Курс лекций по истории Русской Церкви - Владислав Петрушко

Пример близкого по духу рассуждения о характере монастырского землевладения дает нам на исходе XIV в. св. Киприан, митрополит Московский. В послании к Сергиеву ученику — игумену Серпуховского Высоцкого монастыря Афанасию — он писал, что древними отцами не предано владеть монахам селами и землями, дабы не связывать себя мирским попечением. Но при этом Киприан отнюдь не отрицает монастырского землевладения как такового. Он лишь советует в случае пожертвования монастырям земельной собственности не заниматься хозяйствованием самим монахам, а находить управляющего из мирян.

При этом надо заметить, что монастырское землевладение было выгодно не только для самих обителей, но и в не меньшей степени для крестьян. Помимо человеколюбивого отношения к ним со стороны монахов, что выглядело разительным контрастом в сравнении с вотчинным и помещичьим землевладением, монастырские земли обыкновенно освобождались от разного рода выплат в княжескую казну и принудительных работ для нужд князя. Это привлекало крестьян на монастырские земли настолько, что вокруг каждого монастыря неминуемо и вполне добровольно возникали сельские поселения. При этом противниками монастырей в эту эпоху выступают отнюдь не крестьяне, которым был выгоден симбиоз с монастырским хозяйством, а крупные землевладельцы, боявшиеся конкуренции. Лишь много позже, в основном в XVI в., когда меняется характер монастырского землевладения, отмечены несколько случаев противодействия свободных крестьян основанию монастырей вблизи их поселений. Крепостного права в его законченной форме на Руси в ту пору еще не существовало, и частым явлением был переход крестьян с боярских земель на монастырские, где их ожидали различные льготы и гораздо более человечное отношение. Таким образом монастыри становились мощным фактором колонизации и освоения малонаселенного Русского Севера.

Монастырское хозяйство было необходимо монастырю для осуществления его просветительской и благотворительной деятельности. При должном духовном уровне обители средства, полученные от владения селами, расходовались отнюдь не для нужд самих аскетов-монахов, нуждавшихся в минимуме. Известно, что Кириллов-Белозерский монастырь в голодные годы бесплатно кормил до 600 нищих ежедневно, а Пафнутиев-Боровский — до 1000 человек. Больницы, школы, гостиницы и богадельни были почти при каждой обители, на что также шла львиная доля доходов от земельной собственности. Библиотеки также при существовавшей тогда дороговизне книг требовали гигантских расходов, так же как и мастерские по переписыванию и изготовлению книг. Многие монастыри были настоящими центрами церковного искусства, как, например, Спасо-Андронников в Москве, где подвизались преп. Андрей Рублев и Даниил Черный. Иконописные мастерские требовали также немалых затрат, тем более, что они одновременно являлись и художественными школами Руси. Ряд монастырей считал необходимостью тратить значительные средства на создание целых коллекций из лучших произведений церковного искусства. Известно, что преп. Иосиф Волоцкий целенаправленно приобретал работы преп. Андрея Рублева и Дионисия.

Коль скоро у нас речь зашла о знаменитых русских иконописцах, мы должны сказать о них несколько слов. Тем более, что расцвет русского искусства в XIV–XV вв. определялся в целом теми же закономерностями, что и возрождение русской монашеской традиции. Иначе и быть не могло при том глубоко церковном характере, который носило русское искусство того времени. Не случайно, что из того небольшого числа имен наших великих мастеров этой эпохи, которое дошло до наших дней, большинство принадлежит монахам или лицам, близким к монастырским кругам.

XIV–XV вв. — это время, когда происходили кардинальные перемены во всех областях жизни русского народа. Культура не стала исключением. Возрождение Русского государства после страшных испытаний татарщины, духовный подъем в эпоху, которая проходила под знаменем преп. Сергия, не могли не обусловить столь же решающих сдвигов и в области культуры. Русское искусство этой великой эпохи демонстрирует нам величайший свой взлет, вполне адекватный тому, который происходил в области духовной, породившей новую культуру Московской Руси.

Немного имен дошло до нас от этого времени. Это закономерно: всегда православный художник считал своим долгом анонимное творчество. Дух Святой, а не грешный человек, по мысли мастера, был подлинным творцом написанной им иконы. Отсюда и традиция не подписывать произведений. И все же высоты, до которых поднялись несколько крупнейших мастеров Московской Руси, были столь велики, что народ благоговейно сохранил память об этих именах. Это, в первую очередь, великий Феофан Грек, вновь прививший русскому иконописному искусству традиции византийской живописи на исходе XIV в. Это преп. Андрей Рублев — в конце XIV — начале XV вв. И наконец, во II половине XV в. это — знаменитый Дионисий. На нем великая эпоха церковного искусства практически заканчивается, что соответствует наметившемуся снижению уровня духовности на Руси и совпадает как со свидетельствующими о том же спорами о монастырском землевладении, так и с первым потрясением основ Русского Православия — ересью жидовствующих.

