Дьявол. В быте, легенде и в литературе средних веков - Александр Амфитеатров

Иногда естественная вражда между демонами и святыми доходила до дуэльных вызовов, поединков и настоящих сражений в рукопашную. Св. Вульстан получил вызов на борьбу от какого-то глупого черта, когда молился в церкви перед алтарем, — принял поединок и задал бесу жесточайшую трепку. Святому Андрею Скифскому было однажды странное видение: будто он находится в цирке, где с одной стороны выступает партия эфиопов, т. е. бесов, а сдругой — партия, мужей в убеленных одеждах, т. е. христиан. Эфиопы, беседуя между собой о беге и борьбе, казалось, возлагали свои надежды, главным образом, на некоторого черного исполина, превосходившего всех их ростом и силой. А белые сомневались: кто из них в состоянии помериться сэтим эфиопом. Андрей выступил против него и победил. Цирк гремит от рукоплесканий белых, и ангелприносит в награду победителю обычные три венка. Иногда подобные цирковые состязаниямежду силой христианской благодати и дьявольским обаянием происходили не в сонном видений и не с аллегорическим задним смыслом, а в самой осязательной реальности.

Бл. Иероним рассказывает в житии св. Илариона, что некий «Италик, гражданин города Газы Палестинской, бывший христианин, приготовлял коней для состязанияв цирке с газскимдуумвиром, поклонником идола Марны, Итак он, имея соперником своим чародея, который известными демоническими заклинаниями препятствовал коням одного и возбуждал к бегу коней другого, пришел к блаженному Илариону и просил его не столько повредить врагу, сколько запретить его самого. Почтенному старцу показалось неуместным тратить молитву по пустякам такого рода. Когда он засмеялся и сказал: „Зачем ты не отдашь лучше цену коней твоих бедным?“, тот отвечал, что это — общественная обязанность, и что он делает это не столько по желанию, сколько по принуждению; что он не может, как христианин, употреблять волшебство, но просит прежде всего помощиот раба христова, особенно — против газских врагов божьих, которые и ругаются не столько над ним, сколько над церковью христовой. Тогда, упрошенный братиями, которые присутствовали при этом, он велел наполнить водой глиняную чашку, из которой обыкновенно пил, и отдал ему. Взяв ее, Италик окропил и стойло, и лошадей, и возниц своих, колесницу и запоры карцеров. Ожидание народа было удивительное: потому что соперник, смеясь над этим самым, бесчестил Италика, а доброжелатели Италика торжествовали, обещая верную победу себе. Вот, когда был дан знак, эти летят, те встречают помехи, подколесницею этих горят колеса, те едва, видят спины пролетевших мимо. Крик народа был чрезвычайный, так что сами язычники гремели, что христос победил Марну. После этого взбешенные противники требовали на казнь Илариона, как зловредного христианина. Но победа, несомненная как для них, так и для многих, возвращавшихся с торжественных игр, была поводом к обращениюв христианство очень многих».

Некий дюжий и набожный ломбардец только о том и молил бога, как бы емунамять бока черту. Однажды, путешествуя в Испании, встретил он в поле нищую старуху, разбитую параличом, высохшую как пергамент, и стакой гнусной образиной, что честный ломбардец, нисколько не усомнившись, что, наконец-то судьба, послала ему черта навстречу, без долгих разговоровнабросился на эту бабушкуи выколотил из нее остаток жизни. Но не было особенно редким, чудом, и взаправду побить черта — самогонастоящего черта огненной породы и прямо из ада. Когда Сатана похитил перчатку разбойника. Роллона, —

Смело на страшного гостя ударил Роллон,Отнял перчатку свою у нечистого он…

И даже добродушный кузнец Вакула не забыл отблагодарить черта, возившего его в Петербург, несколькими добрыми ударами хворостины…

Неисчислимо добро, принесенное святыми через то, чтоони мешали дьяволу делать зло. Черт перед святым всегда на подневольном отчете: вынужден говорить то, что более всего желал бы замолчать, признаваться во всех своихсекретах и планах, в злодеяниях уже совершенных и только задуманных. Святые распознают беса, под какой бы личиной он ни скрывался, а иные — даже и незримо чуют по запаху. Таков, например, был св. Иларион, о которомблаженный Иероним уверяет, будто он «имел благодатныйдар по запаху тела и одежд, и всего, чего кто касается, узнавать того демона, или тот порок, которому был предан кто». Эта тонкость обоняния может сравниться только с чуткостьювкуса английского короля Иакова I,о котором есть предание, будто он приказывал кипятитьподозреваемых ведьм в котле, а потом, попробовать на язык несколько капель получившегося бульона, безошибочноопределял, действительно ли покойница былаведьмаили сварилась понапрасну. Все это было весьма на пользу человечеству, и агиографы с важностью утверждают, что единственной помехой, воспрепятствующейбесамв XIV веке разорить и погубить Италию, был св. Франциск из Паолы.

