Хроники Омура - Анна и Валентина Верещагины
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хладнокровие изменило советникам, и они запереглядывались между собой. Владыка оставался невозмутим и неприступен. Гримкин хмыкнул и произнес:
– Виновные будут наказаны! – Лею показалось, что карлик сказал эту фразу лишь для него одного.
– Где моя сестра, колдун? – Норримиеэла волновал главный вопрос.
– Терпение, – улыбнулся Гримкин, и Лейердаль был готов поклясться на крови, что в эту лирну карлика прокляли все находящиеся в зале эльфы.
Улыбка колдуна стала шире и пакостнее, словно он знал, какие чувства испытывают к нему высокородные снобы и намеренно провоцировал эльфов. А еще был твердо убежден, что никто из них не посмеет причинить ему зло, иначе Луана лично накажет каждого провинившегося.
– Где моя сестра, колдун? – с расстановкой повторил Владыка.
– Терпение, – сверкнул коварным взором Гримкин, но ответил. – У вас под носом… – и выразительно мотнул головой в сторону окна.
Эльфы дружно взглянули туда же. Лей вздохнул, теряясь в догадках, как помочь любимой сестре. Карлик мгновенно повернулся к нему, и это не укрылось от пытливых глаз Норримиеэла.
– Лейердаль? – вопросил он.
Лей вынужден был сказать:
– Я думаю, что Мирисиниэль отправилась в Тихий Край.
Ледяной взгляд Норримиеэла как бы говорил: «Да неужели? А то мы не знали!» Вслух Владыка не стал выговаривать брату. Карлик усмехнулся, будто дело шло согласно тщательно разработанному плану, и снова поклонился Норримиеэлу.
– Владыка, позволь пригласить к нам эльфийку Эрриниэль и ее неизменного стража?
Лейердаль услышал, как кто-то из эльфов справа от него судорожно втянул воздух и замер, словно перестал дышать. Лей чуть повернулся и увидел побледневшего Аривела. Сделал в уме отметку и перевел взор на своего старшего брата. Тот уже дал ответ, и Аривел смог свободно выдохнуть – Норримиеэл отказал колдуну. Карлик отказ принял, ничего не сказал, кроме:
– Я знаю, как вернуть вашу сестру, Владыка, но рискнете ли вы довериться темной магии?
В этот раз Норримиеэл кивнул. Хоть эльфы владели светлой магией и всегда доверяли только ей, но ради осуществления Высшего пророчества они готовы были прибегнуть к темной магии. Да и венец был изготовлен эльфом-некромантом – единственным за всю историю существования Омура. Так что выбирать не приходилось.
Сердце Лейердаля дрогнуло, когда он сильнее разволновался, беспокоясь о сестре. Ему оставалось только верить, что произойдет чудо, и Мири сумеет спастись от темного волшебства Гримкина.
– Да будет так! И да свершится пророчество! – пафосно изрек Норримиеэл, и по залу прокатилось:
– Да будет так! И да свершится пророчество!
Лейердаль повторил следом за всеми и поспешил к выходу.
***
Мирисиниэль дрожала от холода, тонкий плащ совершенно не спасал от пронизывающего ветра и мелкого дождя. Костерок, который развела Даэль, едва тлел и не мог спасти путниц от утреннего осеннего холода. Мири, как и ее брат, надеялась на чудо и молилась, сама не понимая кому именно, кажется всем светлым силам, о помощи. При своем легкомыслии Мирисиниэль понимала, что Луана вряд ли одобрила ее бегство. Каждый эльф с рождения был осведомлен о пророчестве. В Сверкающем Доле сестру Владыки считали счастливицей, потому как именно ей выпала честь стать матерью спасителя, того, кто станет править Омуром. Но сама девушка думала иначе, скрывая мысли от всех, кроме Лея и Эрриниэль.
В этот миг, сидя под ветвями вековой ели, Мири в полной мере осознала, на какой шаг решилась, но ни о чем не сожалела. Хотя ей и начинало казаться, что на плечи свалилась непосильная тяжесть, которая давила своим весом, причиняя страдания. Вздох, ненароком сорвавшийся с губ Мирисиниэль, был услышан Даэль. Старшая эльфийка повернулась к своей подопечной и взглянула внимательно.
– Непогода проходит, а после любой самой темной ночи всегда приходит рассвет, – Даэль задумалась ненадолго и досказала. – Так было всегда, еще до нашего рождения, но все может измениться, – сделала выразительную паузу.
– Я понимаю, о чем вы хотите сказать, – Мири вскинула голову. – И так же, как вы, я твердо убеждена, что венец принесет горе всем жителям Омура, даже эльфам, – поправилась, – большинству.
– Да. А кое-кто уже пострадал, – Даэль выбрала откровенность и призналась. – Моя сестра была принесена в жертву.
Мирисиниэль нахмурилась.
– Мне говорили, что Миринору было доставлено семь человеческих девиц.
– Шесть, – не отводя пристального взора от лица Мири, сказала Даэль. – Седьмой жертвой стала высокородная.
– Почему выбрали вашу сестру? – Мирисиниэль снедало чувство вины. Оно всегда накатывало волной, когда упоминали венец и пророчество. Но в эту лирну чувство вины стало острее, потому что девушка всегда думала о несчастных людях, и тех, которых принесли в жертву, и тех, чьих родственников убили. И в этот миг она смотрела на сестру эльфийки, убитой ради призрачной цели.
Улыбка Даэль получилась печальной.
– Ривиэль сама вызвалась, она безоговорочно верила в пророчество.
– А вы верите? – Сердце девушки замерло в ожидании ответа.
Даэль ответила просто:
– Я с вами, что бы ни случилось.
Мири молча кивнула и обратила взор голубых глаз к пасмурным небесам, прося у них о милости.
Они, словно бы услышав ее, посветлели. Робкий луч солнца пробился сквозь облачную завесу и высветил узкую, сильно вьющуюся тропку. Эльфийки не стали мешкать, поднялись и засобирались в путь.
Жаль, что солнце светило недолго. Спустя половину осея небо вновь затянули серые тучи, орошающие землю крупными дождевыми каплями. Мирисиниэль всегда любила дождь, она часто беседовала с ним, напевала его звонкие песни, но в эти лирны она могла только уговаривать его немного подождать и позволить им продолжить путь. В какой-то момент Мири обратила внимание на Даэль и заметила, что ее спутница чем-то встревожена. На душе Мирисиниэль стало тяжело, девушка едва-едва осознала, как они рискуют, путешествуя по территории людей вдвоем. Раньше Мири бывала в этих краях, но то было под охраной тысячи вооруженных воинов. Мирисиниэль любила лес, загадочный, дикий, порой залитый солнечным светом, а иногда поливаемый дождем, как сегодня. Поднявшийся ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья, и они неслись мимо, ластились, как котята, у ног, падали на плечи. Часто ей чудилось, что среди ветвей скользят тени, словно кто-то следит, как две тонкие фигурки пробираются в глубину леса.
Когда Даэль резко остановилась и прислушалась, Мирисиниэль тоже замерла и навострила свои острые ушки. Дождь громко барабанил осенние ритмы, шумел ветер, напевая песнь о скором приходе зимы. Вроде, ничего необычного, но… Мири вздрогнула. Нет-нет, да промелькнет среди осенних напевов темный мотив смерти.
– Гримкин… – Мирисиниэль стало страшно, и она обреченно посмотрела на Даэль. – Они отправили за мной Гримкина… – девушкой овладела паника.
– Не
