Бортпроводница - Крис Боджалиан

Кэсси и немедленно вспомнила, что в пятницу, беседуя с агентами ФБР, все-таки не послушалась Ани.

Полчаса спустя она попрощалась с привратником Стенли, не понимая, что ее беспокоит: то ли августовская влажная жара, то ли раздражающее ощущение, что кто-то за ней наблюдает, прячась сразу за границей ее поля зрения. Кэсси наскоро прикинула, не поехать ли на метро до «Дикинсона», чтобы успеть на автобус экипажа, отправляющегося на рейс в Мадрид. Но поняла, что не в силах. Просто не сможет. Тогда она села в такси, стоявшее неподалеку от входа в ее дом. Инстинкт подсказывал, что следует попросить таксиста отвезти ее на Центральный вокзал, где она сядет на автобус до аэропорта, но эта перспектива ее тоже пугала. Не сейчас. Не сегодня. И хотя Кэсси не могла себе позволить такую поездку — с чаевыми получалось 75 баксов, — она попросила таксиста ехать в аэропорт. И там, в машине, с трудом пробивавшейся сквозь пробку, которая не рассасывается на скоростной автомагистрали «Ван Вик» даже в августе, даже в воскресенье, телефон Кэсси зазвонил. Незнакомый номер. Женщина на том конце поздоровалась и представилась репортером, но Кэсси немедленно забыла ее имя и вынуждена была переспросить минутой позже, потому что ее мозг сумел сосредоточиться только на названии таблоида, в котором работала журналистка. Придя в себя, она ответила, что ей нечего сказать, разъединилась, внесла номер в «черный список» и позвонила Ани Мурадян.

19

В конце концов Елена остановилась на «Нью-Йорк пост» по той простой причине, что в «Нью-Йорк таймс» подошли к этой истории более ответственно. Они поняли, что смерть Алекса Соколова не является терактом, и, судя по всему, двинулись дальше. Возможно, сейчас они готовят большую публикацию о менеджере хедж-фонда и связях «Юнисфер» с избранными представителями российских политических элит. Возможно, в ней прозвучат обычные намеки на коррупцию и преступность, а также упоминания о том, что Белый дом задолжал Кремлю. Но финансовые махинации хедж-фонда — предмет одновременно слишком сложный и слишком скучный, чтобы вызвать массовый читательский интерес. А если они готовят публикацию о том, насколько случайны и хаотичны смерти в деловых поездках вдали от дома? По мнению Елены, репортаж на эту тему мог бы получиться захватывающим и прекрасным, но он ни за что не завоюет популярность в эпоху «троллей». В эпоху массовых школьных расстрелов. В эпоху террористов-смертников.

Посеяв семена (закинув анонимное сообщение), она позвонила Виктору. Тот заканчивал ужинать, но ответил на звонок и вышел из ресторана. Елена задумалась, с кем он встречался, и забеспокоилась, когда он сам не назвал имя сотрапезника. Обычно он это делал, потому что рядом почти всегда оказывался человек, с которым Елена была знакома или, по крайней мере, о котором слышала. Еще один признак масштабности проблемы, в которую она влипла. Виктор ей не доверял. Во всяком случае, доверял не полностью.

— Ты собираешься лететь вслед за бортпроводницей? — спросил он.

— В Италию?

Она услышала в собственном голосе скепсис, а не покорность (так получилось рефлекторно) и сделала глубокий вдох, чтобы усмирить свои эмоции.

— Да, раз уж она туда направляется.

— Нет, я не планировала, — призналась Елена.

Все-таки она не пилот и не бортпроводница, ее организм совсем не пришел бы в восторг от перелета на восток в Рим сразу после недавнего перелета на запад из Дубая.

— Тебе стоило бы рассмотреть такой вариант.

«Тебе стоило бы». Пассивно-агрессивная форма как она есть. За этой фразой стояла угроза, практически незавуалированная, а еще в ней содержалось послание. Елена ответственна за Боуден. Она устроила весь этот бардак. Терпение людей на исходе.

— Вы хотите, чтобы я доделала работу в Риме? — спросила она осторожно.

Елена услышала, как он прикуривает сигарету и втягивает дым глубоко в легкие.

— Знаешь, идея с самоубийством мне понравилась. И в некотором смысле, для него больше подходит Рим, чем Нью-Йорк. Только убедись, что прошло достаточно времени и рой журналистов хорошенько ее покусал. Что, так сказать, установилась причинно-следственная связь. Самоубийство в римском отеле после публикации в «Нью-Йорк пост». Просто идеально.

— Значит, я лечу.

— Только не попади на ее рейс.

— Виктор…

— Да?

Она чуть не сказала, что не вчера родилась. Ей очень хотелось защититься и хотя бы слегка намекнуть на свое раздражение, вызванное требованием снова пересечь Атлантику. Но она знала, что проявлять непокорность в ее ситуации опрометчиво, поэтому просто сказала:

— Вы совершенно правы. Сделаю все возможное, чтобы попасть на другой рейс.

Это был дипломатичный ответ, и она ненавидела себя за него.

Она полетела из Ньюарка, поскольку Боуден была приписана к аэропорту Кеннеди. Не стоило рисковать случайной встречей в терминале на Лонг-Айленде.

Сотрудники службы безопасности остановили ее для досмотра, ощупали и прошлись металлодетектором. Охранник открыл ее кожаную сумку и прокомментировал как парик, так и соломенную шляпу с фальшивыми прядями, прикрепленными по бокам и сзади. Елена объяснила, что это для ее сестры в Орвието, у которой вот-вот начнется курс химиотерапии. По ту сторону рентгеновских сканеров пассажиры натягивали ботинки, кеды и босоножки, кто-то, как цапля, подпрыгивал на одной ноге, обувая вторую.

Мгновение спустя, перекладывая парик и соломенную шляпу в сумке так, как было удобно ей, а не как запихал охранник, она задумалась: если придется это надеть завтра или послезавтра, вспомнит ли кто-то в аэропорту Ньюарка женщину, в сумке которой лежали эти предметы маскировки? Вряд ли. Все были слишком поглощены поисками взрывчатки в подошвах.

На вечернем воскресном рейсе в экономклассе пустовало лишь несколько кресел, включая то, рядом с которым сидела Елена. После знакомства с Боуден в номере Алекса ее интерес к бортпроводникам усилился как никогда, и теперь она почти с любопытством наблюдала за стройной блондинкой со спортивными ногами, которая шла по проходу, толкая тележку, и спрашивала пассажиров, что они будут пить. Время от времени она отвечала и на вопросы вроде: когда приглушат свет в салоне и можно ли получить дополнительную подушку или плед.

Тележка поравнялась с Еленой, и бортпроводница взглянула на нее сверху. Елена в очках без диоптрий в черепаховой оправе, купленных месяц назад в магазине костюмов, оторвалась от своего журнала «Вэнити фэйр» и задержала на блондинке взгляд лишь настолько, сколько требовал хороший тон (грубость запоминается). Она попросила (пожалуйста) диетическую колу безо льда. Уголком глаза она наблюдала, как женщина наливает напиток в пластиковый стакан, и отметила, что ногти бортпроводницы покрыты лаком почти такого же красного оттенка, как у нее.

Засунув журнал в карман переднего кресла, она опустила столик, потом вошла в