Восхождение богов - Даша Игоревна Пар

Как не увидит чету Винцелей с малышом, кричащим на все лады. Мать Селесты выступила вперед, и Никлос остановился.

– Ваше Величество… – прошептала она, и ее глаза, сухие до красноты, увлажнились. – Я проклинаю вас за все, что вы сделали моей дочери. Проклинаю за то, что вы втерлись к нам в доверие и разрушили наши жизни. Проклинаю за то, что вы обещали ее защищать и не защитили! – ее голос звенел, наполняясь силой, а после надломился. – Я также проклинаю себя за то, что позволила вам все это с ней сделать. Вытащите ее оттуда и верните мне.

Ник медленно кивнул, и женщина, прижав утихшего ребенка к груди, вернулась к мужу, склонив голову набок. Да. Он заслужил каждое проклятие.

Стоявшие неподалеку Адегельские, Калиста и Деян, молчали. Пожалуй, они были единственными, кто не особо реагировал на происходящее. Казалось, другая боль сжигает их сердца. И они просто проводили его взглядом, а потом развернулись и ушли.

Казалось, его вышел провожать весь лес. Отовсюду выглядывали незнакомые лица эльфов и людей. Повсюду звучал едва слышный шепот, в котором пополам мешались проклятия и пожелания удачи. Селеста оставалась их путеводной звездой, даже утратив ариус. Они хотели вернуть ее. И только ради этого в его спину не летели камни. Только поэтому они молчали, глядя ему в глаза, будто гадая: действительно ли он готов пожертвовать собой ради нее, или это очередная уловка Ктуула? Но эльфы готовы были рискнуть.

В конце концов, он остался один, и только Артан вышел проводить его до опушки леса. Мужчины шли молча. Бывший друг заговорил не сразу, собирая разрозненные мысли в единое целое.

– Я знаю о проклятии. Знаю, что с тобой делали морвиусы. Знаю, что Томар Бай – Баффор. Знаю, что тебя использовали ради воскрешения Ктуула. Мне все известно, но ничего из этого не отменяет того, что ты сделал с Селестой. Я не верю в злой рок. Не верю, что ты не мог сопротивляться всему. Ты мог остановить себя. Мог отпустить ее, но не стал.

– Да, не стал, – отрешенно подтвердил Ник. – Я отпустил ее в тот день, когда она умерла. Смерть Селесты изменила все. Вам не обязательно было связывать меня зеркалами. Я ни за что не причинил бы вам вреда и ушел бы сразу, чтобы освободить ее. Несколько дней назад Селеста приходила в мой сон, как это бывало прежде. Она едва держится. Только на одной силе воли. И единственное, что она хотела – передать, что любит тебя.

Артан остановился и опустил голову. Ник внимательно всмотрелся в бывшего друга, подмечая, каким усталым тот выглядит. Ушел яркий свет, погас запал, пропала неутолимая жажда жизни, бросавшая мужчину в пучину сражений. Теперь он держался на одной лишь надежде. Вновь подобравшись, Арт окинул Ника тяжелым взглядом и скривил губы.

– Я помню, каким все было простым год назад. Помню, что прежде считал – есть ты и я против всего мира. Против всяческого зла. Я так уверен был в тебе, что любой намек на зло внутри тебя отметал, доверяя тебе целиком. Даже Рупер не сумел поколебать мою веру в тебя. И вот, спустя год, передо мной стоит человек, мне незнакомый. Человек, который украл мою жену. Не только тело ее, но и душу. Селеста любит меня, но раз слияния больше нет, значит, истинная любовь угасла навсегда. Значит, мы больше не подходим друг другу. Значит, ты добился желаемого.

Никлосу захотелось ударить его и крикнуть: «Болван проклятый, она же раз за разом выбирает тебя! Как ты можешь говорить такое?!» Но он сдержался, лишь тень раздражения мелькнула на дне его глаз, отражаясь в глазах Артана.

– Не думай, что я сдался! Не думай, что откажусь от Селесты. Никто в мире на меня не смотрел так, как она. Никто не держался за меня с такой отчаянной нежностью. Мое сердце бьется через раз при мысли, что кто-то другой окажется на моем месте, – Арт вцепился в изорванный ворот рубашки Ника, буквально выплевывая свой гнев и отчаяние. В его горячем дыхании возник дымный привкус, и тогда мужчина заговорил другим тоном. – Я был там, когда она умерла. Я умер вместе с ней. И я никогда ее не брошу. Слияние – это лишь физиология зеленых драконов. Любовь – она находится куда глубже.

– Значит, мы любим одинаково, – хрипло выдавил Ник.

Арт понял, что даже без ариуса король все равно любит и желает Селесту.

Высшие силы, предопределение, биология, проклятие, злой рок и судьба… что это такое, если любовь рождается из того, что вы делаете ради любви? Из того, чем вы готовы пожертвовать ради любви, получая аналогичную жертву? Разными путями оба мужчины пришли к одинаковому выводу. И пускай один из них ощущал горечь утраты, чувство грядущей потери, каждый знал, что отпустит Селесту, если она выберет другого.

* * *

Чем дальше Никлос уходил от сердцевины леса, тем меньше листьев держалось на ветках, тем тише пели птицы в кронах деревьев, тем суше становилась почва под ногами, покрываясь черной коркой. Наконец, он ступил на выжженную землю, окруженную остовами деревьев, падающимиот малейшего ветерка.

Он видел, как умирает природа. Чувствовал аромат гниения в воздухе и слышал глухой стрекот невидимых существ, уничтожающих некогда великие земли эльфов. Мора использовала слуг, которые бросались на купол, защищающий Ауэрские леса, тем самым убивая его.

Слуги спящего оказались слугами темной эльфийки. Вернее, ее способностью извращать живое, делая людей своими рабами. Именно сила Моры убивала жителей прибрежных деревень. Именно она смотрела на него сквозь толщу воды, размышляя, в ее ли силах захватить и его. Мора, как и Ктуул, не спала в силках грез, она билась о клетку, возмущаясь, что и ее сковала сила Сделки. Ктуул обвел темную эльфийку вокруг пальца, приравняв к другим своим детям, но она никогда не была его ребенком и сейчас намеревалась показать, на что способна.

– Дальше тебе придется идти одному, – сухо сказал Арт, когда они приблизились к едва заметной кромке леса. – Эльфийке хватит хитрости, чтобы нанести еще один удар и сделать меня одним из этих.

– Пообещай, что завтра все закончится, и Селеста будет в безопасности. Пообещай, что даже если она будет сопротивляться, вы сделаете то, что задумали.

– Он обо всем узнает. Узнает, что ты допустил это.

Никлос перевел взгляд на Арта и увидел тень беспокойства, как если бы они оставались друзьями, и восемь месяцев назад король не пытался его