Колея к ржавому солнцу - Денис Воронин

стуком упал на травяной пол каюты. Тим вздрогнул от угасшего звука падения, очнулся от дремы. Потрогал траву. Похожа на настоящую. Увидел, как к телефону подполз робот-пылесос. Нагнувшись, мальчик замер, как охотящаяся за мышью кошка, и, когда робот приблизился, двумя руками цапнул его и поднял над полом. Он ожидал, что робот заверещит какой-нибудь аудиосистемой или еще как-то выкажет свое недовольство, но тот молчал, тяжелый, каким, наверное, и должен быть мусороперерабатывающий завод, даже с приставкой «мини». Тим перевернул робота, будто черепаху, панцирем вниз. Колеса, какие-то щетки, какая-то прикрытая пластиком щель шириной сантиметра полтора. Фотодатчик за небольшим стеклянным окошком. Еще один датчик на боку. Что-то, похожее на встроенные колонки. А что будет, если покормить его? Тим потянул с тарелки кусочек гриба. Куда, интересно, нужно его кидать? На щель?

– Не мучай животное! – услышал он и от неожиданности чуть не выронил робота.

Тим поднял глаза.

– Пусти его, – сказала неслышно вернувшаяся в каюту Юля. – Пусть работает.

Девочка хмуро посмотрела на Тима и, все так же бесшумно ступая по шкуре и траве (мальчик подумал, что это, наверное, очень приятно – зимой босиком ходить по траве), прошла к дивану, заглянула за него, потянулась, нагнувшись. Когда она обернулась, мальчик увидел в ее руке необычной формы трехгранную бутылку из толстого стекла, в которой плескалась янтарного цвета жидкость. Этикетка на бутылке была коричневой.

– Хочешь выпить? – спросила Юля.

Выпить? Точно, сегодня звезды так сошлись… До этого Тим пробовал алкоголь лишь однажды, в десять лет. Бабушка, хоть и неверующая, исправно отмечала Пасху и сама предложила ему кагор. Сказала, в такой день можно. Тиму тогда стало интересно, он кивнул, соглашаясь. Бабушка, отвернувшись к кухонному столу, налила ему полрюмки. Тим осторожно понюхал, сделал глоточек и скривился. Как может взрослым вроде Дяди Степы нравиться такая гадость? Допивать не стал… Через год Макс, посмеиваясь, рассказал ему, что бабушка, пока Тим не видел, смешала кагор с уксусом. Такой у нее был предупреждающий радикальный метод, чтобы надолго отвадить внука от алкоголя. Тим тогда немного удивился, но не обиделся. А метод сработал. Мальчику не хотелось даже из любопытства попробовать пива или чего-то другого. До сегодняшнего дня.

– Выпить? – переспросил он, чтобы потянуть время. – А что это? Ведь не водка, да?

– Виски, – бесцветным, в отличие от содержимого бутылки голосом ответила Юля. – «Гленфиддич». Пятнадцатилетний как капитан. Наверное, постарше тебя, да? Сколько тебе лет?

– Сколько надо, – ответил Тим, надеясь, что его ответ прозвучал не слишком грубо, а полыхнувшие внезапным пожаром уши его не выдали. И повторил услышанное от Драгана. – Возраст – это не только две цифры…

Юля коротко усмехнулась и сказала:

– Жестко круто! Хорошо, что цифр две, а не одна… Так что, налить тебе?

– Немного, – пожар охватил и щеки.

– А его много и не пьют, – пожала плечами Юля. – Во всяком случае, нормальные люди.

Поставив бутылку на стол, она вернулась за диван, присела, позвенела там стеклом и принесла два невысоких, но широких бокала с толстым дном. Протянула оба Тиму. Сказала:

– Держи.

Бокалы были теплыми и не очень удобными. Виски забулькал, переливаясь из бутылки в бокалы.

– Тебя Димоном зовут?

– Нет, не Димоном. Тимом.

– Что это за имя?

