Презумпция невиновности (СИ) - "feral brunette"

Они не успели ещё обменяться и парой слов, но между ними уже чувствовалось повисшее недовольство. Возможно, Нотт знал о встрече Гермионы и Пэнси в Косом переулке, а возможно и нет, но кажется, они точно запомнили свою последнюю встречу, не считая той случайности в баре в Америке, когда им двигал лишь выпитый алкоголь. Тогда Теодор пообещал намотать её кишки себе на кулак, а она в ответ лишь плюнула ему в лицо. Грейнджер знала, что Нотт был способным учеником, талантливым игроком в квиддич и хорошим парнем. По крайней мере, любая стычка с ним начиналась именно из-за Пэнси, которую он стремился защитить ото всех.

Это могло быть лишь юношеским максимализмом влюблённого парня, а могло быть и реальной угрозой. В Англии это всё обострилось и было слишком живым для Гермионы, словно всё это случилось несколько дней назад, и не было этих долгих лет жизни на разных континентах.

— Мне нужно узнать о чём ты говорил с Драко, когда вы виделись в последний раз перед убийством Астории, — Гермиона захлопнула свой старый ежедневник и снова открыла рабочий блокнот. — О чём говорили? Что обсуждали? Возможно, ты заметил что-то странное в поведении Малфоя или в поведении самой Астории?

— Я надеюсь, что ты не подозреваешь меня в убийстве Астории и Скорпиуса, — небрежно выдал Тео и сел на диван.

— Ответь на мои вопросы, Теодор, — тихо произнесла Гермиона, сверкнув глазами на парня. — А потом я уже решу: подозреваю я тебя или нет.

Она выпила с утра три таблетки успокоительных и опустошила несколько флакончиков с зельями, приготовленных с помощью экстракта мелиссы. Возможно, что это помогало ей сейчас держать себя в руках, а может, дело было в банальной усталости. Было понятно, что рано или поздно ей придётся лечь спать, но она оттягивала этот момент. В голове разыгралась назойливая головная боль, а платье почему-то резко стало мало и буквально въедалось в кожу. Ей было не по себе рядом с Ноттом.

— Ничего такого я не заметил, — парень закатал рукава рубашки. — Всё было как обычно.

— Как вёл себя Малфой? Может, он был подавлен или обмолвился о какой-то ссоре с Асторией? Не выглядел он апатичным, разгневанным?

— Нет! — со злостью выплюнул Тео. — Он выглядел нормально, был спокоен, и нет, он не ссорился с Асторией. С ней невозможно было поссориться.

— А что ты можешь рассказать об их браке?

— Нормальный брак, я бы даже сказал, что образцовый.

— О чём вы говорили? — она сделала несколько пометок в блокноте.

— Обсуждали какие-то пустяки, ничего существенного, — Нотт пожал плечами. — Есть шансы, что его оправдают?

— А ты веришь в его невиновность? — Гермиона внимательно посмотрела на своего собеседника, оценивая каждое изменение в его выражении лица. — Как ты думаешь — Драко виновен?

Он был спокоен, немного наклонился к девушке, но дыхание оставалось ровным. Никаких рванных движений, Тео не прятал глаз и смотрел прямо в упор на девушку. Гермиона не отводила глаз, анализируя все микроизменения в движениях Нотта.

— Верю, — тихо ответил парень. — Он любил своего сына и уважал жену.

— Интересная интерпретация счастливой семьи, — Грейнджер откинулась на спинку кресла, закидывая ногу на ногу. — Любить сына и уважать жену.

— У тебя есть ещё вопросы?

— Кто бы мог желать Малфою смерти? Ты — близкий его друг, и мог заметить со стороны того, чего не видел сам Драко.

— Не знаю, — ещё тише ответил Тео и сомкнул кончики пальцев у себя перед носом. — Как сильно нужно ненавидеть человека, чтобы разрешить его жизнь таким образом?

Тео был вспыльчивым, был темпераментным, но он не был лжецом. Гермиона знала, как выглядят те, кто скрывает правду, и знала, что, если хорошо постараться, то можно научиться сдерживать себя и скрывать эту ложь. Можно заставить себя не суетиться, без лишней надобности не касаться губ или волос, смотреть на собеседника и говорить совершенно спокойно. Это отнимает много времени, но в этом нет ничего невозможного — стать искусным лжецом, но Нотт не подходил под это описание.

