Еврейское остроумие - Зальция Ландман

— С чего ты взял? Я стою у подъезда, и если кто-то выходит с довольной миной, я у него стреляю денег.

— Леви, что вы делаете на рынке в скотном ряду?

— Как что? Может, мне повезет и кто-нибудь бесплатно отвезет меня на повозке домой.

Конная ярмарка, тьма народу. В самой толчее прогуливается, засунув руки в карманы, еврей. Один из торговцев, увидев его, спрашивает удивленно:

— Реб Янкель, что вы тут делаете?

— Я? Смотрю, чтобы меня не задавили.

— Друг мой, застрахуйтесь против несчастного случая! — уговаривает страховой агент. — Если вы сломаете руку, мы вам выплатим пять тысяч крон. Если сломаете ногу, получите аж десять тысяч… Ну а если сломаете шею, вы вообще счастливчик!

— Целый год я работаю себе в убыток.

— Почему же ты не закроешь свою лавку?

— А на что тогда я буду жить?

Покупательница ушла из магазина тканей, ничего не купив. Огорченный продавец докладывает владельцу:

— Она говорит, шелк для нее слишком дорог.

— Ты неправильно с ней разговаривал, — поучает его хозяин. — Ты мог бы ей, например, сказать: милостивая сударыня, это же чистый шелк, а среди шелковичных червей недавно вспыхнула эпидемия, так что следующие партии шелка будут стоить гораздо дороже.

Продавец это запомнил. Вскоре приходит девочка, она хочет купить себе шелковую ленту. Но лента для нее слишком дорога.

Продавец говорит:

— Вы, наверное, еще не знаете, что среди ленточных червей вспыхнула эпидемия?

Хозяин лавки новому ученику:

— Никогда не позволяй покупателю уйти только потому, что в продаже нет точно такого товара, какой он пожелал. Нужно предложить ему замену!

Покупатель желает туалетную бумагу.

— Туалетная бумага у нас кончилась, — с сожалением говорит ученик. Но слова шефа упали на благодатную почву, и он продолжает: — Но мы можем предложить вам прекрасную наждачную бумагу.

Богатый еврей Якубович закладывает фундамент своего нового дома. Сосед-бедняк с завистью наблюдает, как движется дело, а Якубович старается отвлечь его от завистливых мыслей.

— Смотрите, — говорит он, показывая на свежевырытый котлован, — я зарываю свои деньги в землю.

— Ничего, — утешает его сосед, — если будет на то воля Божья, скоро вы до своих денег доберетесь.

В местечке появляется приехавший откуда-то еврей и объявляет: он будет ходить по канату, протянутому между крышами синагоги и кирхи. И заранее собирает по десять копеек с человека.

Канат натянут. Еврей появляется в чердачном окне синагоги и кричит собравшимся:

— Дорогие евреи, я в жизни еще не стоял на канате. Но если вы считаете, что ваши десять копеек дороже моей жизни, то я попробую…

— Знаете, какой замечательный хазан в нашем городе? Когда он затягивает "хинени они" (вот я, бедняк), его голос, могучий, как львиный рык, слышен даже на улице.

— Подумаешь! Я, например, не хазан, а торговец, но если бы я захотел, совсем тихо, прошептать "хинени они", мои кредиторы услышали бы это не только на улице, но даже в Варшаве — и сразу примчались бы сюда.

На складе фирмы лежат дождевики, целая партия, тысяча штук. Хозяин посылает своего коммивояжера в провинцию и инструктирует его:

— Я хочу получить по пятнадцать рублей за штуку. Но если вам удастся найти покупателя сразу на большую партию товара, то, Бог с ним, спускайте цену до двенадцати рублей. Ни в коем случае не ниже! Убытки мне не нужны.

Коммивояжер уехал. Через два дня он телеграфирует: "Могу продать сто плащей, но только по одиннадцать рублей". Хозяин отвечает: "Согласен".

Вскоре приходит еще телеграмма: "Есть покупатель на двести пятьдесят плащей. Платит по девять рублей". Хозяин отвечает: "Согласен".

Третья телеграмма: "Можно сбыть шестьсот плащей партией по семь рублей". Хозяин телеграфирует: "Принято".

Несколько дней — никаких новых вестей. И вдруг телеграмма из гостиницы захолустного городка: коммивояжер лежит при смерти. Испуганный хозяин тут же садится в поезд, спешит к своему верному помощнику, застает того при последнем издыхании и, огорченный до глубины души, спрашивает его:

— Скажи, что я могу для тебя сделать?