Когда дьявол нападает извне, то справиться с ним, при помощи вышеупомянутых благословенных, средств, нетрудно даже не святому человеку. Но борьба, осложняется, если бес, подобно врагу, проникшему тайными путями в осаждаемую крепость, входил в тело человека. Последний, в таких случаях, не мог избавиться от беды иначе, как с посторонней помощью. Правда, Фома Кантипратийский упоминает об одном церковнослужителе, который самолично избавился от одержимости бесом через то, что сжег какого-то еретика, но это исключение. При том, не всегда же бесноватый мог иметь под рукой еретика, годного для сожжения, да и жечь еретиков было делом инквизиции, ревнивой к своим прерогативам. Обыкновенно, одержимый считался вне сражения, возникающего из-за него, и битва велась не между ним и бесом, а между бесом и бойцом — специалистом, который и атаковал нечистого всеми известными ему приемами борьбы. Строго говоря, одержимый рассматривался как замок, внутри которого дьявол или дьяволы укрепились против осады и отбиваются от штурмов — увы! Часто весьма победоносно.

Способы к изгнанию демонов были многочисленны, а действительность их зависела отчасти от присущих им собственных свойств, отчасти от качеств лица, которое пускало их в употребление. Была большая разница в том, кто произносит заклинания — простой ли священник, не имеющий за собой иных заслуг, кроме своего сана, или святой чудотворец, способный вешать плащ на солнечный луч и превращать воду в вино. Там, где первый побеждал только после долгих и утомительных хлопот, зачастую подвергаясь опасности, что тот же бес, от которого он освобождал другого, вселится в него самого, — там святой побеждал одним словом, жестом, взглядом. Разнились и системы заклинаний. Иногда последние надо было сопрягать с длинной путаницей нарочных молитв, обрядовых формул, постов и других убиений плоти, возжения свечей, курение ладаном и т. д. Иногда дело обходилось и без всего этого, по простоте. Дело в том, что не все черти оказывались одинакового характера. Одни обращались в бегство не то что при первом штурме, но даже при первом звуке военной трубы. Другие, наоборот, защищались отчаянно, именно как черти, и вытащить их из тела одержимых было едва достижимо, потому что держались они в жертвах своих как гвозди, по головку забитые в стену. Сообразно тому, многие одержимые исцелялись уже одним прикосновением, к мощам какого-нибудь славного святого или глотками воды, в которой разведена была щепотка пыли с его надгробья. Очень помогала вода, служившая для омовения деревянных башмаков св. Илия Пещерника (Спелиота). Заклинаемые святыми, дьяволы, обыкновенно, немедленно подавали какие-либо существенные признаки своего смятения и страха. Один черт, таившийся в брюхе больного, — когда, стал заклинать его св. Апр, выскочил из своего убежища через первое отверстие, какое нашел, что сопровождалось, — сообщает точный описатель, — большим извержением из живота. Бегство, вполне достойное столь мерзостного неприятеля.

Эразм Роттердамский в одной из своих бесед, озаглавленной «Exorcismus sive Spectrum», весело издевается над всеми этими формулами, обрядами и сумасбродами заклинателем. Однако, его насмешки не помешали одному капуцину, сочинить, уже в конце XVI века, огромную латинскую книжицу, под заглавием: «Бич на демонов», содержащий ужасные, могущественнейшие и действительные заклинания, и наиболее испытанные средства, способные изгонять из тела одержимых бесом нечистую силу и всякого рода колдовства, посредством своей благодати и всех других вещей, потребных для вышесказанного изгнания.

Не будем забывать, что среди наиболее испытанных средств имелась и палка, и не один бесноватый, будучи хорошо поколочен каким-либо дюжим святым, смирялся, как по чуду, и выздоравливал, не требуя каких-либо иных заклинаний. Большим мастером, на такие исцеления был наш «протопоп — богатырь», незабвенный Аввакум.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Черт-весельчак