Грейнджер подметила, как Тео наклонился вперёд, что подчёркивало его заинтересованность — он был небезразличен к делу своего друга. На долю момента парень слишком широко распахнул глаза, что совсем не свойственно лжецу, а ещё не свойственно тому, кто держит себя в руках. Нотт не контролировал свои действия, но они выражали совершенно другое — это было неравнодушие.

Гермиона снова чувствовала себя в своей лодке — она адвокат, который неплохо разбирался в психологии тех, с кем вела беседу. Это здорово отвлекало, когда ты сосредотачивался на ком-то ещё, а не только на себе и своём отражении в зеркале.

— Достаточно сильно, — наконец-то ответила девушка. — И последний вопрос: что ты знаешь о чарах памяти? Что слышал о них? Возможно, ты знаешь того, кто специализируется на них?

— Знаешь, я не так давно об этом говорил с миссис Малфой. Мы с ней обсуждали одну книгу, которую она читала.

— Что за книга? — Гермиона напряглась и снова сделала пометку в блокноте. — Когда это было?

— Она несколько лет страдает бессонницей, и частенько читает книги, в которых рассказывают о том, как можно управлять снами, мыслями и прочее, я не особо в это вникал.

— Какие отношения были между Асторией и Нарциссой?

— Нормальные, — Нотт откинулся на спинку дивана и наклонил голову. — Как у двух близких людей Драко.

А вот теперь он лгал. Он резко отстранился от неё и переключился на свои рукава, разрывая зрительный контакт с Гермионой. Вот теперь можно было с уверенностью сказать, что в этой семье точно были скелеты, и, как казалось, они были совсем уж на поверхности. Неужели это дело могло оказаться настолько простым, и даже сама Грейнджер умудрилась всё усложнить?

Неужели стоило просто подождать?

Нет. Это было до абсурдности легко и уж совсем не похоже на Нарциссу. Одно дело — недолюбливать невестку, и совсем другое дело так сильно ранить своего сына. Тот, кто всё это сделал, явно нацелился на Драко, но никак не на Асторию и Скорпиуса. Гермиона продолжала делать пометки в блокноте, пока головная боль становилась всё сильнее, а платье теснее. Ей катастрофически не хватало воздуха, и хотелось просто выбежать из поместья, чтобы вдохнуть на полную грудь.

— Спасибо, Теодор, — Грейнджер захлопнула блокнот и встала с кресла. — Я услышала всё, что хотела.

— Ты поможешь ему?

— Помогу, не сомневайся.

Ей казалось, что Тео хотел сказать что-то ещё, но всё же решил промолчать. Он кивнул ей на прощание и исчез в камине, оставив Гермиону наедине со своими размышлениями. Она подошла к окну, наблюдая за тем, как птицы взмывают в небеса — они были свободными, и их ничего не связывало. Не было никаких обязательств, боли и идиотских планов в голове, что не давали спокойно ступить шаг.

Девушка собрала все свои записи и направилась в библиотеку, где сейчас была Нарцисса. Грейнджер ни разу не разговаривала с хозяйкой поместья о том, что она сама думает по поводу всего случившегося, словно в этом был хоть какой-то толк. Гермиона знала, как развалить любое дело, но почему-то тут зациклилась, будто без этого нельзя. Было понятно, что в финале будет слишком много разбитых сердец и вдвойне больше окровавленных осколков, но она же действовала не одна. Себе Грейнджер не врала, и честно признавалась отражению в том, что в ней давно живёт, как минимум две личности, воспитанные мраком и тьмой.

В библиотеке Мэнора было очень тихо, но до одури уютно. Раньше Гермионе казалось, что невозможно чувствовать прикосновения домашнего тепла там, где слишком высокие потолки, много пространства, пыли и ни единой живой души. Она любила библиотеку Хогвартса, но куда приятнее ей было читать книги в своей спальне в доме на Эбби-Роуд. Однако, среди огромных книжных стеллажей домашней библиотеки Малфоев скрывалось что-то вон выходящее для этого места — спокойствие. Тут можно было услышать собственное сердцебиение и свои мысли, что необъяснимым образом очаровывало.