со мной сидит, мается. Я и перестал приходить.

– Разумно, – оценила Маня. – А где вы встречались? Вы же с братом всё равно встречались?

– Ясное дело! – подтвердил Никита. – В баню он ко мне приезжал. Потом ещё пивняк один есть на Тухачевского, приличное такое место, туда тоже захаживали. Ну всякий год на птицу ходим, охотимся – это прям наше! Женька и не догадывалась.

– Или догадывалась, но виду не подавала, – вставила Маня.

– Или так.

– Никита, за что ты сидел? – Это Лёля спросила ужасным голосом.

Маня махнула рукой – она-то знала!..

– Они с приятелями киоск перевернули. С киоскёром внутри!

– Как?!

– Откуда ты знаешь? – поразился Никита. – Про киоск?

– От следователя Раневского. Он тебя ищет, между прочим.

– А чего меня искать, я ни от кого не прячусь. Всё время здесь.

Маня добавила себе ещё брусничного чаю и втащила на колени Вольку, который уже давно подпрыгивал возле её стула, просился на руки.

– Вот ты мне ответь лучше, зачем вы киоск-то перевернули?

– Да ну!..

– Нет, ты скажи!..

– Затем что дураки малолетние.

– Вот вы шли-шли по улице, вдруг – бац! – киоск. Вы его взяли и перевернули, так?…

– Да ну!..

– А тогда как?

– Никак! Там баба торговала, падла. Подошёл дедок какой-то, ну, бомжара. Ему на пузырь не хватало. Просит её, дай, мол, в долг, ты ж меня знаешь, я за магазином на пустыре живу. А она упёрлась и ни в какую.

– Её можно понять, – вставила писательница Покровская.

– Да нельзя её понять! – вдруг взбеленился Никита. – И дедок этот… смирный такой! Чистый даже! Ну, мы ему: на, отец, десятку, бери водяру и ступай на свой пустырь.

Теперь они обе – Маня и писательница Покровская тоже – слушали с интересом.

– А баба эта разоралась, что нечего тут бомжам ошиваться, одного отоваришь, они косяком пойдут, а у неё приличное место, бойкое, артисты из театра за папиросами приходят, там и вправду театр рядом. И не даёт!.. Ну, мы пузырь взяли, а киоск… того. Нахлобучили.

– Выходит, вы Робин Гуды, несправедливо осуждённые?

– Этого я не говорил. Судили, приговорили, я своё отсидел.

Лёля улыбнулась – за такое отсидеть не страшно! – поднялась и заново поставила чайник, а то весь выпили.

– Ты вышел, брат женился, жена его тебя невзлюбила, виделись вы от случая к случаю, – подытожила Маня задумчиво. – А родители ваши где? Живы?

Никита отрицательно покачал головой.

– Понятно. И тебе совсем его не жалко, Максима? И совсем ты не переживаешь?

– С чего ты взяла? – спросила Никита спокойно. – С того, что я слёз не лью?

– Может, и поплакать стоит.

– Вот у тебя, девочка, в городе собачку трамваем переедет, ты тогда и поплачешь. А мне не указывай, поняла?…

Маня моментально прижала к себе Вольку – от страха, что его может переехать трамвай.

– Да что ты взбеленился-то?!

– А ничего. Я одно знаю – легавые никого не найдут. Побегают-побегают кругами, и дело закроют. Я по своим старым связям быстрей найду. А там посмотрим.

– По… каким ещё связям? Ты обалдел, что ли?! Мало тебе одной отсидки, снова в зону