Мальчик вспомнил, что Юля сидела, нацепив на голову наушники, когда он рассказывал Драгану про свое имя.

– Тимофей, – сказал он.

– А-а, ну понятно… Тимон, а зачем тебя Сталинграда сюда притащила?

– Работать буду, – ответил Тим. – Твоему отцу нужно сайт сделать…

Юля фыркнула.

– Он не отец мне, – и уселась на шкуру, скрестив ноги по-турецки и прихватив с собой бутылку. – А ты… – она уставилась на мальчика и усмехнулась. – Я сразу поняла, когда ты вошел, что ты задрот и ботаник.

– Ничего подобного! – искренне возмутился Тим из кресла, глядя на девочку сверху вниз. – В классе меня так никто не называл!

Может быть, конечно, его так не называли, потому что не обращали на него внимания. Кажется, Юля – первая девочка, которая с ним так долго разговаривает.

– Значит, у вас весь класс – ботаники, – ядовито заметила Юля, – раз тебя не дразнили. С математическим уклоном. Или язык китайский изучаете, да?

Вот ведь язва.

– Нет, обычный класс! – с вызовом произнес Тим и, чтобы она поняла, с кем имеет дело, одним махом осушил налитый на полтора пальца виски.

Глоток вышел большим и долгим, и все равно его не хватило. Алкоголь уже успел обжечь горло, но еще не кончился. Проглотив наконец в два дополнительных глотка невкусную жидкость, Тим закашлялся и вытер выступившие слезы.

– Силен! – покачала головой Юля. – Только, чтоб ты знал, пятнадцатилетний виски никто так не пьет. Его потягивают потихоньку, смакуют, – и немного отпила из своего бокала, посидела, будто прислушиваясь. – Там сэндвич остался, – кивнула Юля на диван. – Закусывай.

– Ага, – сказал Тим и встал, боясь, что упадет от внезапного опьянения.

Нет, вроде бы все нормально. Он прислушался к себе.

– Еще налить? – спросила у него за спиной девочка.

На диване стояла тарелка с двумя сэндвичами. Один был нетронутый, а другой – надкусанный Драганом. Девочка говорит, что он не ее отец. Кто же он тогда? Тим взял нетронутый сэндвич и обернулся к Юле:

– Да, налей, пожалуйста.

Надо же попробовать виски по-настоящему, как его пьют. Вдруг это будет не так отвратительно, как в первый раз. Хотя бы потому, что вкусовые рецепторы языка уже привыкли.

– Давай стакан.

Тим протянул Юле стакан и, держа в руке сэндвич из обжаренного хлеба, между кусками которого торчали листья салата, сыр и ломтик рыбы, опустился напротив девочки на шкуру большой кошки.

– Будешь половину? – предложил он девочке.

– Не хочу, ешь сам.

Тим откусил небольшой кусок и захрустел им. Робот-пылесос, издав пару негромких щелчков, стал подбираться к упавшим на шкуру крошкам. Прожевав, Тим посмотрел на Юлю и сделал маленький аккуратный глоточек из бокала. Язык немного – меньше, чем в первый раз, – обожгло, а потом рот наполнился странным вкусом. В нем была скрытая сладость и ощущение сухофруктов, постепенно превращающееся в слабый аромат спелых яблок, которыми его осенью угощал Николаич-Нидвораич. Удивительно. И интересно. И даже почти приятно.

– Ты правду говоришь, что этому виски пятнадцать лет? – спросил Тим у Юли.

Девочка снова пригубила из бокала и развернула бутылку этикеткой к Тиму. Он разглядел на ней число «15».

– Пятнадцать лет в бочке, – прокомментировала Юля. – И еще неизвестно сколько в бутылке, но это не считается.

– Как будто виски убил кого-то, – тихо, почти про себя, сказал мальчик. – И ему дали пятнадцатилетний срок.

Девочка вдруг прыснула. Тим тоже засмеялся, обрадовавшись