Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

– Я знаю, почему вы так упорно не хотите посещать психолога, – в голосе Татьяны Николаевны звенели торжество и радость победы. Кира округлила глаза. – Я давно провела исследование, наблюдение и сама установила. У вас диссоциальное расстройство личности[12].

Кира вскинула одну бровь и поднялась из кресла.

– Не может быть!

Татьяна Николаевна восторженно продолжила:

– Все признаки налицо. Отсутствие внутренних авторитетов – есть. Легкость и поверхностное обаяние – есть.

– О! Вы преувеличиваете!

– Чувство собственной важности – с лихвой! Хитрость – да. Талант к манипулированию, непредсказуемость и неуправляемость. Неспособность отвечать за собственные поступки – в полном объеме. Вы клиническая психопатка!

– Вы меня раскрыли! Я в ужасе!

– Вам не место в МВД. Вам место в психиатрическом стационаре!

– Прежде чем попытаетесь меня туда упечь, вспомните о своей хомячковой фобии.

– Это не является препятствием к работе, – Татьяна Николаевна раздувала ноздри, словно капюшон кобры. – Я проходила психологическую экспертизу.

– Это они не знают, что проверять, – хмыкнула Кира. – Мертвых животных тоже боитесь? Некрофобия, кажется.

– Ничего я не боюсь. Я заслуженный сотрудник МВД.

– Вспомните, как пахнет дохлая мышь. Отвратительно. От запаха невозможно избавиться. Он преследует повсюду. – Кира вплотную приблизилась к женщине. – Хомячки воняют еще хуже и сильнее.

– Причем здесь…

– У вас в кармане труп хомяка. Теперь вся ваша форма будет вонять дохлыми мышами. Не отстирать и не отчистить.

Татьяна Николаевна замерла, побледнела, медленно повела рукой по своему телу, нащупала мягкий комок у себя в кармане…

Управление УВД еще не слыхивало столь нечеловеческого визга. Майор Корюхова самозабвенно орала, подпрыгивала, толкнула бедром стол, с которого горой полетели ее книги и папки. Женщина раздирала на себе форменную рубашку, пуговицы полетели брызгами. Звякнула упавшая чашка. Специалист по психопатологии сиганула к двери и налетела на только что вошедших Самбурова и Мотухнова.

– Мышь! Мышь! Дохлая мышь! – вопила Татьяна Николаевна, пытаясь стащить с себя рубашку, но та застряла на манжетах. Грудь пятого размера, запакованная в целомудренный бюстгальтер, колыхалась в разные стороны вместе со своей обладательницей.

Кира попятилась от Григория, впервые лицезрея ярость на его лице.

Мотухнов уже завернул женщину в ее же рубашку и вытащил из кармана формы несколько салфеток, свернутых в рулончик.

– Не хомяк… – пролепетала Татьяна Николаевна обескровленными губами.

– Истерический приступ – предвестник психического срыва, – проговорила Кира. – Вам бы, Татьяна Николаевна, психологу показаться.

Кира отодвинула каблук своей босоножки с листка бумаги и подняла его.

– О! Вот и направление! Распишитесь, – девушка протянула Корюховой листок. – Буковки только немного подмокли, а так идеальный документ.

Мотухнов порядком веселился, налил Татьяне Николаевне воды, собрал с пола пуговицы от рубашки. Никаких сомнений, эта история сегодня полетит по всему УВД. Звериный взгляд Самбурова вдруг стал усталым и безразличным.

– Ты ведешь себя как взбалмошная девчонка, а не профессиональный психолог, – прошипел он.

– Как клинический психопат, – жестко проговорила Кира. Почувствовала в своем голосе звенящие ноты и заторопилась, – непредсказуемо, неуправляемо, без уважения к авторитетам и не собираясь отвечать за собственные поступки.

– Здесь нет Вольцева, который прикрывает тебе задницу и все спускает с рук. – Его голос звучал холодно и безразлично.

– Наверное, я ошибочно предположила, что это сделает кто-то другой.

