Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

Глава десятая

Олни. 

Август 1469 года.

Этим летом наступали моменты, когда Ричард чувствовал, что мир сошел с ума. Как еще объяснить ту неприятную ситуацию, в которой он и Нед очутились, попав в западню в сонном городке Бэкингэмшира, устроенную неприятелем? Во главе вражеского войска стояли не представители Ланкастеров, а их кузен - Уорвик и их брат - Джордж.

Улицу перед Ричардом можно было назвать спокойной, тяжесть воздуха свидетельствовала об августовском зное, солнце обжигало лицо. Он сильно обгорел после двух месяцев, проведенных в седле. Быть единственным темноволосым в белокурой семье, как бы то ни было, могло оказаться выгодным. Эдвард страдал намного сильнее от того же самого солнца и вынужден был провести несколько неприятных дней с шелушащимся носом и чересчур чувствительной к бритью кожей.

Странно, подумал он, как обыкновенно все выглядело. Словно ничего и не поменялось. Словно невообразимого не произошло. Но действительно ли это было невообразимым? Или просто тем, чему Ричард отказывался смотреть в лицо до настоящего момента? Довольно забавно, кампания началась для него с суматошного волнения. Этой весной на севере разразилось два восстания. Джон Невилл взял на себя разгром одного из очагов бунта, которым руководил мятежник, называвший себя Прочным Робином. Джон расправился с восставшими в русле своей повседневной результативности. По мнению Ричарда, Джонни являлся самым богато одаренным в военном деле представителем семьи Невиллов.

Маргарита Анжуйская, конечно же, подозревалась в подстрекательстве мятежа, но вскоре обнаружилось, что бунт разогреваем от лица ланкастерца Генри Перси, все еще заключенного в Тауэр, человека, чей титул сейчас принадлежал Джону. Йоркшир бурлил призывами вернуть графство Нортумберлендское семье Перси. Не удивительно, думал Ричард, что Джонни рассматривал такие взгляды очень мрачно.

Он разгромил мятежников у самых ворот Йорка и обезглавил Прочного Робина на городской рыночной площади.

Второй очаг бунта возглавлялся еще одним Робином, позиционировавшим себя Робином Редейсдельским. Ричарда изумляла сложившаяся ситуация, пока Эдвард не объяснил проявляемое честолюбивое недовольство идеей выгодности напоминания о самом известном из политических мятежников, Робине Гуде (Робине в капюшоне) из Шервудского леса.

Эдвард насмехался над таким способом политической пропаганды, но решил лично разобраться с Робином из Редейсдейла. К огромному удовольствию Ричарда, у него получилось убедить Эдварда, что шестнадцать лет - довольно зрелый возраст для участия в военных кампаниях. В обществе отца Елизаветы Вудвилл, графа Риверса, и ее братьев, Энтони и Джона Вудвиллов, Ричард с Эдвардом покинули Лондон в самом начале июня, поскакав на север к святыне Девы Уолсингемской, созывая мужчин под йоркисткие стяги на всем протяжении пути.

Ричарду понравилась поездка, даже с учетом его окруженности Вудвиллами. Он в первый раз почувствовал полный вкус взрослой ответственности, которую так страстно желал взять на себя, и ощутил гордость и удовлетворение от призыва населения к оружию под свой собственный стяг Белого Вепря. Эдвард не торопился, они двинулись из Уолсингема в Линкольншир, совершив остановку на несколько дней в месте рождения Ричарда, замке Фотерингей, а затем - в Ньюарке.

Именно в Ньюарке им открылась правда, та, что взорвала с мощностью порохового взрыва привычный центр мира Ричарда. Робин из Редейсдейла оказался неким сэром Джоном Кониерсом, кузеном жены графа Уорвика. Казавшееся мелкой пограничной мятежной вспышкой, в действительности, стало крупной военной угрозой. Кониерс собрал войско, более, чем в три раза крупнее армии Эдварда.

Его Величество мгновенно отступил под защиту каменных стен замка Ноттингем, срочно призвав на помощь лорда Герберта и лорда Стаффорда. Тогда же он отправил одно личное письма кузену, а другое - брату, прося их о встрече и об обсуждении накопившихся обид. Ответ вскоре был получен, хотя и написанный в неожиданной манере. Ноттингема достигло известие, что Уорвик и Джордж проскользнули через канал в Кале. Там, 11 июля, Джордж Невилл, архиепископ Йоркский, сочетал узами брака Джорджа и Изабеллу Невилл, бросив тем самым открытый вызов пожеланиям Эдварда.

Король пришел в бешенство от новости о браке, Ричард - расстроился. Как отнеслась кузина Анна к тому, что Джордж осмелился вызвать гнев Неда из-за Беллы, тогда как он не решился на подобный шаг из-за нее? Ричарду мысль о причинении Анне боли была невыносима. Почти также, как мысль о предательстве брата. Потому что, иллюзий у юноши больше не осталось, это стало бы предательством. Ричард оказался вынужден взглянуть в лицо правде, которую в течение пяти лет отрицал, внутри него сражались друг с другом два непримиримых чувства верности. И неважно, на чьей стороне он находился, Неда или Уорвика.

Ричард стремился к возможности объясниться с Анной, уверить ее, что его преданность Неду не уменьшает преданности ей. Анна - часть его жизни, и изменить этого не под силу ничему. Не запрети Эдвард обручение, Ричард совершенно охотно связал бы себя с ней клятвой верности, как желал того Уорвик. Но заставить себя заплатить назначенную графом цену юноша не мог.

Он утешал себя, по мере возможности, мыслью, что Анна еще чересчур юна, к тому времени, когда она достигнет брачного возраста, вероятно, обстоятельства способны измениться. Ричард совершил неудачную попытку поговорить с Эдвардом в поисках какого-то королевского подтверждения надежды на дальнейший пересмотр вопроса об этом союзе. Брат пришел в раздражение, но Глостер добился своего и, в итоге, получил неохотную уступку, смягчив непреклонное 'Нет' до 'Посмотрим'. Ричард успокоился на этом... пока не узнал о свадьбе Джорджа и не представил воздействие, которое она окажет на Анну.

Не то чтобы, у него находилось время на размышления о несчастной судьбе маленькой кузины. В июле этого года события развивались для них от плохого к еще худшему. Уорвик и Джордж не стали засиживаться в Кале. Вернувшись в Англию, они моментально собрали под знаменами внушительное количество людей, в целях внешнего эффекта действуя от имени короля. Также Уорвик и Джордж выпустили воззвание, в глазах Ричарда, равнозначное объявлению войны.

Вудвиллы начали сталкиваться со свирепыми нападками, обязанными их пагубному влиянию на короля. Личные враги Уорвика, среди которых были лорды Герберт и Стаффорд, также не сидели, сложа