В гольцах светает - Владимир Корнаков

— Сын Аюра первым уносит на свою сторону добычу! Кто может догнать его? — воскликнула Урен.

Семен остановился как вкопанный, испуганно оглянулся назад — добыча вывалилась из рук. Его глаза встретились с задорными глазами Урен. Девушка напоминала Семену цветок шиповника среди яркой зелени. Одной рукой она придерживала косы, которые струились по ее груди, другой прикрывалась от слепящих лучей солнца. Она улыбалась. Семен растерянно оглянулся вокруг. Встретился с горящим взглядом Дуванчи и опустил глаза: «Юрта ждет дочь Тэндэ...» Вдруг он резко повернулся к берегу: Куркакан! Семену показалось, что из-под кистей шапки на него устремлены тлеющие, как угли очага, глаза...

Но праздник продолжался, и на Семена никто больше не обращал внимания. Избегая глаз Урен, он потоптался на месте, поднял свою добычу и неторопливо заковылял обратно к костру, где сидел Тэндэ. Навстречу ему мчался Аюр с полупудовым стегном на плече. Следом вихрем летел Дуко, с каждым прыжком нагоняя приземистого соперника, который далеко уступал ему в проворстве. На середине поля Дуко настиг Аюра! Вот он рванулся вперед всем телом, чтобы схватить его. Но Аюр отпрянул в сторону, и Дуко с маху зарылся лицом в траву. Миг — и он снова на ногах. Подхлестываемый хохотом, мчится за своим противником. Он снова нагнал его, но взять Аюра не так просто. Наученный опытом, Дуко решил обойти его слева, чтобы напасть сбоку. Аюр сдернул с плеча оленью лодыжку и ловко сунул ее под ноги преследователю. Дуко снова растянулся на земле. Зрители покатывались со смеху, а Аюр приближался к спасительной линии. Навстречу неслись торжественные возгласы — лагерь жениха торжествовал победу. Однако рано. Длинные руки Дуко схватили Аюра у самой черты.

Противники несколько мгновений смотрели друг на друга, обдавая жарким дыханием, затем расхохотались. Под смех и шутки обеих сторон они торжественно перенесли мясо на середину поля, положили на траву.

Борьба продолжалась. Аюр и Дуко взялись за кушаки. Здесь почти сразу же определились преимущества кряжистого Аюра. Дуко был увертлив и гибок, но ему недоставало мускулов противника. Он старался держаться на расстоянии, избегая могучих объятий... Но вот Аюр без видимых усилий притянул его к себе, оторвал от земли.

— Руки Аюра достойны состязаться с медведем! — воскликнул Дуко со смехом...

Высокое солнце медленно плыло над шумным междуречьем, неторопливо подсекая и свертывая длинные тени деревьев, разбросанные там и сям. Наконец оно достигло самой центральной точки на дне голубой чаши, остановилось, отвесными лучами прощупывая поляну.

Состязания подходили к концу. Позади остались стрельбы из луков и кремневок по беличьим чучелам, бег на оленях. И вот уже под одобрительные голоса расстаются достойные соперники — Аюр и Дуко. Аппетитная оленья нога достается Аюру. Лагерь встречает победителя восторженными криками.

Одобрительный шум и возгласы стали дружнее, когда до ушей зрителей донесся незлобливый голос побежденного Дуко.

— Состязаться с Аюром — все равно что равняться с сыном Луксана в меткости. Его стрелы самого хозяина сделали на голову меньше!

Слова пришлись по сердцу зрителям. Посыпались веселые шутки:

— Хозяину, пожалуй, не на чем будет носить шапку.

— Русский царь сошьет из его шапки себе кисет.

— Подаривший блестящий кружок будет мочить глаза, как в большое ненастье: кто соберет ему шкурки?

Трижды злобно ударили бубны, хотя и оповещали они начало радостного праздника, отдых, веселье и обильную еду. Теперь все взоры устремились в сторону новобрачных. Урен и Дуванча переглянулись. Лицо Урен зарделось. Дуванча напряженно замер.

К ним подходили Сулэ и Дяво, самые старые люди. Урен не сводила глаз с матери — согнутой, сморщенной, с вечными слезами в глазах. Только сейчас Урен отчетливо поняла, что мать совсем-совсем старая. Сердце больно кольнуло, защемило. Это было так некстати: ведь кругом все ликовало!

Урен вздрогнула от прикосновения пальцев матери, затем, почувствовав горячую, чуть влажную руку Дуванчи, спокойно улыбнулась.

— Пусть сердца сына Луксана и дочери Тэндэ не знают печали, как кукушка юрты! — торжественно в один голос произнесли Сулэ и Дяво. — Пусть сын Луксана и дочь Тэндэ всегда идут рядом, как волны Гуликанов! Пусть радость живет в сердцах сына Луксана и дочери Тэндэ столько, сколько дождь, упавший на землю и поднятый солнцем, чтобы упасть снова!..