Распахнутая дверь сквозняком взметнула волосы подполковника. Стук каблуков и звон ключей от его машины удалялись прочь. За спиной громко и сипло дышала Татьяна Николаевна.

– Кира, я могу ошибаться, но тебя же трясет не потому, что не по-твоему выходит? Тебе слегка прижали хвост, и вот тебя уже заносит, как кавказского водителя на повороте – жестко и виляя задом, – ввернула подруга Киры Татьяна, когда девушка пожаловалась ей на Самбурова и на жизнь вообще. – В чем причина на самом деле?

Две гибкие девичьи спины на разных концах эфемерной интернетной связи оперлись на хромированные шесты. Танина – в своей студии «Вилисы», Кирина – в студии танцев в Ялте.

– Самбуров любит тебя, заботится и оберегает. Сейчас такого мужика днем с огнем не найти. Времена не те. Социальное давление всем подпортило характер. Психически здоровых людей единицы. А ты со всех сторон подрываешь ваши отношения. Чего добиваешься?

– Я звоню за поддержкой, вообще-то, – напомнила Кира. – Ты моя подруга, а не Самбурова.

– Твоя. Поэтому отлично знаю, как ты бьешь в самые больные точки, манипулируешь и внушаешь чувство вины. Ты же не успокоишься, пока верх не возьмешь. А он мужик. Настоящий, с мозгами, волей, силой характера и внутренним стержнем. Ему признать свою неправоту, подчиниться и сложить свой авторитет к твоим ногам это как в гроб лечь. Может, и не сразу задохнется, но не выберется.

– Я же выбралась, – буркнула Кира.

– Не мешай все в одну кучу. Если бы тебе надо было услышать, что ты самая лучшая и непревзойденная Кира Вергасова, а все вокруг мудаки, ты бы позвонила Вике.

– Не позвонила бы. – Кира состроила презрительную рожицу, хоть и понимала, что Таня ее не видит. – Она у него или подкупленная, или прикормленная. Печет ему арахисовые печенья.

– Ой, насмешила! Она пытается облегчить ему бремя «Кира Вергасова». Потому что ни одному мужику без помощи посторонних это не под силу. А делить тебя Самбуров ни с кем не станет.

– Предполагается, что любящий мужчина должен встать на сторону той, кого любит, – злобно выдохнула Кира. – Наверное, я слишком наивна, чтобы на это рассчитывать.

– А он на чьей?

Кира молчала.

– А ты, как любящая женщина, не хочешь поддержать своего мужчину, попавшего в сложную ситуацию? – проговорила Таня, и в ее голосе звучала горечь. – Вот я сейчас тебе одну вещь скажу, а ты подумай и потанцуй, а потом еще подумай. И снова потанцуй, потому что тебе действительно становится от танцев лучше. Тебя трясет, как мокрую кошку, и вывихивает на всяких несущественных мелочах, потому что ты боишься. Ты боишься, что встретила нормального, сильного, спокойного и психически здорового мужика. Способного заботиться, уважать и любить. По всей видимости, уже поняла, что и сама всерьез влюбилась и хочешь с ним все, что должна хотеть нормальная женщина с настоящим мужчиной. Только ты, Вергасова, ненормальная. Поэтому вместо того, чтобы радоваться и бежать к нему без оглядки, ты кусаешься и огрызаешься, словно мелкий бес, саботируешь отношения и пытаешься найти повод разойтись. Ты много спрашиваешь с других людей, по самому высокому курсу. И всегда обязательно додавливаешь, Кира, до явного признания всех ошибок и полной капитуляции. А методов раскатать человека, словно паровым катком, ты знаешь немало. С других спрашиваешь, а сама? Понимание, участие, компромисс? Не слышала? Свои ошибки признаешь? И не шипи на меня. Хочешь разойтись – уходи и не мучай человека. На твое место желающих найдется гора. Как ты говоришь? Разойдутся, и станет не двое несчастных, а четверо счастливых. Есть еще вариант. Разойдутся, и так и останутся двое несчастных. Возможно, четверо несчастных.

– Да, наверное, боюсь. Я знаю, что будет