Соперница королевы - Элизабет Фримантл

с этим. У нас полно важных дел. – Королева небрежно отмахивается, показывая, что тема закрыта. – Ирландия! Надо определиться, кого назначить лордом-депутатом. Мы думаем о нашем племяннике Уильяме Ноллисе.

Сесил заронил эту мысль в голову Елизаветы несколько недель назад и рад видеть, что она дала плоды. Влиятельный дядя Эссекса окажется далеко от двора: кап, кап, кап. Сесил бросает взгляд на Берли, рассчитывая увидеть знакомую полуулыбку, которая появляется, когда дела идут по плану, однако замечает на лбу отца капли пота, слышит затрудненное дыхание. Он знаком приказывает пажу принести питье. Берли глотает, морщась, словно от боли. Королева участливо кладет ладонь ему на рукав. Она не может не сознавать, насколько жестоко требовать от него постоянного присутствия при дворе – ему почти восемьдесят, он давно заслужил покой. Елизавета гладит его по руке, словно домашнюю зверюшку.

Эссекс, кажется, не замечает их молчаливого общения.

– Ноллис будет полезнее здесь, ваше величество, – громко произносит он.

– Мы считаем, он нужнее в Ирландии, – твердо отвечает королева. Сесил обращает внимание, что она не использует обычное «я» при обращении к фавориту. Ее ладонь по-прежнему покоится на руке Берли.

– Испания готовится к вторжению в Ирландию. Нам нужно как следует укрепиться. Ноллис – дипломат, а не полководец, – возражает Эссекс.

– Не думаю, что испанская угроза на ирландском направлении так сильна, как это представляет граф, – произносит Сесил, стараясь говорить ровно, без сарказма. Елизавета смотрит на него, ожидая продолжения, и это придает ему смелости. – Слухи о грядущем вторжении явно преувеличены, мадам. Ни один из моих источников не донес ничего существенного. – Королева слегка расслабляется.

– Возможно, ваши источники не стоят платы, секретарь, – ехидно фыркает Эссекс.

– Вы слишком много думаете о кровопролитии, милорд. – Берли спокойно смотрит в глаза Эссексу. Из его груди доносятся хрипы. – Полагаю, вам знакомы слова пятьдесят пятого псалма: «Кровожадные и коварные не доживут и до половины дней своих».

– Что вы имеете в виду, милорд? – огрызается Эссекс.

Советники не сводят с них глаз, словно наблюдают за игрой в теннис.

– Мой отец имеет в виду, – отвечает Сесил, – тому, кто сперва бьет, а потом говорит, уготована короткая жизнь.

Взгляд Эссекса становится холодным. Через пару мгновений он произносит:

– Звучит как угроза.

– Хватит! – прикрикивает королева.

Однако граф не собирается останавливаться.

– Я предлагаю на пост в Ирландии Джорджа Кэрью? Кто за? – Елизавета недовольно поджимает губы. Кэрью тревожно ерзает рядом с Сесилом.

– Мы не спрашивали твоего мнения, Эссекс. – Королева говорит величественно, повелительно, ее голос способен остановить любого – но, видимо, не графа.

– У него есть боевой опыт. Вы хорошо мне служили в Кадисе, не так ли? – Кэрью неловко кивает. – Достаточно хорошо, чтобы я пожаловал ему рыцарство. – Эссекс поворачивается к королеве.

Не самый разумный шаг – напоминать о том, как он вольно швырялся званиями. Граф явно потерял голову. Сесил оглядывается, прикидывая, на чьи голоса может рассчитывать – в их числе его тесть, лорд Кобэм. Позиция Рэли пока не ясна; тот совершенно непроницаем, и это выводит из себя.

– Значит, Кэрью теперь твой человек, Эссекс? – В голосе Елизаветы слышен сарказм; весь совет знает, что Кэрью – человек Сесила.

– Кэрью можно доверять, – заявляет тот, вздернув подбородок.