— Радость будет жить в сердцах сына Луксана и дочери Тэндэ столько, сколько дождь, упавший на землю и поднятый солнцем, чтобы упасть снова! — дружно подхватили люди.

Урен в волнении смотрела на радостные лица, которые окружали ее со всех сторон, и вдруг заметила чьи-то широко раскрытые страхом глаза, обращенные на нее, но тотчас потеряла их из виду.

Мужчины, женщины и ребятишки махали руками, подбрасывали шапки и луки.

Урен и Дуванча с крепко сплетенными руками сделали свой первый шаг...

2

Вернувшись с рудника, Назар бросил измученных оленей у изгороди. Покрепче притянув поводья к пряслу, зашел в юрту. В пустом жилище было так же темно и тоскливо, как и в самой душе. Ощупью он нашарил кожаную сумку, подвешенную в переднем углу на жерди. В ней была трубка и сухой измятый мох, смешанный с березовым листом. Набив трубку, склонился над очагом, вороша и ощупывая головешки. Но очаг был холоден. Зола и угли не сохранили ни одной искры. Видно, товарищи еще с вечера ушли с оленями на пастбище и заночевали. Никому не хотелось возвращаться в опустевший Острог...

Назар сидел возле холодного очага, сосал незажженную трубку, а мысли одна горше другой сами по себе лезли в голову... Только кукующая в зеленом лесу да он не имеют юрты. Пожалуй, в сопках нет больше таких. Его сердце уже давно чувствует, что надо жить вдвоем, и всегда помнит первую дочь хозяина. Сердце Назара, пожалуй, совсем как маленькая юрта: в ней только одной есть место.

Но у Назара нет юрты. Куда приведет он имеющую две косы? Где спрячет ее от ветра и снега? Это сказал сам хозяин-Гасан. Назару надо ждать, когда хозяин-Гасан даст ему юрту. И он станет ждать. Но захочет ли ждать та, что живет в его сердце? Не захочет ли она уйти к другому?..

С улицы доносилось покашливание оленей. Вспомнив, что животные все еще стоят у привязи, Назар вышел из юрты.

Первое мгновение Назар ничего не мог сообразить. Олени внезапно шарахнулись в сторону и бросились наутек.

Назар кинулся вдогонку, вскочил на изгородь. Олени бешеной рысью шли кромкой поляны. Назар различил фигуру всадника, который почти лежал на спине переднего оленя и остервенело молотил ногами.

Человек напоминал коршуна, оседлавшего добычу в три раза больше себя.

— Сын хозяина-Гасана, — сразу же определил Назар, хотя предутренняя изморось растворяла фигуру всадника. Да и кто, кроме хозяина, может увести оленей?

— Ой... хозяин! Сын хозяина-Гасана!.. Эти олени не сделают и половины перехода... Лучше ехать на спине полевки...

Слова Назара глухо отдавались в темных сопках. Олени, не сбавляя хода, нырнули вправо и утонули в тенях леса.

— Встал на тропу, — машинально отметил Назар и вздохнул: — Пожалуй, сильно торопится сын хозяина.

Назар спрыгнул с изгороди, направился было в юрту, но остановился в раздумье. В сердце закрадывалась тревога. Куда едет сын хозяина? Если далеко, то олени не сделают и половины перехода! Хозяин-Гасан опять рассердится на Назара. Почему он не зашел в юрту?

— Где были глаза этого жирного и толстого? — уже вслух выругался Назар. — Разве я хотел, чтобы он взял этих оленей? Пожалуй, надо идти к хозяину-Гасану...

Гасана Назар застал возле лавки и тотчас хотел убежать, но удивление и страх приковали его к месту. Вид хозяина был страшен. Он сидел на крыльце на подогнутых ногах, лохматый, полуголый. Могучие кулаки его поднимались и с ожесточением опускались на собственные колени. Гасан бормотал злобно, вполголоса:

— Кто дает сопкам жизнь? Солнце? Да, солнце. Гасан взял сопки в одну руку, а еще в одну хотел взять само солнце. Ха! Тогда Гантимур и сам губинатр смотрели бы на его руки!.. А это второе солнце?! Оно тоже дает свет. От него мало тепла, но люди могут видеть одни другого. Почему у Гасана всего две руки? Почему Гасан не имеет десять рук? Тогда он мог бы взять и это другое солнце, которое дает немного света ночью. Ха!..

Назару показалось, что хозяин действительно намеревается схватить луну, и опасливо покосился на небо. «Хозяин-Гасан потерял голову». — Назар боязливо сжался. В душу проник хриплый смех хозяина.

— Гасан хотел сделать сопки своей юртой и посадить в нее солнце. Но зачем ему теперь юрта? У него нет Агаши и ее дочери...

Гасан, стиснув голову руками, повторял одно и то же:

— У него нет Агаши и ее дочери!..