Колея к ржавому солнцу - Денис Воронин

достижение Гришиной жизни, по его собственному признанию, заключалось в том, что он на ходу помочился с велосипеда. В свои тридцать Гриша успел поторчать как на «черном», так и на «белом», в конечном счете остановившись на «синем».

– Здорово, ребя!

– Здоровее видали – и тем люлей дали!

– Хай, гайз! (Привет, ребята!)

– Джексон, чего это она? За геев нас приняла?

– Учи английский, Гриша!

– Хай!.. Жека, познакомь с девушкой.

– Это Анникки… Анникки, итс Гриша энд Эндрю Матроскин.

– Йес. Грис-ша. Эндрю Матроскинен. Гуд ивнинг!

– Джексон, это девушке твоей, только уж сам объясняй ей, – Святые Угодники протянул Анникки букет больших алых роз, изрядно поскучневших на морозе.

– Дис из фор ю, Анникки. (Это тебе, Анникки.)

– О! Сэнкью, Грис-ша!

– Ты лучше расскажи Жеке, где их взял.

– Так это, нечего продавщице в ларьке клювом щелкать, ага! Она отвернулась, кто-то у нее плюшку мишевого покупал, а мы как раз погреться зашли, ну и зацепил клешней цветочки ее. Хы-ы-ы…

– А ты чего уже синий, как изолента?

– Дак Зевс-громовержец! От гусара должно пахнуть конем! Вечер выходного, что еще объяснить надо?

Жека засмеялся, поинтересовался у Анникки, что она будет пить. Подошел к стойке, протянул бармену деньги:

– «Джеймсон» и «джеймсон», пожалуйста.

– С вас триста и триста.

Они вчетвером чокнулись бокалами и рюмкой, из которой Святые Угодники пил водку. Анникки, оставив дафлкот и цветы, извинилась и отошла послушать музыку и поснимать фото и видео.

– Ничего у тебя девочка. А как Настена? Так и шлет крутые эсэмэски?

Жека усмехнулся.

– Греюсь ими в морозы… – и съехал с темы. – А что это за заведение?

– Я подумал, твоей финке интересно будет… Владельцы бара, по ходу дела, фанаты Филипа Дика. Знаешь, как называется? «Martian Time-Slip», «Сдвиг во времени по-марсиански». Как один безбашенный роман Дика…

– Музон только млявый, – влез Святые Угодники. – Хоть бы наркоту какую к нему выдавали бесплатно, прикольней было бы… Матрос, кроме этого шелкопряда, кто-то будет еще шпилить?

– Не знаю, – пожал плечами Матроскин. – Да какая разница? Шансона про несчастную любовь все равно не будет.

– Чего докопался? А про несчастную любовь – это к Джексону.

– Точняк, – с горечью кивнул Жека, внутри которого вдруг все оборвалось и полетело в тартарары.

Как здешний лифт, с самого верха и еще на сто этажей вниз, под землю.

Жека махом допил виски. Повернулся к бармену и сказал:

– «Джеймсон», «джеймсон» и «джеймсон». И давай все в один стакан, чтоб посуду не переводить.

* * *

Тогда они пили апельсиновый сок из одного стакана.

Жека поймал себя на мысли, что взял бы чего покрепче, но в кофешопах спиртное не наливали. Только чай, кофе, сок, кола. И два десятка сортов шмали. Они с Анникки сидели за столиком прямо на улице. Расслабленно наблюдали за опускающимися в пустые чашки из-под эспрессо первыми и оттого совсем еще хрупкими снежинками. По замусоренному каналу дрейфовала парочка лебедей, спрятавших головы под крылья и ставших похожими на заколки для волос, оброненные обкуренным великаном.

Тут их и заметили Настя и Лукас.

Оживленно разговаривая и жестикулируя, они шли мимо по Хьюденстраат. Жека увидел их первыми, и через секунду встретился взглядом с Настей, ощутив себя беспомощным спеленутым младенцем. Как правильно поступить в такой ситуации? И как распознать, не поступаешь ли ты глупо, пытаясь поступить правильно?

