Век перевода (2006) - Евгений Витковский

АНТЬИ КРОГ{196} (р. 1952)

Дочь Иеффая

Господин Авель-КерамимаГосподин Массифы ГалаадскойГосподь Бог Иеффаявот тело мое!Вот плева моя — защищенная словно сетчатканевредимая словно незрелый гранат.Вот лоно мое — хладный очагготовый покорно терпеть излияние что ни месяц.Вот груди мои — две цветущие капликоим вовек не познать любовной закваски.Вот руки мои Господь всемогущийсильные вожделеющие как и сердце мое.Отныне я невестаосененная Духом Святым,отныне я повивальная бабка народа,отныне жду яТебя.

Маной — Самсону

ты босоногим возросшийв каменном доме на Мидденспрёйте[23]где дни проходятследами тенейи зеленых туманов в травегде дымчатые цесарки глазеюткак мы что ни день выходим на бойнюкак мы имена нарекаем пространные тяжкие:Ваалкранс Калкфонтейн Саннаспос[24]

ты пребывающий ныне чужимв стране чужойу женщины чужой в Фимнафеникогда огненосных шакалов своих к дому не отсылайда стоят они на биваке в полях чужихда испепелят они тебя в дым и золудабы ты удержался от битвы на смерть по случайному словунашемуибо ты не имеешь ни мощини горя для их истребленьяи забавником ты пребудешь во всякое празднествоодинок с выколотыми глазами в зале полном гостей —Назорей подведенный во храме чужом к несущим столбам.

МИХАИЛ САВЧЕНКО{197}

ПЬЕР ДЕ РОНСАР{198} (1524–1585)

Сонет CCXXIX

(из книги «Любовь к Кассандре»)

Я горестно вздыхал и слезы лил,Не знал, бедой, надеждой ли томиться,В то время как вдали родной границыЗа честь державных предков Генрих мстил.

Он рвение пресек испанских сил,На берег Рейна с ними выйдя биться,И грозным мановением десницыОн в рай себе дорогу начертил.

О вы, чей веселит полет беспечный,Святые сестры, что среди невзгодРодник мне указали быстротечный,

Откуда пил великий Гесиод, —Пусть этот вздох пристанище найдетВ скрижалях храма Памяти навечно!

ВЕНСАН ВУАТЮР{199} (1597–1648)

Его высокопреосвященству Кардиналу Мазарини по поводу «КОМЕДИИ МАХИН»[25]

Армида ль наших дней иль мудрая ЦирцеяВесь этот странный мир волшебный создала?И с пор каких легко по воздуху телаВзмывают ввысь, отнюдь к земле не тяготея?

Где неба купол был — о дивная затея! —Деревья и цветы мы видим без числа,И мириадом звезд горит ночная мгла,Чтоб стать зерцалом вод по воле чародея.

Мы можем наблюдать в единый миг пруды,Мосты, дворцы вельмож, роскошные сады:Одна быстрей другой сменяются картины.

О, как благодарить тебя, святой прелат,За то, что с этих пор фальшивые личиныУже не при дворе, а в опере царят?

Сонет

О дивные цветы, что манят красотой,И круг невинных нимф, питомицы Авроры,Созданья, что давно ласкают Солнца взорыИ небеса с землей прельщают красотой,

Филлидин зрите лик и каждою чертойЛюбуйтесь сообща, свои оставя споры,Признайте, что она куда прекрасней Флоры,Когда лилей и роз всех более у той.

Покиньте же свои сады без сожаленья,Ведь даже боги ждут ее благоволенья,Бессмертью предпочтя огонь любовных бед.

И не кляните смерть, коль за нее вы пали:Жестокая едва лиНатешится сполна, не погубив весь свет.

Рондо («Раз пять иль шесть…»)

Раз пять иль шесть за эту ночь подрядВо сне на вас я зрел один наряд —Вселенная прекрасней не видала,Настолько платье, что светлей опала,Чудесно очаровывало взгляд.

Наш бренный мир сравнится с ним навряд,Светила неба ярче не горят,Их ваше облаченье затмевалоРаз в пять иль шесть.

О сон-шутник! Он обмануть нас рад.Ведь были вы, пока другие спят,С другим, и не заботясь сном нимало.Так много ли вам за ночь перепало?Иль вам не удалось вкусить усладРаз пять иль шесть?

Рондо («Кто воду пьет…»)

Кто воду пьет (оставьте спор со мной!),У тех в крови ни капли ледяной.Они всегда смелы и дерзновенны,Они сильны и горячи, их веныНаполнены отвагой до одной.

Их пыл воде не проиграет бойИ разгорится с силою двойной.Не знать такому молодцу измены,Кто воду пьет.

Кто подкрепился силой водяной,Те заняты любовью и войной,Поскольку мощны и крепки их члены.Признай, мои сужденья несомненны,Не то тебя побьют (потом не ной!),Кто воду пьет.

ШАРЛЬ БОДЛЕР{200} (1821–1867)

Привидение

На грозных ангелов похожий,Я возвращусь к тебе на ложе,Не потревожив твой покой,С приходом тишины ночной.

Тебе, как прежде, подарю яДрожь ледяного поцелуя,И будут ласки холоднейВ могиле ползающих змей.

Едва рассвет забрезжит бледный,Как тень, исчезну я бесследно,И тщетно будешь ты искать.

Так, не любя и не жалея,Хочу я юностью твоеюПосредством страха управлять!

ПОЛЬ ВЕРЛЕН{201} (1844–1896)

«Небесный свод там, наверху…»

Небесный свод там, наверху,Так тих и ясен!Свой тонкий ствол там, наверху,Сгибает ясень.

Церковный колокол вдалиЗовет молиться.Навзрыд на ясене вдалиТоскует птица.

Ах, Бог мой, жизнь проходит тамБез ссор и споров.Спокойно и приветно тамБормочет город.

А ты, что горько плачешь здесь,Томясь всечасно,Скажи, зачем ты юность здесьСгубил напрасно?

ЖОРЖ ФУРЕ{202} (1864–1945)

Человек

Justum et tenacem propositi virum.

Поверь: стенать, рыдать, молить — равно позорно.

Когда промолвил врач: «Диагноз — гонорея,Увы!» Когда ему сказали, что жена —Сомнений нет — давно ему уж не верна,Сей Человек смолчал; он поступил мудрее.

Когда заметил он, что от осенней стужи,Распавшись в лоскуты, не прикрывают задПоследние штаны, когда он обнаружилЧто несколько грошей — вот всё, чем он богат,

Он волосы не рвал в тоске (он был лишен их),Он Бога не молил и слез не лил соленых,Цикуты не вкусил и на клинок не пал,

И бровью не повел, ни стона не издал он;Спокойно и притом с достоинством немалымОн слово произнес, что означает кал.

Псевдосонет, исполненный озорства и аллегорий

«Мой пуп — хризоберилл! — истошно он кричал. —Устали рамена под слоем аргентитаИ шпата, а уста фиалками повиты,И выковал Зевес из золота мой фалл!

Мне Черный Ибис, царь Ливана, дал рожденье,Мне матерью была звезда Альдебаран.Вот почему мне так противен Калибан!Четырнадцати лет попал я в услуженье

К торговцу. Подлецом был этот антиквар!Какой Сарданапал! Нет, даже Валтасар!А я единорог! Вам не видать такого!

Зеленая газель, июльский дождь оплачь!»Едва закончил он, как утомленный врачОхраннику велел: «Ведите в душ больного!»

Шутливо-завещательная эпистола каталонским баронам, содержащая указания относительно порядка моих похорон