Дьявол. В быте, легенде и в литературе средних веков - Александр Амфитеатров

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Враги дьявола

У Сатаны бесчисленное множество приверженцев, но и противников у него не мало. Приверженцы его разделены между землей и адом, противники — между землей и небом. Приверженцы Сатаны — 1) все другие бесы, 2) все порочные люди, в особенности же колдуны и еретики. Противники — 1) все добродетельные люди, в особенности же святые (живые и умершие), 2) все священнослужители, — последние, если даже не по силе своей добродетели, то по силе сана, 3) различные ангельские чины, 4) дева мария, 5) господь бог.

Прямое участие самого бога в битвах с нечистым духом редко, так как битвы эти — собственно говоря, борение лишь временное, хотя и ежеминутное. бог спокойно ждет исполнения времен для рокового предела, который положит дьявольскому нахальству вечный конец. Покуда он предоставляет усмирить бушующего врага, чтобы тот не слишком безобразничал, так сказать, во времени и пространстве: младшим силам светлой иерархии, по исчисленным выше ступеням.

Для сражения с бесом христианин был снабжен весьма изрядно оружием, как оборонительным, так и наступательным, и как материальным, так и духовным.

Во-первых, его осеняла помощь милосердия божьего, без нее же нет спасения; во-вторых, — вера и добродетель окружали его как бы стенами мощной крепости; затем следуют усердие к церковной службе, молитва, частое приобщение св. тайн, посты, неусыпное бдение. Ужасным для Сатаны орудием, — тем более, что оно всегда наготове — почиталось крестное знамение. Бесчисленное множество чертей признавались, что перед крестным знамением никак не устоишь. Крестное знамение не только прогоняло бесов, но тушило пожары, утишало бури, излечивало больных, усмиряло диких зверей и совершало много других чудес. Большую силу имело также своевременное призвание имени бога отца, иисуса, девы марии. Затем следовала святая вода. Черти почитали ее гораздо более жгучей, чем кипящая смола и расплавленный свинец адских котлов.

Воспетый Мицкевичем Твардовский заставил служившего ему дьявола выкупаться в святой воде:

Djabet kurczy sie i krztusi,Az zlmny pot na nim bije:Lecz pan kaze, sluga musi,Skapal sie biledak po szyje.Wytecial potem jak z procy,Otrzasl sie, dbram! parsknal raznie:«Teraz juzes w naszej mocy,Najgoretszam odbyl laznie».

(Черт и корчится и трясется, аж холодным потом его прошибло, но — слушайся, слуга, господина, — Окунайся, бедняк, по самую шею… Выскочил потом быстрее камня из пращи, стряхнулся — брр! — фыркнул наскоро:

— Теперь уж ты в нашей власти, потому что претерпел я ванну, хуже которой быть не может!)

Колокольный звон, как символ божественных служб, призывающих верующих к молитве или хоть к религиозным размышлениям, злейший враг черта: он бежит куда попало, лишь бы не слыхать колокола. Поэтому колокольный звон прекращает бури, если они бесовского происхождения, и имеет много других благодетельных последствий, изображенных в известной надписи на колоколе:

Laudo deum verum,Plebem voco,Congrego deram,Defuxictos ploro,Testen fugoFesta decoroFunera plango,Fudgura frango,Sabbata pango.Excito lentos,Dissipo ventos,Paco craentos;Est me a cunctorumTerror vox daemoniorum.

Мощи святых, восторжествовавших надо всеми нападениями и кознями Сатаны, помогали бесчисленному множеству других святых добиться подобного же торжества, равно как некоторые папские грамоты (brevi), носимые в ладонках на шее или зашитые в платье, а также разные амулеты. Довольно много предметов и в естественном мире, которыми можно воевать с чертом, так как он чувствует к ним острую антипатию. Из драгоценных камней таковы хризолит и агат: они обращают беса в бегство, — и сапфир: он примиряет человека с богом. Из растений — чеснок, мята и трава, называемая французами permanable: она дает силу повелевать демонами. Соли они также чрезвычайно боялись. В животном мире злейший враг их — вестник утра и восходящего солнца — петух. От крика его разбегается нечистая сила, хотя бывали случаи, что и не вся. Наконец, иным христианам случалось пускать против черта в ход просто собственные кулаки или добрую палку, — и ничего, тоже помогало. Даже, так или иначе, попав под власть дьявола, можно было считать свое дело не вовсе проигранным, ибо чистосердечное покаяние, с суровыми эпитимьями, не только выручало грешника из плена, но еще могло покорить ему «под нозе» и беса-то самого.

Однако жития множества святых, от малых и средних до самых великих, свидетельствуют, что арсенал всех этих надежных орудий оказывался состоятельным далеко не всегда. Попадались черти настолько дерзкие и бесстыжие, что, передразнивая угодника, повторяли слово за словом молитвы, которыми тот думал удержать их, и даже пели псалмы. Другие издевались над крестом, хотя он, обыкновенно, обращает бесов в бегство. Третьи пускались в пляс и амурились под самым кропилом. Словом: чем сильнее была защита, тем яростнее и упорнее становились их нападения.

Из людей самыми грозными врагами Сатаны являлись святые. Они сражались с ним то ради самозащиты, то других защищая от его мерзостей. Они должны были терпеть от него много козней и докуки, но часто они наверстывали все с лихвой, и торжество над бесом было тем полнее и славнее, чем больше и упорнее вел он свою атаку. Повестью о пакостях, учиненных Сатаной святым божьим, и наказаниях, понесенных им же от них же, можно наполнить многие толстые тома. Угодники и угодницы, анахореты с седыми бородами и юные благочестивые девы, едва вышедшие из детства, одинаково испытывали и ковы дьяволов, и торжество над ними.

