Волчица советника - Елена Литвиненко

И после этого вы хотите, чтобы я нормально спала?! Зная, что если из строя выйдет хоть один из амулетов, защищающих лагерную стоянку, могу обнаружить в палатке сросшийся труп? Или упыря — покажите мне того кретина, что романтизировал стриг! Я ему в глаза плюну… Вы ведь не видели упыря в боевой трансформе, верно? А я видела — он мне еще долго в кошмарах снился: узкое лицо, покрытое пергаментной кожей, острые мелкие зубы, длинные когти и тело, расчерченное багрово-синими венами. Отвратительный запах тлена от лохмотьев и невыносимая вонь свернувшейся крови изо рта. В глаза я не смотрела — достаточно мельком зацепиться за черные зрачки, и все, что ты сможешь, — это сдвинуть горжет, чтобы твари было удобнее тебя жрать.

Ну что, вы все еще хотите поцелуев с неумершим? А объятий с големом? А еще скелеты были. Они вылезли из-под земли и убили два десятка солдат, прежде чем их разнесли в пыль боевыми молотами. Пару раз налетали стимфалы — их перья запросто пробивали кольчуги, и вся колонна пряталась под щитами, превращаясь в гигантскую черепаху. За три недели марша я успела увидеть виверн, химеру и даже мар — неупокоенные души, питающиеся живыми. Они принимают облик самого близкого тебе человека, зовут, дразнят, и ты, совершенно забыв, что твоя мать умерла, что сестра находится за тысячу лиг, что отец давно сгинул в море, шагаешь в их объятия. Я увидела Тима.

Если я когда-нибудь вернусь домой, обязательно брошусь в ноги служителю Мийсу, ведь только благодаря ему, благодаря его терпению, его таланту объяснять и обучать я запомнила молитву, защищающую от духов.

Если вернусь домой…

Знаете, эти две декады непрерывного марша, постоянного напряжения, страха, ожидания боли, ожидания смерти — пусть не моей, чужой, все равно страшно! — сражений с чудовищами, которых я видела разве что в бестиарии, эти две декады, слившиеся в один бесконечный кошмар, превратили жизнь, которую я вела в замке, во что-то эфемерное, далекое, нереальное — будто и не было никогда библиотеки с ее широкими подоконниками, кушетки с потертой обивкой, алхимического кабинета… Я даже Тимара вспоминала с трудом, представляете?! Память играла со мной злые шутки, и я могла выудить из нее лишь узкую ладонь с нервными пальцами — печатка Орейо блестит платиной на безымянном, длинную косу с завивающимся кончиком, поднятую бровь, тревожные глаза, веснушки… И все. Будто и не жила бок о бок с ним столько лет.

Будто его никогда и не было, будто я его выдумала…

Будто вся моя жизнь — бесконечный марш, пыльная дорога, бряцание доспехов, бои, слава Светлым, с нежитью, не с людьми — лизарийцы и наемники Айвора атаковали фланги и обоз — палатка четыре на пять локтей, тарелка с какой-то бурдой, прошлогодние яблоки с вялой кожицей. Мокрая салфетка вместо купания, зимние шкуры снежных волков, на которые я падала по вечерам. Бессонница. Йарра.

Граф приходил в час совы, после объезда лагеря. Оставлял кхопеши у входа, снимал кольчугу, вытягивался рядом, обнимал меня и моментально засыпал. Я даже завидовала его умению отрешаться: стоило мне закрыть глаза — и снова дорога, и топот тысяч ног, блеск бацинетов и вой химеры, которая сожгла трех мечников, прежде чем ее уничтожили.

— Зачем вы привезли меня сюда? — глухо спросила я в одну из ночей. — У вас же есть два замка в горах, владения на архипелагах и в Араасе… Куда бы я делась с острова, Ваше Сиятельство?! Из башни?! Зачем — сюда?! Я видела призрак Рэнди, и Трис… Он же из нашего гарнизона! Это он мне качели в роще сделал…

Йарра не ответил — он спал. Или притворялся спящим.

На подходе к Скорфи лизарийские маги прорвали охранный купол, установленный над ставшим на отдых лагерем.

Яркие вспышки в ночном небе и громкий треск были похожи на сухую грозу — такие часто проносились над княжеским замком, оставляя после себя оплавленные шпили башен, обожженные флаги и трещины в рамах. В первые мгновения я даже не испугалась, лишь вздохнула оттого, что дождя не предвидится. А потом моя палатка вспыхнула, будто ее облили драконьим огнем. Горело все — тент над головой, полог, закрывавший вход, дымили волчьи шкуры, вскипел металл дуг — я заорала от боли, когда его капли обожгли щеку.

Закрыв лицо локтем, я выкатилась наружу и очутилась в аду. Кричали люди, ржали кони, звенело оружие, свистнувшая стрела врезалась в спину мечнику, сражавшемуся с наседавшими на него лизарийцами, а над землей, на высоте трех локтей, горело выходное окно портала.

От арбалетного болта я увернулась чудом. Упала, поползла, пытаясь разглядеть Сэли и близнецов. Мимо, едва не задев меня копытами, пронеслась лошадь, волокущая за собой мертвого всадника — его нога запуталась в стремени. Над головой кружили стимфалы, а где-то совсем рядом выл перевертыш.

— О господи… О господи… — шептала я, забившись под телегу. Одно из ее колес отвалилось, телега перекосилась, и я сидела, прячась под углом, клонившимся к земле. — Светлые, да что же это?! Как же это?!

Земля содрогнулась от взрыва, меня подбросило, я ударилась виском об ось повозки и, кажется, потеряла сознание, потому что следующее, что помню, — улыбающееся лицо лизарийца, заносящего надо мной меч.

— Ти-и-м! — глупо заорала я, откатываясь в сторону, и клинок вошел в землю буквально в пальце от моего плеча. — Ти-и-м!.. Сэли!.. Кайн! Ваше Сиятель!.. — Кованый сапог ударил меня под ребра, как котенка, вышвыривая из-под телеги, наступил на волосы у самой головы, и я захлебнулась воплем, беспомощно глядя на опускающийся кошкодер.

— Давай, Лира! Брыгова ты девка!.. Он же без горжета, дура!

Лизарийца я даже не отравила — утопила во флере. Солдат отшатнулся, и его меч, вместо того чтобы пришпилить меня к земле, лишь распорол шотту, а я изо всех сил пнула мужчину в пах.

— Тоже неплохо… Как она его оттолкнула?

— Одурманила флером, господин.

Охнув, лизариец сложился вдвое, и я ударила его пяткой в подбородок. Тяжело дыша, поднялась, глядя на поверженного противника и с ужасом понимая, ЧТО должна сделать.

Сейчас, когда солдат был без сознания, он не выглядел таким уж страшным. Обычный мужчина чуть старше тридцати — перебитый нос, щетина на щеках, грязная шея — наверняка он, как и я, последний раз мылся не меньше недели назад. Брачный браслет на руке. А вдруг у него дети?! Маленькая девочка пяти лет…

Время замерло, застыло кусочком янтаря. Бой отодвинулся, стих, я слышала лишь собственное дыхание, шум крови в ушах и колотящееся сердце — оно ухало в грудной клетке.

Я подобрала кошкодер — короткий меч с широким клинком и гардой в виде восьмерки — и примерилась острием к мужской шее.