– А Ноллису, выходит, нельзя? – Королева играет с ним, как кошка с клубком шерсти.

– У обоих много замечательных качеств, – подает голос лорд-адмирал Ноттингем, по своему обыкновению стараясь угодить и вашим, и нашим.

– Ноллис больше подходит для службы в Ирландии. – Елизавета хлопает ладонью по столу, давая понять, что вопрос решен.

Рэли ухмыляется.

– Вы ошибаетесь, – почти выкрикивает граф.

Советники замирают, ожидая ответа королевы.

– Нужно выбить из тебя эту дурь. – Она поворачивается к нему, заносит кулак. На щеках из-под слоя белил проступают розовые пятна, выдающие ярость.

– Я не мальчик, которому мать может надрать уши. – Скрипнув креслом, Эссекс резко встает и поворачивается к ней спиной.

Елизавета мгновенно вскакивает и бьет его по скуле.

– Дерзкий нахал!

Эссекс хватается за меч. Все ахают. Лорд-адмирал набрасывается на графа сзади, оттаскивает прочь. Королева невозмутимо садится на место, будто ничего не случилось.

– Уберите его!

Все ждут, что она добавит: «Посадить под арест!» Угрожать оружием правительнице Англии – самая что ни на есть измена. Однако Елизавета молчит.

Адмирал снимает с Эссекса пояс с мечом. Граф сопротивляется, жалуясь, что его достоинству был нанесен урон и он не мог с этим смириться. Меч падает на пол: на рукояти выгравированы инициалы ФС. Сесил и забыл, что Сидни завещал Эссексу свой лучший меч, словно препоручая ему роль самого галантного рыцаря королевства. Адмирал тем временем подталкивает графа к выходу. «Ради бога, возьмите себя в руки!» – шепчет он.

Сесил перебирает бумаги, не смея поднять взгляд из боязни, что на его лице написано торжество. Переступив через порог, Эссекс оборачивается, кричит Елизавете: «Вы так же уродливы душой, как и телом!» Дверь захлопывается. Советники переглядываются. Королева – наместница Бога на земле, все до глубины души возмущены поведением графа, который обращается с ней как со сварливой базарной бабой. Бросив взгляд на отца, Сесил замечает на его губах слабый отблеск улыбки. Кап, кап, кап.

В зале висит тишина. Адмирал возвращается на место, откашливается.

– Так, что у нас еще на повестке дня? – говорит королева.

Июль 1598,

Дрейтон-Бассетт, Дербишир

– Ты не мог бы заставить его взглянуть на вещи здраво, брат? – обращается Летиция к дяде Ноллису. – Я попросила мужа съездить в Уонстед и поговорить с ним, но тщетно. Он отказывается принести извинения.

Пенелопа не вслушивается: у нее на душе иные заботы. Ее двоюродная сестра Лиззи Вернон сейчас во Флитской тюрьме из-за брака с Саутгемптоном, совершенного без дозволения королевы. Беременной женщине не место в подобной дыре, среди крыс; все попытки убедить Елизавету отменить приказ потерпели неудачу. Пенелопа полюбила свою пылкую кузину; горько думать, что ее живость и свежесть померкнут в столь ужасном месте. «А если она там умрет?» – спросила она. «Эта потаскушка получила по заслугам», – ответила королева. Пенелопа сама помогала устроить свадьбу; возможно, ее величеству об этом известно и она составляет список проступков леди Рич, чтобы предъявить, когда представится подходящий момент. Похоже, в ней совсем не осталось жалости, и это не на руку Эссексу. Пенелопа непрестанно тревожится за брата: ее пугает его упрямство, огромные долги, пустой взгляд.

– Мой сын считает, это королева должна перед ним извиниться. – Летиция возмущенно фыркает: – Как я могла породить такого наглеца?

Недавно промчалась стремительная гроза. По желобам журчит вода, с карнизов падают капли. Пенелопу снедает еще