Презумпция невиновности (СИ) - "feral brunette"

— Я встречался с Пэнс и Тео буквально накануне всего этого, виделся с Дафной, с Голдстейном и его женой, — Драко перечислял имена, загибая пальцы на руках. — Кажется, встречался ещё с Терри Бутом и…

Он замолчал и тут же посмотрел на Грейнджер, но не решался снова заговорить.

— С кем ещё, Малфой?

— С Грэхэмом, — совсем тихо ответил парень.

— Думаю, что на сегодня достаточно, — выпалила девушка и встала со своего места. — Продолжим завтра.

Пока сознание пыталось отыскать в голове любое напоминание о том, что Малфой может быть хорошим, то сам Драко напоминал о том, кем он являлся. Только-только в ней зарождалось хоть капля человечности и какого-то сопереживания к человеку, что ломал её раз за разом, как он снова наносил удар. Возможно, что это было неосознанно, но от этого легче не становилось.

Она боялась, что рядом с ним сможет засомневаться в правильности своих действий, но Малфой не давал ей этого сделать. Он не давал ей расслабиться, точно попадая в цель.

— Гермиона! — парень окликнул её, когда она оказалась у двери. — Не встречайся с ним, не нужно.

— Это моя работа, — сдерживая дрожь в голосе ответила Грейнджер.

— Не нужно, — она услышала, как он приближается к ней. — Давай сделаем так, чтобы из нас двоих хоть кто-то страдал меньше.

Слёзы снова выступили из карих глаз, а шрам на боку начал больно жечь. Она ждала, пока Малфой прикоснётся к ней, чтобы её накрыло с головой, но он остановился в шаге от неё. Гермиона чувствовала исходящий от него запах алкоголя и горячее дыхание, которое обжигало шею.

— Я не прикоснусь к тебе, не бойся.

— Проспись, Малфой.

— Я помню, что ты не терпишь чужих прикосновений.

Она захлопнула дверь за собой, слыша, как возмущаются живые портреты на стенах, но ей было плевать.

Все её действия имели последствия, но с этим ничего нельзя было поделать. Так было всегда, и оставалось лишь снова убегать, только теперь от самой себя.

========== Глава 17 ==========

Комментарий к Глава 17

Вот и долгожданное продолжение.

Мои милые читатели, я сейчас переживаю не самые лучшие времена, и поэтому не могу ручаться за стабильность выхода глав.

Я не хочу задевать и поднимать какие-то политические вопросы. Мне всегда удавалось оставаться аполитичной и никогда не проецировать внешние факторы на творчество, но сейчас ситуация сложилась не самая приятная.

Единственное, что я хочу сказать – это то, что я проживаю на юге Украины, и причины задержки глав, я думаю, что вам понятны.

Берегите себя и своих близких. ❤️

Любовь болезненна, бессмысленна и её значение переоценивают.

Июль, 2008.

Она постукивала ногтями по поверхности кофейного столика, выводя ручкой в правой руке одно и то же слово на чистой странице своего блокнота. Малфой отсыпался после того, как опустошил несколько бутылок крепкого огневиски, миссис Малфой была в библиотеке, а Гермиона сидела в гостиной, ожидая первого гостя — первого человека, которого ей стоило допросить в качестве адвоката Драко.

— Мисс желает что-то ещё? — перед ней появился домовой эльф. — Может быть, мисс хочет медового печенья?

— Нет, спасибо, — ответила Гермиона.

Домовик исчез, забрав со стола пустую чашку, а девушка снова принялась выводить буквы в блокноте. Сегодня ей предстояло встретиться с Теодором Ноттом — близким другом Малфоя, супругом Пэнси Паркинсон и тем человеком, с которым у неё никогда не получалось найти общий язык.

Она провела сегодня свою первую ночь в Мэноре, но даже не сомкнула глаз, чтобы не видеть всего того, что для неё уготовило её больное сознание. Знала, что разговор с Драко не пройдёт бесследно и что-то с ней во сне точно случится. Грейнджер чувствовала себя уставшей, её выдавали и синяки под глазами, которые пришлось скрывать за ненавистными чарами красоты.

Под папкой с бумагами и набросанными вопросами для Тео лежал тот самый ежедневник, что она забрала из дома на Эбби-Роуд. Девушка не открывала его с момента, когда прочитала запись о том далёком дне и воспоминании из библиотеки. Золотистая закладка манила, хотя было понятно, что ничего хорошего там дальше не написано. Грейнджер осмотрелась по сторонам, взглянула на настенные часы и всё же потянулась к потёртому блокноту.

