Командировка в Индию - Татьяна Николаевна Соколова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Надвигается кризис, – вздыхал Моти, – и в твоей стране тоже, к концу года рубль к доллару сильно упадет.
– А я получаю зарплату в долларах, – отвечала ему Лиза.
– Я тоже продаю камни за доллары, – он отвлекся на Балу, который путался под ногами, выбирая между Лизой и хозяином, и продолжил, – сейчас, например, пришла партия рубинов. Хороший бирманский рубин – это царский камень. Сам царь Соломон носил перстень со звездчатым рубином. Ты слыхала про иудейского царя Соломона?
– Слыхала, – лениво отвечала Лиза, как ученица на уроке, – библейский царь, но жил он в доисторические времена или не жил, никто не знает.
– Хорошие рубины стоят очень дорого, – зачем-то объяснял ей Моти. – Но для тебя есть изумруды, а хочешь – танзаниты. Танзаниты сейчас в большом спросе, месторождение единственное в мире. Ты слыхала про такие камни?
– Даже видела, – отвечала она, – сиренево-синие. Когда наши покупали украшения своим женам в «Тадж Махале», один ювелир показывал нам ограненный танзанит размером с грецкий орех.
– Бывают и больше, – отвечал Моти, – индийцы знают цену камням, если покопаться в заначках ювелиров, чего там только не найдешь. Это вклад денег, на хороший камень здесь всегда найдется покупатель.
Свои вечерние прогулки Лиза теперь старалась приурочить ко времени, когда Моти выгуливал своего Балу. Немного грузный, с густыми бровями и довольно правильными чертами лица, оплывшими с возрастом, прихрамывающий в своих кожаных сандалиях Моти был интересным собеседником и, может быть, даже незаурядным человеком. В разговоре он часто обращался к историческим фактам или аналогиям. Как-то он рассказывал про Месопотамию и Персию, откуда вышли зороастрийцы, и ненароком экзаменовал Лизу – сомневался, что русская женщина может знать что-то об остальном мире, тем более про Междуречье.
Однажды в выходной день Моти пригласил Лизу на стадион в районе Черчгейт, где обычно играли национальные команды по крикету. Самое смешное, что Лиза не раз проходила по этой улице и видела издалека зеленое поле, но не догадывалась, что за домами притаился большой стадион, во всяком случае, народная тропа туда не вела. Они свернули в узкий переулок, и сразу показалась вывеска: «Крикет Клаб оф Индия Лимитед». Лиза вспомнила про сборную по крикету, которая жила на этаже Геныча, и каждый вечер выставляла в коридор кроссовки и потные майки, и рассказала Моти.
– У меня есть некоторые сомнения в твоем рассказе, моя дорогая, – добродушно ответил Моти, – но если все так, как ты говоришь, то виноват персонал, который должен был все забрать и выстирать. Национальная сборная – это на девяносто процентов каста браминов.
– Брамины, а такие неряхи, – с удовольствием съязвила Лиза.
Моти привязал своего Балу у входа, где были припаркованы дорогие автомобили и мотоциклы. Балу послушно прилег в тени, и они с Лизой направились к центральной трибуне. В этот день матча не было, но по дороге встречались люди, с которыми Моти раскланивался, а иногда переговаривался о чем-то.
– Это все мои клиенты, – говорил он Лизе, – вот этот член правительства штата, а тот советник. А вон парень в синей футболке около входа в ресторан – сын одного очень богатого человека. И все они покупают у меня камешки.
– А простые люди тут есть? – спросила Лиза.
– В этом клубе очень высокая плата, – важно ответил Моти, – из простых людей членство себе могут позволить только юристы и врачи.
– А откуда вы их всех знаете? – спросила Лиза.
– Я тоже раньше работал в правительстве, – сказал он со вздохом. – Прихожу сюда, чтобы меня не забыли, мне нужны богатые клиенты. И за членство в клубе я дорого плачу, – не преминул он похвастать.
Они не спеша продвигались к центральной трибуне, по ходу попадались магазины, рестораны и кафе, похоже, что публика заходила сюда пообщаться, используя чисто английское изобретение – клубы для высшего общества. Моти привел Лизу в кондитерскую, они сделали заказ и расположились за столиком на веранде около центральной трибуны. Лиза ловила на себе взгляды местной публики, а те, с которыми Моти раскланивался, изучали ее особенно внимательно. Белая молодая женщина, безусловно, привлекала их взгляды – рекламная уловка ювелира. И тут он обратил внимание на Лизины серьги.
– Что это у тебя в ушах?
– Это аквамарины, природные, необработанные кристаллы. Мне нравится, как они болтаются в ушах, – ответила Лиза.
– Я вижу, что аквамарины. Но кто же носит такую ерунду, – вздохнул Моти. – Посмотри, что надевают нормальные женщины, – он показывал на соседние столики. – У нас страна, где много драгоценных камней, и люди умеют ценить красоту.
«Нормальные» женщины носили в ушах сапфиры, изумруды или рубины, обсыпанные бриллиантами, шея и руки у многих тоже были украшены камнями. И надо отметить, что среди пестроты красок, которую горожанки из низших слоев общества создавали своими яркими одеждами и такой же яркой бижутерией с поддельными камнями, их украшения на первый взгляд не выделялись. Да и одеты они были не броско, хотя наверняка их сари были сшиты из дорогих тканей.
– Мир камней велик, а драгоценных не так уж много, поэтому у дизайнера больше шансов придумать что-то оригинальное для недорогих самоцветов, – отпарировала Лиза.
Моти качал головой, не соглашаясь, но улыбался, – что тут объяснять, есть же устоявшиеся веками правила, принятые богатыми и достойными людьми. Именно по этим правилам и живут приличные люди. Лиза, хотя и хорохорилась, чувствовала себя не в своей тарелке, своим замечанием Моти сбил ей весь кайф от посещения элитного клуба. О этот индийский мир, в котором ты в течение одного дня оказываешься то богачкой, то нищебродкой – смотря с какого ракурса посмотреть. И тут она вспомнила, что Вихан всегда хвалил ее украшения, говорил, что они ей очень идут. Неужели врал? От раздражения она не сдержалась и на прощанье выпалила:
– Среди цивилизованных людей сейчас в моде минимализм, тем более в северных странах, где большую часть года приходится носить пальто и шапку. Да и драгоценные камни теперь во всем мире выращивают искусственно. А я люблю все натуральное.
Добрая улыбка с тенью сочувствия скользнула по лицу Моти. Они молча вышли из клуба, Моти отвязал свою собаку, и когда они расходились в разные стороны, он сказал извиняющимся тоном:
– Ну что ж я
