Замки - Джулия Гарвуд

– Колин!

Имя его вырвалось, словно рыдание, и Алесандра начала извиваться, когда он взял ее сосок в рот и стал играть им. Каждая частичка ее тела безраздельно принадлежала ему. Руки его ласкали ее повсюду. Алесандра издала глубокий, прерывистый вздох и начала тихонько постанывать. Рот его требовательно накрыл ее губы, когда его рука скользнула в мягкие кудряшки, прикрывающие ее девственность.

Алесандра робко попыталась его остановить, но Колин воспротивился. Его пальцы медленно проникли в тугое, скользкое отверстие, и он тут же их убрал. Подушечка его большого пальца потерлась о то заветное место, отчего, как он знал, Алесандра потеряет рассудок.

Колин вел любовную игру с помощью пальцев до тех пор, пока Алесандра не оказалась безразличной ко всему, кроме желания, чтобы он наполнил ее собой. У Колина еще никогда не было женщины, которая бы отвечала на его ласки так открыто и трепетно. И это еще больше подстегивало его желание.

– Малышка, ты так напряжена, – прошептал он охрипшим голосом.

Алесандра с трудом понимала, что он ей говорит.

– Я больше не могу терпеть, пожалуйста…

Она не знала, чего от него хочет, знала только, что сойдет с ума, если он не сделает того, что прекратит эту сладкую пытку.

Колин знал, что она готова принять его. Он отцепил ее руку от простыни и заставил обнять себя за шею. Раздвинув ее бедра пошире, он скользнул руками под ее ягодицы, чтобы Алесандра оказалась ближе к нему. Пик его мужественности был окружение влажным теплом. Он медленно с усилием вошел в нее, затем замер, когда почувствовал барьер ее девственности, а потом попытался нежно преодолеть это препятствие. Он боялся причинить жене слишком сильную боль.

Челюсти Колина были сжаты, его дыхание прерывалось, словно он только что пробежал целую милю; он сгорал в этом пламени любви, но все еще готовился к самому главному. Колин знал, что делает ей больно. Алесандра вскрикнула у его губ и одновременно попыталась оттолкнуть его.

Он успокоил ее ласковыми словами:

– Дорогая, все будет хорошо. Боль продлится недолго. Обними меня. Ох, малышка, не нужно так двигаться… не сейчас.

Старания быть нежным только продлевали ее боль… и убивали его. Его лоб покрылся испариной, и Колин понимал, что с ума сойдет, если сейчас же не войдет в ее глубины.

Колин переменил положение, приподнял ее бедра и вонзился в нее одним сильным рывком. Алесандра вскрикнула, теперь ее боль была такой же сильной, как и удовольствие, и она снова попыталась отодвинуться от Колина. Вес его тела не позволил ей сделать ни одного движения. Колин полностью обладал ею, и, о Боже, она становилась как бы частью его самого. Он поборол страстное желание частично выйти из нее, а потом войти снова, потому что щадил ее ощущения и хотел дать ей время передохнуть.

Ее ногти царапали его плечи, и он понимал, что Алесандра пытается освободиться от него. Колин попробовал захватить ее рот еще одним всепоглощающим поцелуем, но она отвернулась от него. Вместо этого он поцеловал ее ухо, потом – мокрую от слез щеку, пытаясь сохранить остатки своего самообладания еще на какой-то миг, чтобы разжечь внутри нее страсть. Слезы лились по ее лицу, и Алесандра издала тихий прерывистый всхлип.

– Родная, не плачь. Прости меня. Господи, я не мог не сделать тебе больно. Через несколько минут будет лучше. Мне так с тобой хорошо. Обними меня, малышка. Обними меня.

Беспокойство в его тоне успокоило Алесандру гораздо больше, чем слова. Боль мешала удовольствию. Алесандра была так смущена противоречивыми чувствами, что не знала, чего хочет. Она желала, чтобы Колин остановился, и одновременно ей хотелось, чтобы они оставались вместе. Его горячее дыхание обдавало ее ухо. Оно было хриплым. Этот звук возбуждал ее. Она не понимала, что с ней происходит. Ее тело требовало освобождения, но освобождения отчего? Она не знала.

Неожиданно возникло непреодолимое желание двигаться, и каждый нерв внутри трепетал от ожидания.

– Я хочу двигаться, – голос ее был едва слышным смущенным шепотом.

Колин приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на нее. Глаза ее сверкали страстью, но что было более важно для него, она перестала плакать.

– Я тоже. Я хочу выскользнуть из тебя, а потом снова войти.

Услышав его шепот, она инстинктивно крепко сжала его внутри себя. Алесандра решила проверить, чтобы убедиться, действительно ли ей будет лучше. У нее было такое чувство, словно еще минуту назад он разрывал ее на части, но теперь пульсирующая боль стала медленно отступать, и когда она беспокойно задвигалась под ним, боли почти не возникло. Она не ожидала такого восхитительного ощущения.

– Мне становится… лучше.

Это было разрешение, которого он жаждал. Колин потерял самообладание. Он накрыл ее губы своим ртом в страстном поцелуе. Всепоглощающая страсть сжигала его. Колин медленно вышел из нее, а потом вновь глубоко проник. Слияние двух тел поглотило его целиком, и когда Алесандра снова сжала его внутри себя и приподняла бедра, чтобы встретить его толчки, он уткнулся лицом в ее грудь и издал гортанный стон. Давление, возникшее внутри него, было мучительным и одновременно прекрасным. Колин никогда не испытывал ничего подобного. В его руках Алесандра была словно огонь, и ее дикая, не-подавляемая сила потрясла его до глубины души. Она целиком отдавалась ему, и эта бескорыстность заставила его делать то же самое. Кровать ходила ходуном, когда он снова и снова толчками проникал в нее. Колин не мог думать ни о чем, кроме слияния с этим божественным существом.

Райское блаженство обрушилось на них, подняло и закружило. Алесандра первой испытала пик наслаждения, а когда она инстинктивно сжала его крепко внутри себя и выгнулась ему навстречу, то и Колин оказался в его власти.

Она не вдруг смогла спуститься с небес на землю. Алесандра припала к своему мужу, позволяя волнам блаженной покорности омывать себя. Сердцем она чувствовала, что, пока обнимает Колина, ей не о чем беспокоиться. Ей не нужно волноваться о том, чтобы сдерживаться. Он о ней позаботится. Алесандра прикрыла глаза и позволила волшебной сказке любви поглотить все ее мысли.

Алесандра никогда не чувствовала такой свободы, такой надежности.

Колин же испытывал противоречивые чувства. Он был потрясен этой безоглядной любовью, поскольку никогда не позволял себе полностью отдаться чувству. Никогда. Его всегда что-то останавливало. Ее шелковистые бедра лишили его способности мыслить. Она была невинна, он – опытен, и все-таки Алесандре удалось пробить его крепкую броню. Где-то в глубине души Колин был не способен к концу сдерживать свои чувства, и когда они оба достигли пика блаженства, он целиком зависел от нее, так же как и она от него, – и да поможет ему Бог, ему никогда еще не было так хорошо!