Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, она не могла предать! — возмутилась Скарлетт, но было ясно, что она встревожена.
— Жаль вас разочаровывать, но у меня имеется копия протокола допроса этой девушки. Вы устраивали жертвоприношения с использованием кошек: топили несчастных в кипятке с тем, чтобы избранная вами жертва лишилась своей души! [35] Отвратительно! В вашем случае пострадать должен был Эдвард Вулворт, ваш «соперник».
— Полиции плевать на бродячих кошек! Да и кто вам поверит?
— А как насчет банды в Бронксе, которая продает вам приезжих девочек-подростков, преимущественно азиаток? Насколько это легально?
В гостиной повисло молчание. Скарлетт Тернер, бросив быстрый взгляд на дверь, ведущую в холл, подошла к Элизабет.
— Я никогда не пойду в тюрьму. Этого не будет! — едва слышно проговорила она.
И вырвала у молодой женщины из рук конверт, а потом с силой, удесятеренной злостью и страхом, вытолкнула Элизабет на узкий балкон, имевшийся во всех квартирах верхнего этажа.
— Упав с такой высоты, можно только насмерть расшибиться, — пригрозила Скарлетт, прижимая ее к перилам из кованого железа. — Прыгай, дрянь! Сделай это сама!
Перепуганная Элизабет пыталась за что-то уцепиться — тщетно. В надежде урезонить женщину с безумным взглядом, схватившую ее в охапку и уже начавшую поднимать, она проговорила:
— Лицензированный детектив имеет все изобличающие вас документы! Моя смерть ничего не даст, вас первой заподозрят!
— Раз так, умоляй меня! — приказала Скарлетт Тернер с искаженным яростью лицом.
Впоследствии Элизабет еще долго будет недоумевать, что произошло в следующее мгновение. Ужаснувшись пустоте, в которую она уже начала проваливаться, молодая женщина уцепилась за Скарлетт и наконец смогла ощутить под ногами пол. Секунда — и она уже колотила обидчицу, царапала ей лицо. Еще секунда… Вопль отчаяния, всхлип — и на балконе она уже стоит одна…
Снизу донеслись крики, потом — странный звук, которому эхом вторило лошадиное ржание. Элизабет заставила себя перегнуться через перила.
— Господи, нет! Только не это! — простонала она.
Скарлетт лежала на мостовой, раскинув руки, но ноги ее еще рефлекторно подергивались. К месту происшествия сбегались люди, в числе которых был швейцар Дакота-билдинг и пара полицейских.
— Нужно спуститься! Кажется, она еще жива, — пробормотала потрясенная Элизабет.
Только теперь она заметила, что многие смотрят наверх и указывают друг другу на нее. Еще не понимая, что это может означать, молодая женщина отскочила от перил и вернулась в гостиную.
— Вы убили ее! — крикнула ей Лоретта, которая стояла посреди комнаты. — Я видела, как вы ее столкнули!
— Нет, я этого не делала! Я оборонялась…
Лоретта бросилась в холл, и Элизабет, в страшной тревоге, пошатываясь, последовала за ней. Она чувствовала себя, как в страшном сне, только проснуться нельзя, потому что все — взаправду, все — реальность.
Скарлетт Тернер была мертва. Сидя на корточках возле изувеченного трупа, рыдала Лоретта. Зевак собралось много, и все возбужденно переговаривались. И стоило Элизабет ступить на тротуар, как послышались злобные крики:
— Это она! Она столкнула несчастную!
— Я ее видел! Она только что смотрела с балкона, с верхнего этажа!
На Элизабет указывали пальцем сразу несколько человек. Швейцар поздоровался с ней, вид у него был растерянный.
— Трагическая случайность, — сказал он ей, с интересом поглядывая на стоящий тут же огромный одноэтажный омнибус. Запряженные в него лошади фыркали — им не нравились толпа и шум.
Полицейский в темно-синей форме и серо-белой фуражке подошел к Элизабет.
— Миссис Тернер скончалась не сразу, — пояснил он. — Крыша омнибуса смягчила падение, и уже оттуда она упала на землю. Следуйте за мной, мисс! Перед смертью пострадавшая обвинила вас, и ее служанка подтверждает, что это вы столкнули ее хозяйку с балкона.
Онемев от удивления, Элизабет сделала пару шажков вперед и посмотрела на труп. Под проломленной головой расплывалась лужа крови, марая белокурые волосы умершей.
— У миссис Тернер наличествуют ушибы и царапины на лице, — ледяным тоном продолжал полицейский.
— Она хотела сбросить меня с балкона, мсье, — сказала молодая женщина. — Я отбивалась, да, и несколько раз ее задела. Я не успела понять, что, собственно, произошло. Мне очень жаль. Это несчастный случай.
Из подъезда выскочила Норма и замахала руками. Она была в своем белом фартучке, глаза — испуганные, недоумевающие.
— Лисбет! — крикнула она.
— Отойдите, мисс! — жестом остановив ее, распорядился второй полицейский.
— Это домоправительница моих родителей, их фамилия Вулворт, — быстро проговорила Элизабет.
Услышав это, чиновник досадливо поморщился, но все равно вынул наручники и надел их Элизабет на запястья.
— Пошевеливайтесь, мисс! Если вы — дочка кого-то из Вулвортов, я — кузен нашего губернатора Теодора Рузвельта[36]
— Норма, немедленно свяжись с родителями! — крикнула Элизабет. — Позвони по телефону! Скажи, я не сделала ничего плохого.
— Лисбет, я вам верю! — отвечала расстроенная домоправительница.
У нее на глазах полицейские увели Элизабет, миниатюрную в своем черном платье, особенно в сравнении с двумя великанами в форме.
— Господи, помоги! — прошептала она.
Лоретта была уже на ногах. Она подскочила к Норме, и на ее смуглом личике читались горе и ненависть.
— Я была в это время в гостиной, когда твоя Лисбет убила Скарлетт! Я ее любила, а теперь… теперь я одна на свете!
Слезы отчаяния мешали ей говорить. Норма, не зная, жалеть ее или порицать, не сразу нашлась с ответом.
— Будет видно, — проговорила она наконец. — Суд решит. Я уверена, что Лисбет никого не убивала. Ты бы лучше сняла фартук да прикрыла лицо своей госпоже. А я побегу наверх, звонить мистеру Вулворту!
Манхэттен, районное отделение полиции, часом позже
Элизабет сидела и смотрела на решетку. Она выбилась из сил, доказывая, что не виновата в смерти Скарлетт Тернер, но полицейские ее не слушали, и в итоге она попросту умолкла.
Камера была узкая, грязная, там дурно пахло. Но Элизабет ничего этого не замечала. Перед глазами у нее была мертвая Скарлетт и лужа крови под ее белокурыми кудрявыми волосами.
«Если задуматься, я правда виновата, — после долгого раздумья признала она. — Лучше бы к миссис Тернер сходил детектив Джонсон или я рассказала бы все па… Разговаривая с мужчиной, она бы держала себя в руках…»
Стены тут были цементные, было и темно, и холодно. Элизабет потерла ладошки, чтобы согреться. Из просторной комнаты по соседству доносились голоса, через коридор виднелись решетчатые перегородки еще нескольких камер.
«Мой грех — гордыня. Хотела что-то себе доказать, и пожалуйста!»
Идея эта преследовала ее в той же мере, как и патетический образ покойной. Продрогнув до костей, Элизабет