Св. Антония бес тысячами досаждений — даже до побоев! — до того довел, что однажды отшельник взял, да просто плюнул ему в рожу. Бес так растерялся, что поджал хвост и дал тягу. Впрочем, плевок святого мог обладать специфическими силами, которых лишен плевок обыкновенного человека. По крайней мере, епископ Донат во времена Аркадия и Гонория, умертвил громадного и престрашного дракона, именно только плюнув ему в самую пасть.

Св. Сульпиций и св. Фродоберт, еще детьми, отгоняли крестным знамением беса, который мешал им ходить в школу. Другие святые, тем же средством, достигали еще более выразительных результатов. По рассказу Петра Преподобного, однажды проник в аббатство Клюни черт с намерением искусить уж не знаю какого монаха. Но приор, бывший человеком большой прозорливости и не меньшей святости, как пошел крестить нечистого, так, без всякого иного средства, загнал его в отхожее место.

Мы видели, что св. Сульпиций и Фродоберт воевали с дьяволом, еще будучи школьниками. Святость и сопряженные с ней способности проявлялись иногда необычайно рано. Св. Пахомий неумолимо поражал нечистого уже в самом раннем своем возрасте, а св. Виктор Аршиакский пугал чертей даже из чрева своей матери. Но всего удивительней ужас, который черти чувствуют к св. Игнатию Лойоле: даже самые наглые и озорные из них расточаются от его образков и статуэток, яко воск от лица огня. По всей вероятности, ад искони предчувствовал пикантную притчу Беранже, что, когда Сатана помрет, св. Игнатий Лойола попросится на его место.

Ignace accourt: «Que l'on me donne,Leur dit-il, sa place et ses droits,Il n'epouvantait plus personne;Je ferai trembler jusqu'aux rois.Vols, massacres, guerres ou pestes,M'enrichiront du sud au nord.Dieu  ne vivra que de mes restes, Le diable est mort, le diable est mort»

(Прибежал Игнатий: — Ax, дайте мне, — говорит он, его место и права. Он не ужасал уже никого на свете, и я заставлю трепетать даже королей. Кражи, убийства, войны и моровые болезни обогатят меня, как на юге, так и на севере. Небесам придется пробавляться только остатками после моей добычи. Ах, умер черт! ах, умер черт!)

Св.папа Сильвестр — тот самый, который крестил императора Константина и, по легенде, в награду за Миланский эдикт, подарил ему всю Западную империю, — так этот св. Сильвестр однажды изловил беса в глубокой пещере под видом дракона, связал его веревкой и запечатал ему пасть крестным знамением. В Ибернии св. аббат Мунна оковал беса раскаленной цепью. Другие святые действовали проще. Св. Апполон, игумен пустыни Фиваидской, захватил беса гордости в образе маленького эфиопа и зарыл его в песок. Св. Контекст поймал суетившегося подле него блудного беса, набросив последнему на шею собственную свою епитрахиль и потом провел его по городу, как собаку. Св. Иллидий заставил одного беса перенести две колонны из Тревиров в Авернию. Св. Прокопий Пражский заставлял чертей пахать плугом по камням. Блаженный Нотчер Вальбул, войдя раз ночью в церковь, застал там дьявола в виде собаки; приказал ему подождать и, взяв посох, принадлежавший раннее св. Колумбану, сломал его на спине нечистого. Св. Дунстан (924–928), аббат гластонбюрийский, обошелся с чертом еще хуже. Однажды, когда он работал в своей кузнице, бес — искуситель явился ему в образе прекрасной юницы. Святой притворился, будто не узнал черта, и вступил с ним в дружескую беседу. а тем временем накалив клещи докрасна и вдруг — среди разговора — неожиданно хвать ими беса за нос и давай таскать по кузнице с такой яростью, что тот со страха вертится, как волчок, ревет, как буйвол, и, при первой возможности, улетает как стрела. Св. Доминику черт мешал в его научных занятиях. Святой, нимало не выходя из терпения, взял из подсвечника свечу и вложил в лапу черту, приказав крепко держать ее, пока он будет читать. Заклятый враг вынужден повиноваться, но свеча горит, догорает — и бедный бес сжег себе все пальцы. Говорят, то же самое проделали с ним св. Антоний и св. Бернард. В более или менее подобном случае Лютер пустил в черта чернильницей. Но Лютер не был святым. Напротив, ходили о нем слухи, будто он и сам-то был бесовского происхождения: родился от черта, обольстившего его мать в образе золотых дел мастера. Св. Бернард Клервосский ехал раз в тележке, черт сломал ему колесо. Тем хуже для черта: святой обернул его самого колесом и заставил везти себя дальше. Подвиг необыкновенный даже для святого, но, к сожалению, заимствованный из старинной сказки германского эпоса — о железном Гансе. Едет Ганс лесом, в телеге, на паре волов. «Прибежал к нему страшный волк и заревел: „Я съем одного быка“. — „Нужды нет, — отвечает Ганс, — но тебе придется заместо его самому тащить воз“. Едва волк сожрал быка, как железный Ганс схватил его за шею и запряг в телегу. Немного погодя явился черт. „Я, говорит, изломаю у тебя ось“. — „Пожалуй, только тебе самому придется занять ее место“. Черт не обратил внимания на эти слова, но едва изломал он ось, как железный Ганс схватил его за шиворот, и буквально исполнил свое обещание» (Grimm).