Настя притормозила, тронула Лукаса, указывая на Жеку. Пропустив несущегося сломя голову велосипедиста, они подошли к их столику.

– Привет, – улыбаясь, сказала Настя.

Жека пожал плечами и ответил:

– Привет.

Что ему еще оставалось делать?

– Хэй! – со своего места произнесла Анникки, тоже улыбнулась и помахала высунутой из-под пледа рукой.

– Хэллоу! – заулыбался ей в ответ Лукас.

Прямо Международный фестиваль молодежи и студентов, подумал Жека.

– Как дела? – спросила Настя, поправляя на голове шапку, и, не дожидаясь ответа, полюбопытствовала: – Это твоя подруга? Иностранка?

– Да – подруга, и да – иностранка, – кивнул Жека.

Разговаривать ему не хотелось.

– Ясно. А я решила, что ты улетел, – сказала Настя.

Говорила она, обращаясь к Жеке, но смотрела на Анникки. Та, перестав улыбаться, выдержала ее взгляд. Жека почувствовал, что между девушками в этот момент, вот прямо сейчас, бурля, происходит опасная химическая реакция, возникающая при незапланированных встречах «бывшей» и «нынешней». Повисшее напряжение передалось даже компании шумных итальянцев, сидевшей от них в двух столиках. Итальянцы примолкли, оглянулись на них. Жека внезапно разозлился.

– Гуляете? – спросил он у Насти. – Или ведешь его показать место, где тебя в канал скинули?

– Крутая реплика! – девушка посмотрела на него мгновенно сузившимися глазами. – В любом случае, рада за тебя. В смысле этой… Лукас, кстати, не обижается. Я ему все объяснила.

– Хорошо, – произнес Жека, – а то я ночами не сплю, все думаю, не обиделся ли твой Лукас.

– Думаю, ночами ты не спишь по другой причине. Если у тебя с ней так же, как было у нас с тобой.

– Даже получше, – не сумел удержаться Жека. – Вот честно.

Наверное, он даже не преувеличивал. Анникки под легкими драгсами была ой-ой-ой какой штучкой… Настя усмехнулась:

– Ладно. Не будем вам мешать… Бай-бай!.. Лэтс гоу, Лукас! (Пошли, Лукас!)

Когда они отошли, Анникки спросила из-под пледа:

– Джеко, дис из ё экс-герлфренд? (Жека, это твоя бывшая?)

– Йес, ит воз э лонг тайм эгоу (да, только это было давно), – ответил Жека.

– О’кей, ноу проблем, – кивнула Анникки. – Ю’э гоин ту финиш дринкинг джус? (Будешь допивать сок?)

«Получше? Тогда надо встретиться и кое-что обсудить», – прочитал Жека в сообщении, пять минут спустя пришедшем от этой суки. Тут, наверное, стоило, размахнувшись, зашвырнуть телефон в канал, распугав притворявшихся заколками лебедей, но он не стал этого делать. В груди что-то заболело, заныло, заставило поморщиться.

Пока девушка-бармен варила кофе, Жека подошел к стойке с хмурым небритым вачмайстером. Какая-то неуловимая смесь ретро и крутизны в облике барыги отсылала прямиком к Роберту Де Ниро из «Мыса страха». Если уж и походить на кинонегодяя, то на такого, а не как Жека, напоминающий сам себе того нелепого бесхарактерного типка из «Осеннего марафона» (он никак не мог запомнить грузинскую фамилию актера). Одной рукой протягивая вачмайстеру купюры, второй он набирал эсэмэску Насте.

Тем же вечером, пока Анникки встречалась с голландцами, у которых изначально собиралась жить по линии каучсерфинга, Жека вошел в разукрашенное к Рождеству старинное здание, где находился торговый комплекс. Для чего он выбрал место, где полно посетителей? Потому что боялся, что наедине с Настей он… Что?..

Настя разглядывала витрину обувного магазина. Обернулась, когда Жека подошел к ней.

– Привет.

Еще пару дней назад он видел ее блондинкой.