Хороший сын - Роб ван Эссен

уберем эту музыку, простите за суету, мы продолжаем, продолжаем, все идет отлично, правда же, я вижу.

Я плотно сжимаю губы. Палец, проникающий в меня, становится толще и движется быстрее, и еще быстрее, вместе с моим темпом, может, это сам палец задает темп. Все идет в верном направлении, таком верном, очень правильном направлении, ничего не может сдержать это движение, мы почти дошли, только егерь с фонарем мог бы все испортить, ну и откуда ему взяться, этому егерю, его волки съели, вот и славно, мы приближаемся, мы уже совсем…

Теща, господин. Освенцим. Раздавленная птица. Выблеванный гороховый суп.

Что? Что?!

Техника сдерживания. Притормозить, а потом пойти дальше. Исследования показывают, что…

Нет! Нет!

Простите меня, господин. Мы продолжаем, продолжаем. Давайте, давайте, теперь я сделаю большой палец, вы справитесь, чувствуете? Давайте, вот так, у вас все получится, господин, вы когда-нибудь чувствовали в себе такой толстый большой палец, мы можем начинать обратный отсчет, господин, обратный отсчет, уже почти все, вспомогательные службы покинули стартовую площадку, двигатели ревут, господин, сейчас оторвемся от земли, сейчас взлетим, да, да, продолжайте, господин, я многое способен перенести, что мне удары судьбы, материал выдержит, не сдерживайтесь, господин, не сдерживайтесь, мы ведь почти у цели, да, мы почти у цели, вот мы и пришли, да, да. Да. Да. Да!

Я лежу неподвижно. Все, что подо мной, все, что меня держит, медленно расслабляется и отодвигается.

Необычное приключение, господин.

Я медленно сажусь.

И не говори.

Сходите ненадолго на улицу, господин.

Да, хорошая мысль.

Я голышом выхожу из машины, здесь стало теплее, я оборачиваюсь назад и вижу, как между стволов всходит солнце, темно-желтый свет, на него почти больно смотреть, такой он уже яркий, роса жемчугом лежит на мху, мне срочно нужно испражниться, я присаживаюсь на корточки рядом с деревом и какаю – из автомобиля в меня летит рулон туалетной бумаги.

Пожалуйста, господин.

Спасибо.

Закончив, я возвращаюсь в салон и ставлю рулон бумаги на пол у себя между ног. Кровать уже превратилась обратно в сиденье, но теперь, когда я знаю его возможности, это уже не то же сиденье, что раньше.

Только я успел усесться, как мы разворачиваемся по кочкам и выезжаем обратно на неасфальтированную дорогу, на скорости, от которой мне становится неспокойно.

Подожди, мне еще надо одеться.

Одеться можно и на ходу, господин, вам срочно нужно позавтракать, вы ведь страшно проголодались?

Глава 5

Как бы мне хотелось сейчас принять полноценный душ, но в ресторане есть только туалетная комната с раковиной. Из крана течет тоненькая струйка, да и та через тридцать секунд заканчивается, и нужно ждать пять минут, прежде чем вода пойдет снова, об этом честно предупреждает табличка, так что той водой, которую мне выдают, я лишь умываю руки и лицо. Вытереться я не решаюсь, потому что выглядит все уж больно замызганным, – не только полотенце, но и плитка на стенах и пол, – хочется побыстрее отсюда уйти. Когда я выхожу обратно в зал, мой завтрак уже стоит на столе, я киваю мужчине за стойкой, сажусь и ем. Я оттрахал автомобиль, да еще и на удивление резво. Для моего-то возраста. Жером на улице, он подсоединился к зарядной колонке и пытается мне дозвониться, но я сижу к нему спиной и игнорирую его вызовы, по дороге сюда он вел себя как сумасшедший. Стоило нам выехать из леса и свернуть на узкую дорогу в деревню, как всех встречных, будь то пешком, на велосипеде или в машине, он стал громко приветствовать, особенно если это были девушки или женщины. Хотя нет, только если это были девушки или женщины.

Тебе следовало бы задуматься над своим поведением, говорю я, забираясь в салон после завтрака.

В каком смысле, господин?

Вести себя потише.

Буду знать, господин, я постараюсь.

