Бортпроводница - Крис Боджалиан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вторая, удручающе очевидная для всех проблема — время. Совершенно невозможно представить, какой вред способна причинить столь безрассудная и неуправляемая особа, как Кассандра Боуден, если Алекс все-таки что-то ей рассказал. А если она вдруг почувствует острое желание разболтать каждому, кто пожелает ее выслушать, историю о женщине, заглянувшей тем вечером в номер 511 отеля в Дубае?
И конечно, часы Елены тоже тикали. Наверняка в Москве кое-кто покачивает головой при мысли, что слишком проникшаяся Америкой дочь Дмитрия позволила бортпроводнице покинуть Дубай. В лучшем случае эти люди были озадачены, в худшем — встревожены. По их мнению, Боуден работает на ЦРУ. Возможно, в боевом спецподразделении военной разведки. Кого-то поступок Елены наверняка взбесил. И все они входили в группу «Казаки». Елена знала, что случается с теми, кто злит эту тайную старую гвардию. И ее отец был бы крайне недоволен тем, что она сделала, — точнее, тем, что не сделала. Она знала, что ходит по тонкому льду. Виктор ясно дал ей это понять, даже не потрудившись из вежливости прикрыть угрозу недосказанностью.
Она снова понаблюдала за синей точкой. Было бы отлично так или иначе разобраться с этим делом до того, как Боуден улетит в Рим завтра вечером, но сейчас можно подождать, пока история с Соколовым не всплывет. Если имя Боуден не появится в интернете и прессе завтра утром, Елена сама позвонит в газету или на кабельное телевидение и предложит информацию. Анонимно.
А тем временем она будет следить за Боуден и ждать — может, возможность представится сама собой. Интересно, где бортпроводница поужинает с родственниками и придется ли ей ехать домой на метро?
18
Субботним вечером Кэсси присоединилась к Розмари и ее семье за ужином в переполненном кантонском ресторане, который сестра нашла в интернете. Он располагался в одном квартале к югу от Канала, ближе к зданию ФБР на Бродвее и Уорт-стрит, чем хотелось бы Кэсси. По ее прикидкам, от ресторана до места ее вчерашнего позора можно было дойти минут за пять.
Огромный ресторан обслуживал толпу туристов, которые хотели попробовать димсам. Было шумно и тесно. Но Кэсси удивило, насколько вкусными оказались китайские пельмени и жареная лапша, и ей стало стыдно за приступ кулинарного снобизма, который она испытала до того, как их маленькая компания слилась с толпой. Да, она часто путешествует и перепробовала местную кухню во многих странах, но если какое-то заведение или блюдо нравится туристам, это же не значит, что оно не окажется потрясающим. Наглядный пример? Мятные макаруны в кондитерской рядом с Эйфелевой башней. Кроме того, она бортпроводница. Не сказать, что, попадая в Рим, она ужинает в шикарной «Перголе».
Кэсси высоко ценила абсолютную заурядность Розмари и ее семьи, отсутствие надрыва в отношениях и то, как все четверо чувствовали ритм друг друга. В этом были комфорт и предсказуемость. Кэсси понимала, что ей никогда не доведется познать такое — любовь, рожденную стабильностью и рутиной.
— Помнишь тот ужасный китайский ресторан в Гроверс-Милле? — спросила ее Розмари.
Сестра редко упоминала их детские годы в присутствии Тима и Джессики. На этом пространстве закопано столько мин, никогда не знаешь, о какую споткнется память.
— Конечно, помню, — кивнула Кэсси.
— Теперь там чудовищно дорогой бутик одежды. Типа «Антропологии». У них есть блузки по двести баксов.
— Им же нужно где-то отмывать деньги, заработанные на метамфетамине, — пошутила Кэсси. — Не вижу других объяснений.
— Согласна.
— Даже не знаю, что меня больше удивляет — существование этого магазина или тот факт, что ты о нем знаешь. Ездила недавно в Гроверс-Милл?
— Мы все вместе ездили, — ответил за жену Деннис. — Возили детей в новый парк развлечений, который открылся в конце июня. А оттуда недалеко.
— У них самая крутая водная горка в Кентукки, — добавила Джессика.
Девочка старалась зачерпнуть спринг-роллом как можно больше арахисового соуса, как ложкой.
— И оттуда вы завернули в Гроверс-Милл? — поинтересовалась Кэсси.
— Да, — ответила сестра. — Я подумала, что пришло время показать детям город, в котором выросла их мать.
— Думаю, нам показали версию «детям до тринадцати», — вклинился Тим.
Кэсси поразилась тому, сколько пельменей умял племянник, но, похоже, он наконец насытился. Поставив локти на стол, он пристроил подбородок на руки и наблюдал, как официантки катят тележки по узким проходам между столами.
— Может быть, — согласилась его мать. — Но вы, по крайней мере, увидели дом.
— Он такой крохотный, — сказала Джессика.
Так и есть, подумала Кэсси. Маленький потрепанный временем дом стоял на участке не более половины акра. Он имел два этажа в передней части и один, под длинным скатом крыши, в задней. В Новой Англии такой тип строений называли «солонками». Родители хранили выпивку в кухонном шкафчике на нижней полке — там помещались высокие бутылки. Кэсси начала разбавлять их содержимое водой, когда ей было девять. Отец тогда заявился в младшую школу — был июнь, конец учебного года, и школа устроила традиционные детские соревнования на свежем воздухе. Бег парами. Бег в мешках. Метание мокрых губок. (Кэсси тогда так и не выяснила, как отец смылся из старшей школы, где должен был находиться в тот полдень. Видимо, придумал какое-то оправдание. Разве его не уволили бы, если бы он просто исчез или если бы кто-то заметил, что уходил он пьяным?) Дело было сразу после обеда. Посреди эстафеты по бегу с яйцом отец поймал Кэсси и попытался показать, как лучше переложить яйцо в ложку партнера по команде. Кэсси была потрясена, увидев отца посреди поля, а не на краю вместе с учителями и кучкой родителей. Стараясь ей помочь, он нарушил все мыслимые правила и случайно уронил яйцо на землю, оно разбилось. Яркое солнышко желтка взорвалось, как звезда — сверхновая позора. Кэсси чуть не умерла от стыда, отчаянно надеясь, что все примут отца за неуклюжего жулика, а не пьянчужку. В отчаянии своего унижения она надеялась, что его сочтут всего лишь идиотом.
Он
