История спасения - Елена Другая

умирающие люди лежали в болотной жиже, не имея ни воды, ни еды, ни даже крыши над головой. Стефан мотнул головой, прогоняя мрачные видения, и решил, что пришла пора изложить суть собственной проблемы, ради чего он сюда приехал.

— Да, кстати, господин комендант! Мне хотелось бы уладить с вами небольшое дельце. Надеюсь, вы уделите мне всего одну минуту вашего драгоценного времени?

— Да-да, — радостно закивал головой Райх, выражая свою полную готовность способствовать Стефану в любом вопросе.

— Это личное дело. Я некоторое время болел, знаете ли, меня слегка продуло. И в это время мой секретарь проявил недопустимую безалаберность: небрежно относился к делам, опаздывал на службу. Я очень разозлился на него и попросил Ганса Краузе подыскать мне другого, более толкового офицера. Но, скажу я вам, мой расчет не оправдался. Новый секретарь оказался пожилым, больным и нерасторопным человеком. Да и со своим Ротмансом я уже сработался. По слухам, Ганс Краузе перевел его к вам, в Биркенау. Я хотел бы предоставить этому офицеру еще один шанс и забрать его назад в свой штат. Вы сами понимаете, что хороший секретарь - это золотое дно, практически правая рука для нас. Приходится иногда поступаться некоторыми их недостатками. Не так ли?

— Да, я совершенно с вами согласен! — с энтузиазмом затряс головой Райх. — Хороший секретарь - это великое дело! Вот я, например, своему полностью доверяю ведение всех дел! Один момент!

Несмотря на свою грузность, комендант проворно вернулся в кабинет и тут же состряпал необходимую бумажку о переводе офицера Ротманса из лагеря Биркенау обратно в Освенцим, а именно — в личные секретари к Стефану Краузе. Принимая ее, Стефан отвернулся, чтобы скрыть торжествующую улыбку. На тебе, Ганс, получи! Ты далеко не Бог и не центр всей вселенной!

Как ни уговаривал Райх остаться его переночевать, намекая даже, что можно скрасить досуг в компании симпатичных и ядреных немок, Стефан, заполучив желанный документ, решительно собрался уезжать. Он самым почтительным образом распрощался с комендантом, заверив его в своих искренних симпатиях, тот ответил тем же, и они еще долго сосали бы друг другу концы, толкаясь на пороге дома, но Краузе все же сумел оторваться от излишне гостеприимного хозяина и с чувством огромного облегчения оказался в салоне своего автомобиля.

— В офицерское общежитие! — приказал он водителю. Это оказалась одноэтажная длинная казарма с множеством комнат вдоль бесконечно длинного коридора, которая снаружи, пожалуй, ничем не отличалась от барака узников: жуткая, обшарпанная и безобразная. Охвативший его сразу за порогом кисловатый запах казарменного убожества, мужского пота, квашеной капусты неожиданно сильно возбудил в памяти студенческие годы, когда он часто бывал в общежитии, пережив там множество ярких сексуальных моментов. Он шел и пристально вглядывался в обшарпанные двери в поисках комнаты под номером пятьдесят четыре.

Неожиданно из бокового коридора вывернул сам Маркус. В руках он держал маленькую кастрюльку с дымящимся вареным картофелем.

— Краузе! — пораженно ахнул юноша и отступил на шаг, не веря своим глазам.

— А ты как думал? — торжествующе усмехнулся Стефан и тихо добавил: — Или посчитал, что я тебя кому-нибудь отдам? Ни за что!

Взгляд Маркуса заметался, а потом он решился:

— Пойдемте. В моей комнате никого нет. Меня поселили с двумя конвойными, они сегодня дежурят в ночную смену и будут на вахте до девяти утра. Я сейчас один.

И парень поспешил вперед по коридору, показывая дорогу. Стефан размашисто шагал за ним. Как и следовало ожидать, в комнате, в которую привел его секретарь, царили полные нищета и убожество. Три продавленные кровати плюс столько же тумбочек. Один обеденный стол и три табурета — вот и весь интерьер.

Маркус поставил на стол свой скудный ужин и повернулся к Стефану, не смея поднять на него глаза, а потом вдруг сделал два шага навстречу и судорожно вцепился офицеру в плечи, вжавшись лицом ему в шею. Они крепко обнялись в этом спонтанном, непроизвольном и чувственном порыве.

— Ты за мной приехал? — тихо уточнил Маркус.

— Да.

— Ты переночуешь?

— Если, как ты обещаешь, что точно никто не придет.

— Да я убью любого, кто зайдет! — счастливо рассмеялся Маркус, не переставая цепляться за плечи офицера, так как у него от переизбытка чувств подкашивались ноги.

Он сам жадно прильнул своими губами к жесткому рту офицера. Вот уж кто любил целоваться с мужчинами, в отличие от неженки Равиля! Стефан тут же это оценил и хрипловато произнес, срывающимся от страсти голосом:

— Снимай штаны, Маркус, и ложись на стол.

— Полностью раздеться, господин офицер? — с готовностью отозвался секретарь.

— Нет, нет, только брюки, я же сказал.

Маркус мгновенно все исполнил и прилег на стол, прижавшись щекой к его прохладной, деревянной поверхности. Вазелин у Стефана теперь всегда был с собой. На всякий случай. А случаи, как всем известно, разные бывают.

Он поспешно смазал им головку своего члена и залюбовался представшим перед ним зрелищем. Маркус, лежащий на столе в офицерском кителе, но без штанов, в одних носках. У парня были красивейшие выпуклые ягодицы и длинные стройные ноги. Стефан засадил один палец ему в дырку, насладившись его чувственными стонами, а потом приладил свой орган к анусу юноши и неспешно ввел, мощно надавливая и преодолевая сопротивление его мышц. Маркус приглушенно стонал, подмахивая офицеру задом, вцепившись зубами в рукав своего форменного пиджака. Стефан от души шлепнул его ладонью по бедру один раз, а потом второй, увеличивая темп, сношая его все быстрее и быстрее. Он навалился парню на спину, вжимая его в столешницу, грубо поглаживая и периодически похлопывая юношу, отчего на нежной коже Маркуса расцвели багрянцем отпечатки ладони. Тот совершенно не терялся: не подставлял расслабленную и пассивную дырку, а умело сжимал и расслаблял мускулы, чтобы трахающему его офицеру было еще приятнее.

— Порвите меня, господин офицер! — умоляюще стонал Маркус. — Я полностью ваш! Делайте со мной, что захотите, изнасилуйте, только заберите назад к себе!

Неясно было, как Стефан сдержал крик, когда кончал.

— Зачет! — восхищенно похвалил его Стефан.

Он схватил графин с водой и, опустошив примерно до половины, передал его Маркусу, который сидел на столе, смущенный, раскрасневшийся и, без сомнения, полностью счастливый.

— Ночевать я не останусь, — сказал офицер, заправляя в штаны свою сорочку. — Надеюсь, ты еще не распаковался? Бери свои вещи. Мы едем назад, в Освенцим!

Примечание к части

* - В концлагере Биркенау узники действительно содержались в гораздо худших условиях, чем в Освенциме, и выглядели более грязными и истощенными.

** - Подобный лагерь, где на болоте под открытым небом содержались тысячи больных тифом людей,