Волчица советника - Елена Литвиненко

— Покой, Обезьянка! Палка тревожить покой, ты чувствовать жар там, где опасность!..

Опасность ощущалась холодом, струей морозного воздуха — даже сейчас, когда в меня летел переливающийся белым и голубым плазменный шар. Оборот, пируэт, резкий запах паленого волоса — кажется, у меня больше нет бровей.

Мечники связали боем охрану колдуна, и лизариец, сжигая пущенные в него стрелы, помогал своим, швыряясь зелеными молниями. Скотина! Не придумав ничего лучше, я схватила камень, бросила ему в лицо. Удар вышел слабым, но из носа мальчишки брызнула кровь — и этого хватило, чтобы он соизволил обратить на меня внимание.

Мороз по коже, и я, не рассуждая, подчиняясь вбитому Рохом рефлексу, ничком упала на землю, перекатилась. Ветвистая молния, пролетевшая в трех локтях над головой, ослепила, подняла дыбом растрепанные волосы. Не останавливаться, главное, не останавливаться, нельзя дать ему возможность прицелиться. Как там говорил Рох — удар и отскок? Бить я не могу, не достаю, но отпрыгнуть все равно не помешает…

Холод, обжигающий холод. Кувырок, и меня перекосило от отвращения — я попала рукой в объедки, уколола ладонь об осколок обгорелой птичьей косточки. Фу…

Забавно. Я прекрасно понимала, что в любой момент от меня может остаться точно такой же закопченный обглодок, и все равно было противно. Противно настолько, что я даже притормозила, вытирая руку о мокрую траву. И сразу же отругала себя за дурость, когда кочка в шаге от меня взорвалась, забарабанила по спине песком и тяжелыми комьями земли.

Я, как заяц, прыгала из стороны в сторону, приближаясь к магу. На пару минут смешалась со сражающимися, кружащими вокруг колдуна в безумной тарантелле, — подрезала сухожилия одному лизарийцу, полоснула по шее другого и вынырнула у мага за спиной. А он учуял меня, не знаю как, но учуял, повернулся с уже готовым сорваться с рук заклинанием.

— Привет. — И улыбнулся. В отсветах файербола его кожа казалась пергаментной, как у упырей, а глаза по-акульи черными.

Мне повезло. Безумно, невероятно повезло, как везет, наверное, единожды в жизни — и я даже боюсь представить, ЧТО Анара потребует взамен. С четырех шагов маг промахнулся, и сгусток огня лишь ожег мне бок. Но это не страшно, я привыкла к волдырям — оковы сдерживающих флер артефактов давно научили меня терпеть боль и двигаться вопреки ей.

Я ударила кошкодером в ничем не защищенный живот мага — но ощущение было, будто я пытаюсь пропороть добротный кожаный доспех. Щит! Магический щит! Наверняка такой же горжет у него на горле и, готова поспорить, шоссы на ногах!

Один из охранников мага почти достал меня мечом и охнул, неверяще глядя на обрубок руки, из которого хлестала кровь. Сэли. Умница Сэли, благословите его Светлые. Варвар все-таки нагнал меня и теперь крутился волчком, не подпуская ко мне лизарийцев.

А я догадалась, как обезвредить мага. И, едва он сложил ладони, делая пасс, перерубила ему запястья — силы удара как раз хватило, чтобы повредить лучевые кости.

— Господин?

— Да, Лира?

Его Сиятельство сидит за столом, откинувшись в кресле, вертит в руках кубок, поглядывая на меня. За окном шумит дождь, но в кабинете графа тепло и уютно.

— А это нормально, что я чувствую опасность как холод? — задаю я мучающий меня последние недели вопрос. — Учитель Рох говорит, что я должна ощущать жар, но… — Я повожу плечами, показывая, насколько мне это недоступно.

Йарра улыбается:

— Учитывая, что твоя точка покоя по температуре больше напоминает Подвалы Темных, — совершенно нормально. Ты необычная девочка, Лира.

— Мне почти четырнадцать! — надуваюсь я, глядя на него исподлобья.

— О, ну тогда почти девушка, — веселится граф. — Встань. — Долго смотрит на меня, щурится, морщится, и я невольно провожу тыльной стороной ладони по губам — не осталось ли шоколадных усов. — Сшей себе платье, Лира, может, тогда меня перестанут спрашивать, почему один из оруженосцев носит женское имя.

Бой в низине закончился.

Степняк отрубил голову магу, мечники добили лизарийцев и последнего огрызавшегося волкодлака. Лира, первым делом высвистев кобылу и убедившись, что с ней все в порядке, спустилась к озеру, туда, где не было трупов. Села на траву, положила меч перед собой, оперлась о ствол липы и закрыла глаза.

Варвар, не отходивший от девушки ни на шаг, остался стоять. Выходное окно портала все еще мерцало в воздухе, и Сэли не поворачивался к нему спиной.

Раду отступил в темноту, деактивировал невидимость. На холмах сражение продолжалось, и он направил Стригу туда, где громыхали заклинания Сибилла.

В перевязи графа не хватало двух метательных ножей.

19

Йарра появился ночью. Кхопеши в руках, а не за спиной, ворот рубашки и волосы мокрые — купался.

— Не спишь?

— Нет…

Весь день я помогала раненым, но, несмотря на смертельную усталость, сон не шел. Я закрывала глаза, проваливалась в забытье, а через несколько минут подскакивала от жара драконьего огня, охватившего шатер Главнокомандующего. Убедившись, что это просто кошмар, ложилась, но спустя четверть, часа снова скатывалась с кровати от запаха дыма и боли в обожженной потекшим металлом щеке.

Битва с лизарийскими магами закончилась на рассвете, тогда же пришел приказ перенести лагерь на две лиги южнее, к высокому берегу реки, откуда виден Скорфи. И — персонально мне — записка от Йарры: «Лекарей не хватает. Помоги в госпитале. Р.В.».

…и снова, как в замке, не имена, а раны, не лица, а ожоги. Шины на руки, шины на ноги, промыть, зашить, перевязать — всему этому я научилась у Майура. Вычистить рану, вырезать зазубренный болт, вытолкнуть гладкое жало, заставляя стрелу пройти тело насквозь. И бьющий по нервам визг пилы по кости: вж-ж… вз-з… В спешно установленную палатку, где отнимали искалеченные конечности, я не входила. В то, что выносили из нее, завернув в изодранные плащи, тоже старалась не всматриваться.

Слава Светлым, нашелся Кайн. Мой оторви-да-выбрось играл в кости на тот самый кубок, что «обнаружил в ничейной кухне», добывая еду, когда в двух десятках локтей из портала посыпались упыри. Меч Кайн достать не успел и влепил по морде вампиру серебряным кубком, а потом вбил ему в глаза уже проигранные ложки.

Обидно, наверное, — упырю. Столько лет пробыть Старейшим и окончательно умереть от десертной ложки в черепе… Мне бы было неприятно.

Кайн это потом все в лицах рассказывал, и очередь раненых прирастала не столько из желания, чтобы им помогла я, сколько послушать этого паяца. Вмешался Сэли — что-то тихо проворчал близнецам, и те исчезли, а спустя несколько часов отрапортовали, что шатер готов и мыться подано — прачки из обоза потом два дня лохань искали…