Колея к ржавому солнцу - Денис Воронин

чуть не достающие до плеч, удерживала дуга надетых на голову наушников. Худенькие руки сжимали джойстик, а зеленые глаза, не отрываясь, смотрели поверх голов вошедших. Тим обернулся и увидел ЖК-панель, диагональю готовой поспорить с размахом крыльев орла в каких-нибудь Андах или Кордильерах. На ЖК-панели герой компьютерной игры куда-то мчался на машине, потом на перекрестке наехал на пешехода. Двигаясь как пьяный, вышел из автомобиля и открыл бесшумный автоматический огонь по преследовавшим его полицейским. В сторону с неслышным звоном полетели гильзы.

Девочка вдруг оторвала глаза от экрана и посмотрела на Тима, потом на Сталинграду. Потом снова на Тима. Мальчик улыбнулся ей, но девочка уже не глядела на него, вновь погрузившись в свои кровавые разборки на ярких компьютерных улицах, залитых цифровым солнечным светом.

Сталинграда обогнула застывшего Тима, подошла к одному из кресел, пинком отбросив в сторону робот-пылесос, и плюхнулась в оранжевые высокотехнологичные объятия. Отлетев на полметра, робот обиженно загудел, после чего пополз к Сталинграде посмотреть, не притащила ли она с улицы грязь на ботинках.

– Садись, чего ждешь? – сказала девушка Тиму. – Рюкзак свой вон туда кинь…

В этот момент «капитанский» диван тихонько выдохнул оранжевой кожей, и мальчик увидел принявшего на нем вертикальное положение мужчину. До этого он лежал и был невидим из-за спинки.

Шестым чувством Тим понял, что это его потенциальный работодатель.

И он сразу не понравился Тиму.

Было непонятно, сколько ему лет. Может быть, сорок, а может, тридцать пять или тридцать. Однозначно Тим мог сказать только, что он точно был младше его бабушки, но старше Сталинграды. Короткие темные волосы, татуированная шея, блестящие, как будто в них стояли слезы, глаза, одного цвета с кругами под глазами щетина на подбородке. И сигарета между пальцами. Он посмотрел на Сталинграду, кивнул Тиму, словно узнал его, поднес сигарету ко рту и затянулся странно пахнущим дымом.

На мужчине была мешковатая футболка с Сикстинской мадонной в классических красно-сине-желто-белых цветах. Только что-то с этой мадонной было не так. Тим пригляделся и оторопел, увидев, что, вместо того чтобы держать в руках младенца, маленького Иисуса, Дева Мария… ублажает (так ведь это называется?) сразу двух ангелов с белыми крыльями и накачанными, как у телевизионных рестлеров, телами.

И было совсем не похоже, что обладателя футболки сколько-нибудь смущало творившееся у него на груди святотатство.

– Проходи-проходи, – сказал он вконец оробевшему мальчику. – Присаживайся. Как тебя зовут?

– Драган, его зовут Тим, – произнесла со своего места Сталинграда.

Снимать или не снимать обувь? Сталинграда прошла прямо так, в ботинках, но девочка сидит босиком. Ноги Драгана Тим не видел. Ладно… Боясь наступать на шкуру, он неуклюже обошел девочку с джойстиком и примостился на краешек кресла. Висевший на плече рюкзак положил себе на колени. В этот момент пол несильно качнуло, словно накатила волна.

– Что за имя – Тим? – спросил мужчина с дивана. – Тимур?

– Нет, Тимофей. Это греческое имя, – от смущения решил пояснить Тим. – Означает «почитающий бога».

– Почитающий бога? – переспросил Драган, разглядывая Тима прищуренными глазами-оливками. – Если все так серьезно, надеюсь, тебя не оскорбляет эта картинка? – с отсутствующим выражением лица он постучал пальцем себя по груди и опять затянулся сигаретой.

Тим пожал плечами.

– Я не знаю… Наверное, нет, – он набрался смелости и вдруг спросил: – А вам обязательно носить такую одежду?

На лице Драгана появилось удивленное выражение. Он моргнул похожими на обсосанные лакричные леденцы глазами, снова затянулся сигаретным дымом. На его глаза наползла поволока, и на миг они стали похожи на аквариум с рыбками, у которого выключили подсветку. Тим отвел взгляд и услышал, как Драган проговорил:

– Если вселенский менеджер не против, чтобы такие шмотки шили и продавали, думаю, он и не возражает, чтобы их носили, как считаешь?

Вступать в спор – не лучший способ знакомства с человеком, на которого собираешься работать. Но молчать, когда тебе задали вопрос, еще хуже.

– Я не верю в Бога, – ответил Тим, пересекаясь взглядами с мужчиной. – Так что мне все равно… Но если бы верил, я бы сказал… Как это?.. Что пути Господни неисповедимы…

Драган хмыкнул.

– Знаешь, Тим, я могу рассказать тебе одну историю про то, что ты называешь путями Господними, и как они бывают неисповедимы. Хочешь послушать?

Внутри Тима что-то оборвалось. В пустой заледеневший желудок, похоже, затолкали принесенный с улицы сугроб. Тим не слышал в голосе этого человека в богохульной футболке угрозу, но теперь ему казалось, что перед ним хищник, который не рычит, а сразу бесшумно бросается на добычу. Тут и Сталинграда, даже если захочет, не поможет. Зачем Тим ввязался в этот разговор? Но теперь надо было что-то отвечать. Драган смотрел на него со своего дивана, и Тим сказал, обмирая изнутри:

– Да, хочу.

Почему-то именно в этот момент он почувствовал, что ему надо в туалет.

Робот-пылесос подкатил к Тиму и стал деловито ползать рядом. Не зная, как поступить, Тим поднял ноги, как делал, когда бабушка подметала или мыла пол. Вспомнился запах только что вымытых, еще влажных некрашеных половиц в сенях. На секунду ему вдруг захотелось домой.

Драган сделал затяжку, поднял левую руку и уткнулся пальцем себе в шею, с которой под богохульную футболку сбегала татуировка кельтского узора. Внимательно глядя Тиму в глаза, он заговорил.

– Однажды очень давно моя мама сказала, что если я хочу достичь в жизни чего-то существенного, то не должен делать себе татуировки. Я был уже не мальчик, чтобы мама говорила мне, как я должен поступать, но меня так воспитали, что, хочу этого или нет, я должен был ее слушаться. Мама – самое святое в жизни, – Драган убрал палец от шеи, в последний раз затянулся сигаретой и затушил ее в невидимой Тиму пепельнице, потом выдохнул в воздух сладковатый дым, который тотчас засосало к потолку кают-компании. – Самое святое, – повторил он. – Тогда я подумал-подумал и сделал тату с маминым портретом. Объяснил ей, что это вместо нательного крестика. Она поняла. Это стало… Я даже не знаю… Чем-то вроде инцеста между ее сердцем и моим… Знаешь, что такое инцест?.. Ну, узнаешь еще… А потом случилось так, что двое людей привезли меня под «плеткой» в расселенный дом, древний флигель, раньше стоявший во дворе давным-давно снесенного дома. Его вроде как собирались реставрировать, делать жилье для богатых или бизнес-центр. В нем они хотели спрятать мой труп. В машине меня вырубили и бесчувственного затащили в подвал. В какой-то момент я пришел в себя, стал сопротивляться… На мне была одна рубашка, потому что пиджак и куртка остались в ресторане, где