21 октября, 1994 год.

Мне говорили, что прощение — это удел благородных сердец. Говорили, что, если ты умеешь прощать, то по жизни будет легко, но мне больно. Мне чертовски больно от того, что я прощаю этого человека за всё, что он делает. Я прощаю его за то, что он причиняет мне боль.

Это как особенный вид боли. Это пугает, потому что я чувствую, что начинаю болеть. И болезнь эта — это слепая и жестокая любовь.

Несмотря на то, что уже был почти конец октября, этот день был таким тёплым и солнечным, что Гермиона решила снять пальто. Она впервые пришла на тренировку Гриффиндора на квиддичное поле, и то только из-за уговоров Джинни. Ей не хотелось провести очередной вечер в библиотеке, загоняясь тревожными мыслями. Прошло достаточно времени, чтобы она могла убедиться в том, что Малфой никому не собирался рассказывать о том случае в библиотеке. Их взаимоотношения снова скатились к банальным перепалкам в коридорах и постоянному соперничеству во время зельеварения.

Всё было как всегда. Начиная от обыденного противостояния Гриффиндора и Слизерина, заканчивая неизменной влюблённостью Гермионы в Драко. Это раздражало её саму, но она не могла ничего поделать с этим: продолжала тайком наблюдать за серыми глазами, за платиновыми волосами и изо всей толпы слышать только один-единственный голос.

— Это кто? Это Монтегю? — Джинни смотрела вниз на поле. — Какого дементора он тут забыл?

— Не знаю, — Гермиона оторвалась от птиц в небе и перевела взгляд на квиддичную команду Слизерина, которая появилась на поле в полном составе. — Мне кажется, что нам стоит спуститься туда.

— Ты права, — Джинни взяла подругу за руку и они быстро побежали к толпе студентов.

Когда гриффиндорки оказались на поле, то два враждебно настроенных факультета уже во всю ругались между собой. Гарри пререкался с Драко, близнецы Уизли с Монтегю и Флинтом, а остальные начинали толкать друг друга. Всё снова подходило очередной стычке, хотя только на прошлой неделе с каждого факультета было снято по пятнадцать очков за драку в раздевалке.

— Успокойтесь! — Джинни влилась в самую гущу толпы. — Фред! Джордж!

— Гарри! — Гермиона подскочила к другу. — Что случилось? Вам лучше разойтись, пока сюда не нагрянул кто-то из профессоров!

— Грейнджер, и ты здесь! — Малфой тут же переключился с Поттера на неё. — Научи своего друга манерам! Я так погляжу, что его мамаша подохла слишком рано!

— Заткнись, урод! — Поттер попытался ударить его, но девушка встала между ними. — Ради Мерлина, уйди! Гермиона, тебе лучше уйти!

— Не слушай его, Гарри! Ты же знаешь, что он провоцирует тебя!

Внимание на себя переключили Маркус Флинт и Фред Уизли, которые начали драться, а за ними подключились Рон и Эдриан Пьюси. Это уже не остановить, всё опять дошло до рукоприкладства и первой крови. Гермиона видела, как Эдриан разбил губу Рональду, а Джордж помогал Фреду отбиться от Маркуса. Через секунду с места уже сорвался и Гарри, который одним ударом приложил Люциана Боула, случайно зацепившего Джинни. На зелёной траве появились первые капли крови, а Грейнджер почувствовала, как кто-то толкнул её в спину.

— Прости, гриффиндорочка, — Монтегю злорадно ухмыльнулся. — Не бойся, я тебе больно не сделаю.

От его слов похолодело в душе, а сердце ушло в пятки, словно он открыто угрожал ей.

— Привет, — голос Теодора вырвал её из школьного воспоминания. — Я немного задержался, прости.

Он стоял у кресла, и создавалось впечатление, будто бы он вовсе не изменился, разве что стал немного серьёзнее, а вместе с этой серьёзностью пришло и взросление. Всё те же кучерявые волосы, смазливое лицо и улыбка, которая необъяснимым образом сразу же располагала к себе. Ему не хватало зелёного галстука и нашивки Слизерина, чтобы Гермиона снова увидела в нём былого слизеринца.