Коммивояжер, собрав последние силы, шепчет:

— Жизнь моя подошла к концу, но одно я хотел бы узнать… Ради всего святого, скажите: почем вы покупали эти дождевики?

Деревенский мелочной торговец, приехав в город, входит в элегантный магазин, осматривается и удивленно качает головой. Владелец, самодовольно:

— Ты, конечно, в восторге от моего магазина?

— От магазина — не очень, — честно отвечает деревенский еврей. — Конечно, моя лавчонка — ничто по сравнению с вашей, и мне одному известно, сколько долгов на ней висит. И тут я подумал: если ваш магазин такой большой, то какими же огромными должны быть ваши долги!

Венский еврей встречает на Кертнерштрассе своего старого учителя математики. Тот, естественно, спрашивает, как у него дела.

— О, замечательно, господин учитель! Я торговец.

— Как? Вы пошли в торговлю? Вы же считали хуже всех в классе!

— Да. Я торгую деревянными ящиками. Покупаю за один шиллинг, продаю за пять — и на эти четыре процента живу прекрасно!

Старик Кон выговаривает сыну:

— Совершенно не понимаю, как это ты остался совсем без денег. В прошлом году ты получил приданое, пятьдесят тысяч гульденов. Допустим, жилье стоило вам десять тысяч, пять тысяч пошло на уплату прежних долгов, пять тысяч вы потратили на себя. Все равно остаются еще тридцать тысяч!

Кон-младший:

— А ты думаешь, я не делал никаких гешефтов?

Ярмарка в бедном галицийском местечке. Торговец:

— Купите этот чудный дешевый чемодан!

— Зачем он мне?

— Когда поедете куда-нибудь, можно будет в него положить костюм.

— Вот как? А мне что, по-вашему, сидеть в вагоне в одной рубашке?

В налоговой инспекции.

— Сколько вы зарабатываете?

— Нисколько.

— Как так? Где вы работаете?

— У отца в конторе.

— Вот видите! И в чем состоит ваша работа?

— Я часть накладных расходов.

Экономист у Шолом-Алейхема:

"У меня дела идут плохо — это значит: он зарабатывает, я терплю убытки.

Дела идут средне: зарабатываем оба.

Дела идут хорошо: я зарабатываю, он терпит убытки".

— Шлойме, — говорит жена, — как ты мог почтовую марку, которая стоит десять геллеров, отдать тому господину за семь?

— Чего тут непонятного? Если бы я не отдал ему марку по дешевке, он пошел бы покупать ее на почте!

— Янкель, ты знаешь, вышло новое предписание раввината: женщины не имеют права входить на биржу между двенадцатью и часом дня.

— Что за глупость!

— Вовсе не глупость. Дело в том, что к этому времени многие мужчины уже остаются без штанов.

Острайхер приходит к банкиру Оппенгеймеру и спрашивает совета, стоит ли ему покупать акции "Отави-Минен". Оппенгеймер:

— Если вы их купите, то заработаете…

Острайхер стремглав мчится на биржу, вкладывает все свое состояние в акции "Отави-Минен" — и теряет деньги до последнего гроша. Удрученный, он приходит к Оппенгеймеру, который дал ему плохой совет.

— Вы же не дали мне договорить! — оправдывается Оппенгеймер. — Я хотел сказать: если вы их купите, то заработаете себе головную боль!

После Первой мировой войны. Еврей спрашивает у биржевика, стоит ли покупать польские злотые.

— Нет, они будут падать, — предостерегает его специалист.

Еврей все-таки покупает злотые — и терпит убытки.

— А можно покупать румынские леи? — спрашивает он в другой раз.

— Нет, они будут падать, — опять говорит биржевик.

Еврей покупает леи — и опять терпит убытки.

— Что же мне теперь делать? — допытывается он, снова придя к советчику.

— Теперь поцелуй меня в пупок! — отвечает тот.

— То есть как? — недоумевает еврей.

— Чего тут непонятного? Что я тебе ни советовал, ты делал наоборот. В этом случае получится как раз то, что надо!

Агент виноторговой фирмы — владельцу ресторана:

— Купите это замечательное вино!

— Красное вино мне не нужно.

— Ну хоть попробуйте…

— У меня вина больше чем надо.

— Тогда хотя бы понюхайте, прямо из бутылки!

— Еще слово, и я спущу вас с лестницы.

— Но это такое замечательное вино…