И он старается. Во всяком случае, пока нам никто не попадается. Мы едем в спокойном темпе по совершенно прямой дороге. По бокам ровные поля, пустые, сухие, то тут, то там старые фермы с дырами вместо окон. На горизонте виден зазубренный горный хребет, очень далеко, сиреневый, размытый, еще еле различимый.

Красотка!

Женщина на велосипеде начинает петлять; обернувшись, я вижу, как с подставки, закрепленной на руле, слетает корзинка, на дорогу и обочину падают и разбиваются яйца. Не знаю, какую ценность представляют яйца в этих краях.

Зачем ты это сделал?

Не знаю, господин. Спереди она выглядела значительно старше, чем я предполагал на основании вида сзади. Вы заметили, какая у нее аппетитная задница? Есть за что подержаться. Всем известно, что езда на велосипеде хорошо отражается на том, как выглядит задница.

У нее все яйца разбились.

Вы имеете в виду в переносном смысле? Она уже настолько стара?

Нет, у нее была корзинка на велосипеде, и она упала, по-хорошему, нам надо вернуться и возместить убыток.

Нет, господин, со всем почтением: не стоит, иначе мы отстанем от графика.

У нас есть график?

Естественно, я вам уже сообщал. У меня задание довести вас до места к определенному времени.

И его нельзя изменить. А эта, э-э, наша интермедия в лесу тоже происходила по графику?

Остановки на ночлег были приняты в расчет, господин. Возможно, без того уровня интимности, которого мы сегодня достигли, но график от этого не пострадал.

Мы въезжаем в небольшой городок с булыжными мостовыми и серыми домами, вплотную прижавшимися друг к другу.

Какие отпадные телки вон там слева у магазина, господин. Зацените.

Вижу. Проезжай мимо.

Но он сбрасывает скорость, а на площади разворачивается и возвращается назад, проезжает мимо магазина опять, теперь уже медленным ходом. Он свистит и выполняет пируэт. Эй, красотки! Перепихончик?

Я пытаюсь закрыть от женщин лицо и говорю ему, чтобы он прекращал. Он оставляет террасу позади себя, но начинает кружиться в каком-то странном танце, трясясь по ухабистым булыжникам; завидев женщин, он сигналит и на разных языках просит показать сиськи. Несмотря на ремни, меня бросает из стороны в сторону. Первое время я еще пытаюсь жестами просить прощения у встревоженных, ошарашенных и оскорбленных прохожих (я вижу, как эмоции отражаются на их лицах в этой последовательности), а потом просто стараюсь нейтрально смотреть перед собой, не встречаясь ни с кем глазами, как будто не имею к этому никакого отношения.

Как вам, господин? Понравилась какая-нибудь?

Я же уже сказал, кричу я в ответ, мне этого не надо!

Ничего не могу с собой поделать, господин. Ого, смотрите-ка, какая красотка, да-да, ты, покататься не хочешь?

Если он сейчас остановится и откроет дверь, я буду беспомощен. Эта, может, и отвернется, а вот остальные подойдут поближе. Чтобы вытащить меня и побить. Со всех соседних улиц набегут женщины, чтобы внести свою лепту в расправу.

Не понимаю вашей безучастности, господин. Судя по видео, которые вы за последние месяцы просматривали на своем планшете, вкусы у вас разнообразные – от школьницы, частично прикрытой формой, до полноватой женщины в возрасте, и уж в этой-то категории мы за последние несколько минут встретили немало особей.

Прекрати, тихо произношу я. Все-таки он слышит меня, даже когда я не повышаю голос. Прекрати, мы вроде как торопились, нет? И кто тебе разрешил залезать в мой планшет?

Господин Леннокс. Я тогда думал, что господин Леннокс – это вы. Не беспокойтесь, у меня эти данные в безопасности – о, смотрите, господин, целая стайка из категории «школьницы».

Не надо, говорю я.

По тротуару в школу идут дети, рюкзаки ползут сзади, опять почти одни девочки, нет, на самом деле одни девочки, как будто их перевезли сюда из вчера и позавчера, только форма другая, хотя в этом я тоже не уверен.

Не надо.

Эй, девочки, миленькие, не хотите ли покататься?

Я отворачиваюсь, слышу несколько удивленных возгласов.

Они слишком маленькие, Жером.

А вы уверены, господин, мне они кажутся ничуть не старше, чем на видео. А в чем проблема-то, они уже достигли половой зрелости, они готовы.

Они слишком маленькие.