Все упомянутые великие мастера — Андрей Рублев, Феофан Грек, Дионисий, — были очень тесно связаны с ведущими подвижниками своего времени. Это особенно наглядно видно на примере Андрея Рублева, который и сам причислен к лику святых, будучи непосредственным учеником преподобного Сергия, человеком его круга, преломившим духовную традицию Игумена всея Руси в иконописи.

Об Андрее Рублеве впервые упоминают источники под 1405 годом. В летописи сообщается о его участии в работах по росписи великокняжеского Благовещенского собора в Московском Кремле. В связи с этим упомянуты мастера «Феофан Гречин, Прохор, старец с Городца да чернец Андрей Рублев». Андрей Рублев упомянут здесь на 3-м месте, последним, следовательно, он был самым молодым и, возможно, учеником первых. Наличие фамилии у Андрея является редкостью для того времени и может служить свидетельством его принадлежности к аристократическим кругам. Во всяком случае в Москве известен боярский род Рублевых, с которым связано и название древнего подмосковного села Рублево.

Точная дата рождения великого иконописца неизвестна. Условно и совершенно произвольно в нашей науке принята дата — 1360 год. Умер Андрей Рублев около 1430 года в глубокой старости, как свидетельствует летописец. Существует гипотеза о том, что Андрей Рублев учился в Византии или Болгарии. Это вполне возможно при наличии весьма оживившихся тогда связях с греками, о чем мы уже говорили. Причем, есть такое косвенное подтверждение этой гипотезы: у Андрея Рублева на одной из фресок владимирского Успенского собора — «Земля и море отдают мертвых» — есть изображение корабля. Оно сделано столь мастерски и с таким знанием дела, что возникает естественное предположение, что художник видел корабль воочию. Но на Руси не было таких кораблей даже на судоходной Волге. Так что вполне возможно, что Андрей Рублев действительно плавал в Византию по Черному морю.

Но впрочем это было необязательно: на Руси в это время отмечен такой поток беженцев из гибнущей Византии, что учителя можно было найти у себя дома. Тот же Феофан Грек прибыл на Русь и провел здесь всю свою жизнь, расписывая храмы в Новгороде и Москве. В Новгороде до сих пор сохраняются написанные им фрески церкви Спаса на Ильине. Да и во многих других новгородских храмах росписи явно принадлежат кругу Феофановых учеников. Совместная работа Феофана и Андрея в московском Кремле тоже может свидетельствовать об ученичестве Рублева у великого грека.

Известно, что Андрей Рублев и Даниил Черноый тpудились во Владимиpе. Об этом упоминает летопись:?» В лето 6916 (1408 г.), 25 мая начата бысть подписывати Великая соборная церковь Пречистыя Владимирская, Данила иконник и Андрей Рублев». Андрей Рублев вновь именуется 2-м, значит он был более молодым, чем Даниил. С этого время Андрей и Даниил были тесно связаны узами духовной дpужбы и совместного твоpчества до конца своих дней. Они расписывали Успенский собоp во Владимиpе после нашествия Едигея. Церковь была сожжена татарами, иконостас сгоpел, а pосписи XII в. были испорчены и Московские великие князья пригласили для возобновления храма лучших мастеров-иконописцев. Росписи Успенского собора во Владимире, к счастью, сохранились до наших дней, хотя и не полностью. Уцелели и многие иконы рублевского иконостаса, который был в XVIII в. продан в сельскую церковь и заменен новым барочным.

Известно также, что работал преп. Андрей и в Саввино-Сторожевском монастыре, где подвизался ученик преп. Сергия — преп. Савва Звенигородский. Там около 1405 — 1407 гг. был сооружен Богородице-Рождественский собор, и большинство исследователей полагает, что преп. Андрей принимал участие в создании росписей и иконостаса этого собора. К сожалению, до нас дошли лишь крохотные фрагменты фресок и три иконы из так называемого «Звенигородского чина» — деисуса, от которого сохранились замечательные иконы Спасителя, Архангела Михаила и апостола Павла. Андрею Рублеву так же приписывают незначительные фрагменты фресковых росписей в Успенском Соборе г. Звенигорода.