Бортпроводница - Крис Боджалиан

мире, следящие за этой историей, сочтут Кэсси убийцей и ничего не смогут сделать?

Кое-что все-таки смогут. Над головой Кэсси на тонкой нити висит дамоклов меч гражданского иска. И ею интересуется ФБР — это факт. Вот почему адвокат так за нее беспокоится.

Она снова взглянула на телефон: по-прежнему ничего от Фрэнка Хаммонда и Ани Мурадян.

— От кого ждешь звонка? — спросила Розмари. — Прям как подросток, постоянно проверяешь телефон.

— От авиакомпании, — ответила Кэсси, решив, что ложь, которую она выдала вчера Бакли, сойдет и для семьи. — Могут вызвать меня на сегодняшний рейс в Рим.

— Я думала, мы вместе поужинаем, — поджала губы сестра.

— И поужинаем. Это еще вилами по воде писано. Уверена, что проведу вечер с вами.

Но уверена она не была. Несмотря на молчание адвоката и ФБР, Кэсси все еще гадала, удастся ли поужинать с семьей. В холщовой сумке, висевшей на ее плече, лежали книгодержатель, который она украла из отеля в Риме, и серьги в виде маленьких золотых кошек. Она купила их для себя много лет назад в антикварном магазине во Франкфурте, но, вернувшись домой, решила, что на взрослой женщине они будут смотреться слишком манерно. Сегодня утром она упаковала их в коробочку из сувенирного магазина по соседству и взяла с собой в качестве подарка для племянницы. Она решила не ждать до Рождества, чтобы вручить племяннику книгодержатель, — возможно, сегодня ее последний (и единственный) шанс, — и хотела подарить что-нибудь и Джессике.

На слове «подарок» она мысленно запнулась. Вспомнилось, как мать читала ей перед сном книгу. Та сидела на узкой односпальной кровати, облокотясь о спинку, а Кэсси, ей тогда было лет шесть, в пижаме, свернувшись калачиком, прижималась к маминому боку. Они читали один из рассказов Беверли Клири о Бизус и Рамоне.

— «Вот будет подарок, если ты здесь сядешь», — читала мама.

В книге рассказывалось, как Рамона пришла в первый раз в школу и учительница велела ей сесть за стол. Рамона послушно села и отказывалась пошевелиться, ошибочно решив, что получит за это подарок. Кэсси запомнилось ощущение счастья в тот вечер. Ей было примерно столько же лет, сколько Рамоне, ей понравился первый день в школе, а от мамы пахло цветочными духами, смягчавшими запах меди, обычно сопровождавший ее после прихода с фабрики, где она работала секретарем.

Кэсси услышала, как смеются вокруг. Один из морских львов протянул дрессировщице свой ласт для пожатия, а потом хлопнул по ее раскрытой ладони, словно отвечая на просьбу «дай пять».

— У меня кое-что для тебя есть, — обратилась Кэсси к Джессике.

Девочка перевела на нее взгляд. Она сияла. Племянница любит животных, это очевидно. Кэсси отметила, что в ушах Джессики сережки-гвоздики в виде морских звезд, которые ей подарила Розмари, когда в начале лета проколола дочке уши.

— Считай, что это подарок к началу школы, — добавила Кэсси, протягивая коробочку.

Тим повернулся к сестре и улыбнулся.

— Хорошо тебе! Можешь теперь и это потерять на той свалке, которую называешь своей спальней.

Хаос в комнате Джессики, которую будто перевернула вверх дном банда наркоманов, стал семейной легендой. По-видимому, каждое утро перед школой она примеряла три или четыре наряда, бросая отвергнутые вещи на ковер у кровати или на подоконник.

— Есть кое-что и для тебя, — сказала Кэсси, вручая племяннику упакованную статуэтку. — Джессика, подарок для тебя я купила во Франкфурте. Тим, а твой из Рима.

— Тяжелее, чем кажется, — прокомментировал тот.

— Боже, твоя жизнь кажется такой гламурной. Франкфурт, Рим. Если бы только люди знали, — пробормотала Розмари.

Многие годы Кэсси делилась с сестрой историями — иногда противными, иногда унизительными, — случавшимися с ней на работе, так что та знала.

— Нет худа без добра, — сказала она.

Тим благородно дожидался, пока младшая сестренка откроет свою коробочку, прежде чем самому разорвать красную бумагу, в которую был завернут его подарок. Девочка заворковала, увидев сережки, и Кэсси наклонилась, чтобы племянница могла ее обнять.

— Ой, как мне нравится! — объявила та и добавила странную фразу, не по годам изысканную для такой маленькой девочки: — Безупречно элегантные.

Тим за ее спиной закатил глаза.

— Я рада, что тебе понравилось, — сказала Кэсси. — Тим, теперь твоя очередь.

Тим стащил синюю ленточку и разорвал красную бумагу.

— Статуэтка, — только и сказал он, и на мгновение Кэсси вспомнила старую шутку.

Когда кто-то открывает подарок и произносит вслух, что там (соковыжималка, пылесос для машины, кольца для салфеток), это значит, что подарок отвратительный. Она распереживалась, но мгновение длилось недолго, потому что Тим продолжил:

— Я знаю эту историю! Про нее написано в мифах, которые нам задали читать на лето. Никто не думает об этих близнецах как об оборотнях, но, по-моему, это было бы круто!

— Это пресс-папье?

Все повернулись на голос. Отец детей появился будто из ниоткуда. Он протирал носовым платком солнцезащитные очки, фотоаппарат висел на его шее. Деннис Маккоули был привлекательным крупным мужчиной — не толстым и не мускулистым, но высоким и плотным. И у него уже начало отрастать пузико. Его волосы, уже больше белые, чем черные, тем не менее оставались блестящими и густыми. Он разделял их на прямой пробор и зачесывал назад. Розмари часто шутила, что у мужа шевелюра как у кинозвезды и что в военной форме он похож на актера. Впрочем, сегодня он был одет не в форму, а в бриджи цвета хаки. По мнению Кэсси, такой наряд мгновенно уничтожал все шансы Денниса быть принятым за актера. Иногда сестра говорила, что он витает в облаках, но Кэсси предполагала, что на работе он собран и сосредоточен. Он был инженером и, возможно, просто систематизировал данные. Все знали, что он чертовски талантлив. Кэсси пожалела, что не сказала это вчера Бакли. Могла бы выказать больше гордости за своего зятя. Она описала Денниса словом «милый», а должна была назвать «умным». В конце концов, этот парень уничтожает химическое оружие. Кэсси подозревала, что Деннис утаивает от семьи истинную опасность своей работы.

— Нет, книгодержатель, — ответила Кэсси. — Я купила его в антикварном магазине неподалеку от Испанской лестницы в Риме.

— У них было только полкомплекта?

Она кивнула.

— Красотища! От парных статуэток, изображающих близнецов, осталась только одна, — заметил Деннис. — Воплощенная ирония. Тим, как думаешь ее использовать?

— Не знаю, — пожал плечами мальчик. — Но мне нравится. Круто.

— Согласен, — сказал Деннис.

Он наклонился, чтобы рассмотреть сережки, которые Кэсси подарила его дочери. Поохав и поахав над их красотой, он выпрямился и надел темные очки.

— Ты привозишь из поездок дьявольски интересные вещи, Кэсси.

— Типа того.

— Нет, я серьезно. Такие необычные штуки! А я?