Новый цифровой мир - Джаред Коэн

Вскоре после того как в Египте были отключены интернет и мобильная связь, Vodafone пришлось пройти еще одно испытание: в компанию, как и к другим сотовым операторам страны, поступила просьба правительства централизованно разослать SMS всем своим абонентам. И тут, рассказывает Колао, Vodafone сыграла позитивную роль. Вначале, по его словам, тон правительства был вполне нейтральным: «Сегодня вводится комендантский час с шести до девяти». «Это была команда из тех, которые можешь выполнить», – считает Колао. Далее тон сообщений стал патриотическим: «Давайте будем дружить и любить свою страну». «Тоже прекрасно, – говорит Колао. – Но в какой-то момент сообщения стали чересчур политизированными, причем односторонними. Однако мы не могли сказать местным служащим Vodafone: “Не выполняйте требования египетских законов”. Мы обсудили этот вопрос с посольством Египта, с Хиллари Клинтон и правительством США, после чего Vodafone Group PLC, материнская компания, выступила с заявлением, в котором говорилось, что мы [отказываемся выполнять распоряжение властей]. После этого прекратилась передача SMS. Вообще голосовая связь не работала сутки, а передача SMS – четыре или пять дней. Они считали SMS угрозой».

Провал попытки отключить связь в Египте заставит и правительства, и операторов разных стран сделать нужные выводы. Это мобилизовало массы в самой стране и привело в ярость мировое сообщество. За несколько дней иностранные компании и активисты обеспечили египтян альтернативными способами связи, хотя и не во всех регионах. Французская неправительственная организация French Data Network организовала интернет-доступ по коммутируемым линиям (он был доступен всем, у кого имелся домашний телефон), а Google запустила услугу передачи твитов по телефону Speak2Tweet, которая позволяла, позвонив по одному из трех номеров, оставить голосовое сообщение, которое затем размещалось в Twitter.

Витторио Колао рассказал нам, что после событий в Египте руководители крупных операторов связи решили собраться и поговорить о том, как предотвратить повторение подобных случаев и какую совместную позицию занять, если они все же произойдут. В конечном счете, говорит Колао, «мы решили, что это нужно обсудить в рамках Международного союза электросвязи – агентства ООН, занимающегося вопросами связи, – и четко установить правила поведения». В будущем власти других стран наверняка учтут прецедент с отключением связи в Египте и по-новому оценят свои шансы на выживание в случае, если вдруг решат лишить население возможности общаться. Кроме того, поскольку все большую популярность набирают пиринговые и другие платформы, работающие вне рамок обычных сетей, отключение связи окажется гораздо менее эффективным. Конечно, недальновидные или запаниковавшие представители властей могут планировать чрезвычайные меры в виде буквальной изоляции страны от остального мира: отсоединение оптоволоконных кабелей, уничтожение вышек сотовой связи. Но этот сценарий привел бы к настолько серьезному экономическому ущербу для страны (прекратили бы работу все финансовые и валютные рынки, а также компании, использующие внешние данные), что вероятность его реализации ничтожно мала, каким бы ни был режим.

Впрочем, у репрессивных режимов нет недостатка в других средствах и, столкнувшись с недовольством населения и ростом революционных настроений, они вполне способны отыскать лазейки и воспользоваться ими. Власти придумают иные методы, более тонкие и коварные. Известная стратегия «не можешь победить – возглавь» может быть использована следующим образом: не пытайтесь ограничить доступ в интернет, лучше используйте его. Мы уже писали, что в результате революции данных у правительств есть перед гражданами колоссальное преимущество: они имеют доступ к огромному объему информации о них. Если власти страны будут обеспокоены ростом оппозиционных настроений, их агенты активизируют усилия по прочесыванию социальных сетей в поисках активистов-агитаторов; станут выдавать себя за диссидентов, увлекая «сторонников» в ложном направлении; взламывать известные сайты, где происходит мобилизация оппозиционеров, и вбрасывать дезинформацию; дистанционно включать веб-камеры ноутбуков и планшетных компьютеров без ведома их владельцев, чтобы шпионить за диссидентами; следить за денежными потоками, проходящими через электронные платежные системы, в надежде выявить иностранных спонсоров. Такое активное использование властями интернета на ранней стадии протестов может привести к тому, что они закончатся не национальным восстанием, а безобидными демонстрациями.

Но даже если изменится природа виртуального подавления оппозиции, набор физических карательных мер, входящих в арсенал спецслужб репрессивного государства, останется неизменным. На уличную жестокость технологии почти не влияют, как показывает страшный пример Сирии, где уже много лет не прекращаются силовые акции против инакомыслящих. Поначалу не верится, что международное сообщество способно стать бесчувственным к виду насилия, даже если с течением времени поток кошмарных видео– и фотоматериалов постоянно нарастает. Тем не менее для тех режимов, которые пытаются сохранить какое-то доверие к себе и отрицают свое участие в совершении подобных преступлений, проводить жестокие репрессии в цифровую эпоху – довольно рискованное дело. Благодаря глобальным онлайн-платформам прозрачность жизни повысилась. Это уже сегодня защищает людей, а будет, мы надеемся, защищать еще больше, когда удастся усовершенствовать такие инструменты, как средства распознавания лиц. Любой офицер правительственной армии постарается сдерживать себя или даже решится перейти на сторону восставших, зная, что всего лишь один сделанный чьим-то мобильным телефоном снимок поможет идентифицировать его и «прославить» на весь мир – или заставит власти отдать команду о его устранении. То же самое касается и членов подразделений неформальной «милиции», участвующей в акциях насилия на стороне правительства, таких как банды сторонников партии ЗАНУ-ПФ Роберта Мугабе, орудующие в Зимбабве.

Вместо активного использования интернета в своих целях (или по крайней мере вместе с ним) от властей некоторых стран можно ожидать действий в рамках стратегии, которую мы называем «виртуальным сдерживанием». Чтобы «сбросить пар» и успокоить возбужденное, хорошо информированное общество, они могут вместо полного отключения связи создать некую отдушину, которая позволит людям выплескивать свое недовольство в интернете. Но (и это важно!) только в строго определенных рамках. То есть репрессивные режимы будущего могут позволить некоторое онлайн-инакомыслие или смягчив жесткие законы, или просто не применяя их, когда оппозиция высказывается, используя контролируемые властью информационные каналы, причем на ее условиях. В конце концов, если дать возможность боливийским защитникам окружающей среды публично предупреждать об опасности ликвидации лесов, это вряд ли станет серьезной угрозой правящему режиму.